Генерал имел вид напряженный и озабоченный. Мак’Каллистер всегда принимал такое состояние, когда речь шла о делах.

– Что Вас привело ко мне, господин Александров? – строгим голосом произнес генерал не глядя на гостя и сделав вид, что перебирает бумаги, ворохом лежавшие на столе.

– Некоторые соображения по поводу личности стрелка, – так же сухо ответил Джон, пристально взирая на собеседника.

– Господин Александров, это не Ваша забота. Оставьте подобные дела следователям, – поморщившись и искривив рот, как будто распробовав что-то горькое, с раздражением протянул генерал.

– Не думаю, что следователи способны разоблачить преступника. Возможно, господин генерал, у меня имеется больше шансов это сделать, так как я знаю киллера лично.

– И что же? Вы знаете, кто убил Громова? – промолвил генерал, оторвавшись от бумаг и сурово посмотрев на Джона исподлобья.

– Так точно, Ваше превосходительство.

– Кто же это? – с напряжением спросил Мак’Каллистер.

– Вы.

Услышав ответ, генерал потерял дар речи от изумления. После некоторой паузы, задыхаясь и багровея от гнева, вытаращив глаза, он взорвался громким, полным ярости криком:

– Что ты себе позволяешь, сопляк?! Ты, видно, не в своем уме, если являешься ко мне в дом, чтобы высказать такие бредовые предположения! Убирайся к черту, блаженный!

Александров невозмутимо смотрел на Мак’Каллистера. Джон принял вид шахматиста, уже готового заматовать короля еще не видевшего угрозы противника, и после торжественной, как казалось разоблачителю, паузы с достоинством промолвил:

– Откуда Вы узнали, что возле кабинета Громова дежурил андроид? Только не говорите, что это стало известно из визитов ранее: фельдмаршал поставил робота у дверей только в день убийства…

– Глупец! – нервно прервал Джона генерал и взорвался очередной гневной тирадой: – Боже, какой кретин! Катись отсюда к чертовой матери, идиот! Я не желаю перед тобой объясняться: много чести будет такому дураку!

Александров, смущенный этим поворотом разговора, попытался вернуть инициативу: поджав нижнюю губу и нахмурившись, он извлек из кобуры пистолет и направил на генерала сверкнувшее металлом дуло. Послышался щелчок предохранителя, переведенного в боевое положение. Спокойным, но несколько более холодным и требовательным тоном Джон произнес:

– Отвечайте на вопрос, господин генерал. Иначе я убью Вас.

Генерал дрогнул. Он помнил о случае, когда Александров спровоцировал перестрелку с одним из баронов преступного мира, совершенно не думая о последствиях. Видя обострившиеся, и без того непривлекательные черты лица Джона, вваленные от недостатка сна черные, не выражавшие и тени человеческих эмоций глаза (Александров не спал почти двое суток), Мак’Каллистер осознал: Джон может спустить курок снова. Эта мысль произвела эффект холодного душа – генерал стал говорить почти ласковым, увещевательным тоном:

– Голубчик, спокойнее-спокойнее! Это же я – дядя Дуглас. Ну что ты себе напридумывал, мой хороший? Неужели ты и вправду веришь, что я мог причинить вред кому-то из членов Семьи?

– Отвечайте на вопрос! – повысив голос, скомандовал Джон. В интонации была слышна сталь. Взгляд казался безжалостным и решительным. – Откуда Вы узнали, что Громов поставил охрану у дверей кабинета?

– Постой-постой! Я все расскажу, только убери, пожалуйста, эту штуку, – дрожащим голосом зачастил генерал, как завороженный уставившись в пистолетное дуло. – Я сам рекомендовал Громову усилить охрану. Это был андроид подаренный мною! Фельдмаршал опасался этой атаки.

– По какой причине возникли опасения?! – не сбавляя требовательного тона, продолжил допрос Джон.

– Спокойней-спокойней… – повторял как мантру генерал. – Громов планировал кадровые перестановки внутри Военного Правления. Он считал, что многим людям из Тайного Совета подобные действия могут не понравиться.

– Какие перестановки? Каким людям?! – уже почти кричал Джон.

– Громов хотел снять Уильямса с поста представителя Правления при марсианской группировке, – генерал продолжал испуганно смотреть на пистолет, закрываясь от него ладонями. – И помилуй, Джон, я не знаю ни одного члена Совета! Неспроста он называется «Тайным»! Громов выразил опасения, а я лишь предложил одного из своих андроидов для усиления охраны фельдмаршала… Я ничего больше не знаю!

Возникла пауза. Мак’Каллистер вопросительно смотрел на Александрова, ожидая реакции. Решительность во взгляде гостя исчезла – Джон выглядел растерянно. Он медленно опустил пистолет, мыслями покинув кабинет. Фоном слышались полные отеческой заботы причитания:

– А я ведь просил его не мутить воду: нельзя шутить с людьми наверху! Джон, умоляю тебя: не делай глупостей. Как можно быть столь легкомысленным? Как же ты позволил себе, не имея веских оснований, угрожать человеку пистолетом? Голубчик мой, вспомни отца: разве он одобрил бы такие порывы? Это немыслимо! И не вздумай идти к Уильямсу: это грозит трибуналом! Как же ты глуп, как же глуп!

Александров, не обращая внимания на слова генерала, неспешно развернулся к выходу, после чего, сделав несколько шагов кривой, словно пьяной, походкой, остановился, направил пистолет в потолок и спустил курок. Послышался глухой щелчок: Джон намеренно не зарядил оружие.

Эдвард Уильямс принадлежал к старому английскому роду, который владел крупным фондом недвижимости. Так как деятельная натура Эдварда не позволяла спокойно жить на ренту, Уильямс поступил на военную службу, а выдающиеся качества и связь с влиятельным кланом обеспечили стремительную карьеру.

Уильямс был карьеристом, для которого продвижение по службе виделось как захватывающая и опасная игра между людьми. Искренне считая себя готовым при первой же возможности разделить судьбу воинов, которых он отправлял под пули, Эдвард никогда не берег жизни вверенных ему солдат. И, как ни странно, он пользовался большим уважением среди бойцов.

Именно Уильямс сменил Александрова на посту представителя Правления при марсианской группировке войск. На первых порах силы Конфедерации под командованием Уильямса стремительно наступали, однако после взятия Олимпии, доставшейся немалой кровью, войска землян были остановлены андроидами под Гейзенберг-сити: внушительные потери истощили силы, и для дальнейших атакующих действий стало не хватать мощи, вследствие чего роботы перешли в контрнаступление. Возникла угроза потери Олимпии. И вот, как выяснилось, терпение Громова иссякло – он собирался отправить Уильямса в отставку.

По мнению Александрова, Уильямс был способен на любое коварство для сохранения своего влияния, не исключая убийства Громова. Вместе с тем, как было известно Джону, Эдвард считал себя человеком чести. Несмотря на стойкое убеждение, что жизнь – это война, в которой побеждают сильнейшие, Уильямсу казалось омерзительным проявлять любые формы необоснованной агрессии. Нападение без достаточной причины Эдварду представлялось столь же странным и неприличным, как если бы тигр, настигший зебру, не съел бы ее, а лишь загрыз и ушел прочь, получив свое извращенное удовольствие.

Однажды, в период обучения в военной академии, Уильямс участвовал в дуэли с курсантом, который склонен был унижать некоторых сокурсников, не способных дать отпор обидчику. Уильямс, будучи не в силах со стороны смотреть на подобную несправедливость, рискуя жизнью, под надуманным предлогом бросил наглецу вызов. Впоследствии курсанты, знакомые с ситуацией, заметая следы состоявшейся дуэли, извлекли пулю из убитого Уильямсом противника, поместили тело в летающий автомобиль, который, в свою очередь, сбросили с высокой скалы. Современные технологии, несомненно, позволяли следственным органам восстановить картину случившегося, однако полиция по каким-то причинам не проявила к делу должного внимания и заявила о несчастном случае. Представители общественности не имели доступа к первоисточникам (записям со спутников, данным бортовых самописцев и геолокации), так как Президент однажды распорядился засекречивать подобные сведения из соображений безопасности. Качество работы полиции некому было проверить, поэтому действия Уильямса сошли ему с рук.