Он, сорвавшись на бег, выскочил из конюшни. Мешки с корнеплодами так и лежали у ворот. Парень засунул телефон в карман и стал торопливо разрывать ячейки пластиковой сетки. Нити больно впивались в пальцы, но он все же смог сделать пару отверстий. Обратно он вернулся, держа в одной руке морковь, а в другой свеклу. Осторожно приблизившись, парень положил принесенное в широкую ладонь кентавра. Телефон так и остался в кармане, но донесшийся вскоре из темноты хруст подсказал, что он угадал с угощением. Через пару минут здоровяк повторил свой жест, показывая, что не прочь еще подкрепиться. И Филипп пошел за мешком.

  Проходя мимо первой клетки, он заметил, что русалка снова решила показаться. Старуха вцепилась руками в край своего импровизированного бассейна и сопровождала передвижения Филиппа пристальным взглядом.

  - Тоже хочешь есть? - спросил у нее Филипп.

  Если она и поняла суть вопроса, то никак на него не прореагировала.

  Филипп донес один из мешков, стараясь не рассыпать овощи через сделанную им же дыру, и на дрожащих руках протянул кентавру. Тот играючи ухватил его одной левой, развернул боком и, помогая себе другой рукой, протиснул между прутьями решетки. После чего приступил к трапезе. А парень отправился за рыбой. Он втащил бочку в предбанник. На то, чтобы достать из холодной воды одну рыбину, у него ушло несколько минут. Наконец, крепко держа добычу за жабры, он подошел к клетке. Русалка ожидала в той же позе. Парень протянул ей рыбину, но она даже не шелохнулась. Тогда он размахнулся и метнул рыбу сквозь прутья решетки. Легко и непринужденно, как фокусник, достающий из уха монетку, русалка выбросила руку, прервав недолгий полет. Не отрывая взгляда от Филиппа, она поднесла улов ко рту и прокусила дергающейся рыбе голову. После чего медленно ушла под воду.

  - Приятного аппетита, - раздосадованно пожелал Филипп, запоздало сообразив, что у него нет повода для обиды. Ведь он в данном случае не спаситель-кормилец, а обычный тюремщик. А следовательно и ждать какой-то ответной благодарности не стоит.

  Он перенес оставшиеся мешки с овощами в предбанник и, наконец-то, разыскал выключатель. Внутреннее помещение конюшни озарилось ярким светом, и Филипп поджал губы, увидев, что клетки тянутся до самого конца помещения. Подозревая, что там тоже могут находиться голодные обитатели, парень решительно двинулся по коридору.

  Однако следующая клетка была пуста. Точнее в ней имелись определенные предметы: соломенная подстилка, стальная миска и свисающие со стропил цепи с кандалами, но тот, кого в них ранее держали, или был амнистирован или... Филипп не стал развивать эту грустную мысль, а пошел дальше. Следующее стойло было гораздо больше, или правильнее сказать - длиннее предыдущих. И в нем лежало...

   Дерево?! Сначала Филипп подумал, что это декоративная коряга, похожая на те, что кладут в террариум, только более крупная. Но потом заметил, что у кривого ствола оставили все ветви, даже мелкие прутики, а корневую систему упаковали в мешковину. Как парень не вглядывался, других обитателей обширной клетки не заметил. Но какой смысл держать под замком дерево? Человек, который знал ответ на этот вопрос, недавно скончался, так что поисками истины Филиппу предстоит заниматься самостоятельно.

  Последняя клетка пустовала. Дверь была не заперта, и парень отодвинул ее в сторону. Стальная конструкция отъехала влево и, лязгнув, остановилась. Филипп зашел вовнутрь и попробовал представить, каково это круглые сутки находиться в помещении размером три на пять шагов без окон. Даже в тюрьмах есть возможность увидеть кусочек неба. Здешние обитатели подобного были лишены. Уже выходя, Филипп нагнулся и поднял с пола клетки широкое черное перо. Необычно тяжелое, по форме напоминающее наконечник копья. Парень повертел его в руках и забрал с собой.

  Быстрым шагом, двигаясь к выходу из конюшни, Филипп пытался осознать свалившуюся на него информацию. Как и все, он мечтал в детстве оказаться в сказке, но теперь, когда сказочные персонажи без спросу ворвались в его жизнь, он растерялся.

  - Может плюнуть на все, отказаться от наследства и вернуться домой? - спросил он у семенящего рядом пса. Ответа, к счастью, не последовало. Пес обогнал Филиппа и, перепрыгнув через порог внутренней двери, выбежал из конюшни. Когда парень проходил мимо клетки с русалкой, оттуда вылетел начисто обглоданный рыбий хребет, едва разминувшись с его головой. Рыбьи останки звучно шлепнулись об стену и упали на пол. Судя по пятнам на штукатурке, русалка проделывала этот трюк не в первый раз.

  - Вредная, как моя бывшая, - буркнул парень, наклоняясь, чтобы подобрать кости. Он оставил свет в помещении включенным, но запер обе двери.

  Чуть позже, сидя в кабинете с кружкой чая, Филипп повторно рассматривал портрет своего предка. Одни собирают значки, другие - марки, наиболее прагматичные - портреты мертвых американских президентов, но дедушка переплюнул их всех. Он коллекционировал мифических существ. Грея руки о кружку, Филипп пытался понять, что из сегодняшних событий удивило его сильнее: сам факт существования сказочных зверей или то, что из множества родственников именно ему была доверена собранная коллекция. Получается, дедушка верил, что Филипп правильно распорядится полученным наследством.

  Глаза парня стали слипаться. Пересилив сонливость, Филипп поднялся с кресла и спустился на первый этаж. Закинув чашку в мойку и убедившись, что у пса есть корм и вода, он принял решение не возвращаться в отель, а воспользоваться гостевой спальней, еще не подозревая на тот момент, что задержится в этой комнате на следующие полгода.

  Как сказал классик: "Мы в ответе за тех, кого приручили". И хотя Филипп лично никого не приручал и даже сомневался в том, что одну его питомицу можно приручить, он стал заботиться о жителях конюшни. Кормил, поил, убирал отходы жизнедеятельности. И даже стал получать от этого определенное удовольствие. Флегматичный кентавр оказался на удивление миролюбивым существом, его похоже абсолютно не расстраивал факт нахождения в клетке. Зато каждый проход мимо русалки превращался в квест. Приходилось проявлять определенную ловкость, чтобы увернуться от водных брызг или рыбьих костей. Но к концу зимы она сдалась. Нет, она все также не принимала еду из рук Филиппа и все также в ее взгляде горело презрение, однако брызгаться и бросаться рыбьими останками она перестала.

  Дерево в дальней клетке продолжало притворяться деревом. Но Филипп, прочитавший к тому времени большую часть дедушкиной библиотеки, уже понял, с кем имеет дело. И хоть ему очень хотелось посмотреть на живого энта, стучать по нему топором или разводить возле него костер он не рискнул. Подождем до весны, глядишь, сам выйдет из спячки.