Товарищ командир перевел на меня вопросительный взгляд. Я сказал:

- Вам, товарищ командир, я, конечно, предъявлю документ. Только, пожалуйста, - про себя...

Это значило, что у меня секретная командировка, которою я не могу предъявлять всякому. Но ему, в виде особого доверия, предъявляю.

Он взял документ и внимательно прочитал. И посмотрев на меня, отдал мне документ.

- Вы свободны, товарищ... Только я вам советую идти не большой дорогой, а тропинкой ... ближе ...

Он стал объяснять мне куда идти, при чем я в глазах его ясно прочел: "Вот эти старорежимные. Контрреволюционеры они - все, а службу знают, ведь, вот действительно, секретная командировка, - правильно поступает".

В ответ мои глаза говорили : "Ну, конечно, я буржуй ... и не скрываю; но раз я у вас на службе, я ее исполняю за совесть".

Он приказал солдату проводить меня, и тот, наконец, напоил меня водой. Но, когда я вышел оттуда, мне все-таки было жарко.

К вечеру я пришел туда, куда мне нужно было. Когда я переступил порог хаты, пожилая хохлушка-хозяйка встретила меня фразой:

- Отчего вы так согнулись?.. Отчего вы ходите все так, в землю смотрите? .. А они вот так!.

И она выпрямилась ...

Этой загадочной фразой она давала мне понять, что она прекрасно знает, из какого я рода-племени и чего мне нужно.

Впрочем, она прибавила:

- За полверсты, как я вас увидела - вы шли по берегу, то уже знала, кто вы и зачем идете ... Только плохо ... сейчас нельзя отсюда, стерегут... по ночам все шаланды в одно место собирают... и солдат ставят... сейчас у нас нельзя. Вот на днях расстреляли наших четырех... свои выдали ... Но уж мы-то доберемся до них ...

Я остался у нее ночевать. Она угостила меня великолепным ужином, и наслушался я от нее ...

- Когда деникинцы были, жил тут у меня один полковник. Я ему вес жаловалась, что неправильно деникинцы поступают ... Надо снисхождение иметь к народу... Так нельзя... А он мне все говорил: "Верно, верно, хозяйка ... неправильно мы поступаем ... нехорошо ... а вот как мы уйдем ... будете по нас плакать" ... А я не верила ... думала, как неправильно поступают, чего же я плакать буду ... А вот теперь плачу ... День и ночь все плачем за деникинцами ...

Ее сын, 17-летний хлопец, слушал этот разговор. И когда я случайно взглянул ему в лицо, я увидел такое выражение ...

Нет, я бы не хотел быть на месте большевиков, попавшихся в руки этих людей.

Утром я возвращался. У меня еще было несколько встреч с разными людьми, преимущественно "простыми". Они узнавали меня сразу, с одного взгляда, то есть, узнавали мое бывшее "социальное положение". Правда, я уже давно расстался со своей знаменитой седой бородой и являл миру обыкновенное чисто бритого интеллигента.

И вот что я ощутил. Трудно форматируемый, но несомненный ток симпатий, который все время меня окружал. Все эти люди оказывали мне всякие услуги с такой готовностью, которая говорила без слов.

И все мне вспоминались слова старой хохлушки, у которой я ночевал:

- А я вам правильно говорю: с Гершки да со Стецька не будет нам того, что нам нужно... Надо нам людей, как следует, образованных, чтоб знали свое дело ... Только чтобы ... снисхождение имели к народу..,

Там у нас на даче в тени каштана, иногда собиралось избранное общество Избранное оно было уже поточу, что безбоязненно вело со мной знакомство. Наш кружок, т. е. люди, которые знали друг друга и на которых можно было положиться, надо было считать человек в пятьдесят Все это были люди верные, испытанные с которыми можно было бы работать. Если бы не несчастный случай с Эфемом, мы действительно могли бы быть сильной организацией, по крайней мере, в смысле разведки. И тем более было это обидно, что несчастье произошло не по нашей вине, а потому, что из Севастополя в Одессу присылали вместе с действительными курьерами большевистских шпионов, служивших в севастопольской разведке. Ведь "Котик" был одним из таких.

Об этом случае следовало бы кой кому подумать. Стремление во что бы то ни стало "развернуть штаты" приводит к тому, что на службу берут людей не имеющих достаточных рекомендаций. И вот результат: такая разведка ничего не разведывает, но губит жизни.

Разумеется, у меня под каштаном никогда не собиралось много Я видел всегда двух-трех людей, через которых и передавал все, что нужно.

На одном из таких собраний выяснилось, что две барышни путешествовавшие по нашему поручению, нащупали случай купить шлюпку.

В это время террор уже опять возобновился. В газетах появитесь списки расстрелянных. Но туда не все попадали. Между прочим, погиб сын члена Государственной Думы А. И. Caвенко - Вася Савенко. Ему было лет двадцать. Его расстреляли за то, что он был сыном своего отца. Погиб и тот настоящий курьер, с которым прибыл "Котик". Разумеется, его погубил этот последний. Эфема пока щадили. Чего-то ждали ...

Однажды до нас донеслись звуки отдельной бомбардировки Эти глухие удары шли с моря, и ясно было что работают тяжелые калибры Что это могло быть?

Скоро мы узнали, это эскадра генерала Врангеля бомбардирует Очаков.

Мы слушали это с непередаваемым чувством.

И каждый удар сжимал сердце радостью и волнением

Там, за горизонтом, вот в этом направлении, длинный как змея, остров Тендра. Там, у северной его оконечности, стоянка эскадры Напрямик - верст семьдесят Там - свои... свобода... безопасность... и борьба за тех, кто не может вырваться отсюда..

Надо было бежать. Море звало, манило и приглашало определенно. В этом не могло быть сомнений.

Однако, рассуждая хладнокровно, пересекать море в небольшой шлюпке было все-таки очень рискованно и трудно было решать, в конце концов, что опаснее бежать или оставаться... Поэтому я решил пусть жребий укажет каждому его судьбу

Под тенистым каштаном Ирина Васильевна вытаскивала бумажки из шашки. И вытащила себя, моих двух сыновей, Вл. Ал. и меня. Надо к этому прибавить, что моей жене уже удалось выехать совсем особым способом

Под видом купальщика, я осмотрел эту шлюпку. От была совсем маленькая, но на четыре весла. Паруса не было. Но и выбора не было. Или эту или ничего

Я сушил в ней только что выстиранное в море белье и размывал быть или не быть. И решил - быть.

Иногда судьба людей решается за время, гораздо более короткое, чем сколько нужно июльскому солнцу, чтобы высушить рубашку ..

В тот же вечер она была куплена. Главным действующим лицом был Ляля. Он уже несколько дней ходил в эту семью и присматривался. Надо сказать, что эта операция - покупка шлюпки при советском режиме - дело, требующее большой осторожности Ляля, как многие русские, очень застенчив. Еще не так давно, если его послать в аптеку за аспирином или хиной, то он опрашивал "А как я войду? как я скажу?"

Но шлюпку он купил ловко. Заплатил он при этом двадцать девять серебряников (двадцать девять серебряных рублей - все состояние Ирины) и царскою пятисотку. И еще какую-то не то фуфайку, не то кацавейку ... "

Теперь надо было подумать о провизии. У меня была карта, по которой я видел, что нам идти верст 70. Это можно бы и сделать при тихой погоде за сутки. Но надо было рассчитывать на все, так как мы выходили в открытое море. Я решил пересекать напрямик, благо у меня был компас. Не малых трудов стоило его достать. Я взял провизии на три, четыре дня Столько же и пресной воды

Тут кстати упомянуть о ценах, которые стояли в то время. Хлеб - 150 рублей фунт, сахар - 1000 рублей фунт, сало - 1 000 рублей фунт. Удивительно дешевы были дыни: они начинались от 5 руб., а за 50 можно было купить прекрасную дыню.