Мое лицо исказилось от страха, полковник усмехнулся и, не меняя тона, продолжил.

– В отличие от Вас, у них не было пилюль «Граф-Т» и датчик был далек от совершенства. Они приступали к трансграфтации без особой подготовки. Тогда мы не знали, как долго может человек находиться в чужеродном мире. Все эти ошибки мы учли, наладили работу оборудования. Чтобы максимально снизить риски для Вашего здоровья, датчик покрыли неким защитным веществом.Оно будет растворяться в течение семи дней. Как только защитное вещество окончательно растворится, имплант выйдет из строя, короткое замыкание выведет Вас из подсознания ребенка. Это будет, как я предполагаю, весьма болезненно. Поэтому настоятельно рекомендую найти способ выйти из трансграфтации чуть раньше. В остальном все зависит только от Вас. Действуйте по обстоятельствам, мы полностью полагаемся на Вас и Ваши способности. Советую торопиться и четко помнить, для чего Вы трансграфтировались. Выполните задание, и Вы получите внушительный по размерам гонорар. А сейчас рекомендую помечтать, на что пойдут эти деньги – это поможет расслабиться.

С расслаблением у меня не заладилось. Ядогадывался, что были добровольцы, которые погибли, но тогда я считал, что им просто не повезло. Сейчас я мог смотреть на них и живо представил себя на их месте через семь дней. К сожалению, пути назад уже не было. Все, что мне оставалось – отыскать воспоминания. Для начала надо было расслабиться.

Я выполнил все указания Кирсанова. Принял горячую ванну, оделся вголубую пижаму из киберполотна, выпил чай. Напиток оказался расслабляющим, голова начала кружиться и я задремал. В это время меня плотно пристегивали к кровати, подключали к приборам, капельнице.

Я отключился. Передо мной мелькали знакомые лица, забытые ситуации, заброшенные намерения и прочие воспоминания моей жизни. Воспоминания становились всестарше, а я в них все моложе. Последнеечто я запомнил, были мои родители, склонившиеся надо мной – младенцем. Благодаря этому воспоминанию я смог выжить. Каким чудом оно сохранилось в моем подсознании, я не знаю. По задумке разработчиков от «лишних» воспоминаний не должно было остаться ничего.

Я очнулся в куче мусора около дороги. Воняло, и болела голова. Я не помнил ничего из того, что было раньше. Где я? Кто я? Как меня зовут? Что я делаю в мусоре? Где мой дом? Что со мной случилось? И почему никто не спешит на помощь? Странное ощущение.

В голове стояла картина, как мужчина и женщина с нежной улыбкой склонились надо мной. Эта картинка вызывала слезы и умиляла одновременно. Кто эти люди, я не помнил, но, почему-то, они были очень дороги моему сердцу. Надо было вспомнить их непременно, только сил не было даже думать.

Сильно хотелось есть. Я вылез из кучи мусора, осмотрелся. Вокруг – ни души, собрав волю в кулак, я побрел вдоль дороги, медленно передвигая ноги и слегка пошатываясь. Хотелось отыскать населенный пункт, где мне помогут. Медицинская помощь была необходима, каждый шаг отдавался ударом в голове.

– Эй, малявка! Есть хочешь? – неожиданно спросил голос сзади. Я никак не думал, что этот вопрос адресован мне. Решив, что это галлюцинация, я продолжил брести вдоль дороги.Голос продолжал настаивать. – Тебе говорю, обернись!Не то хуже будет, отдам тебя зуберам, они церемониться не станут! Сдадут тебя на калыш и все дела.

Слова, которые произносил голос, мне были незнакомы, потому я решил, что стоит обернуться и посмотреть на того, кто их произносит. Невысокий худощавый мальчишка лет четырнадцати с копной рыжих кудрей на голове стоял у края дороги. Лохмотья вместо одежды не смущали его нисколько. Он хитро смотрел то на меня, то на серебристый предмет в руке. Странно, но паренек казался выше меня ростом. Такого точно не могло быть.

И тогда я взглянул на себя. Удивлению моему не было предела, суровая реальность показывала, что я – девочка лет десяти. Одежда на мне была, мягко говоря, разорвана, болтаясь обрывками вдоль тела. Потрогав руками волосы, я обнаружила лишь несколько всклоченных дредов. Мои ноги скорее напоминали палки, живота не было вовсе. А мальчишка продолжал.

– Может, все же обратишь на меня внимание? Куда ты направилась? Ты разве не знаешь, что всю неделю зуберы проводят чистку? Или ты хочешь добровольно попасть на калыш?

– Нет, не хочу. То есть я даже не знаю, что это значит. Кто такие зуберы? Я вообще ничего не помню. Так странно, я проснулась в этой куче мусора, и мне казалось, что я не девочка… Больше ничего не помню…

– Память значит отшибло? Может, ты под габрук попала? Впрочем, это лучше выяснять на поземе. Иди за мной, да поживей.

Я согласно кивнула головой и последовала за парнишкой. В тот самый момент, как мы решили совместно продолжить путь к некой поземе, все вокруг затряслось и раздался жуткий грохот.

Мальчишка не на шутку испугался, схватил меня за руку и спрыгнул с откоса у дороги. Несколько метров мы летели кубарем вниз, то и дело ударяясь о кусты и друг о друга. Было очень больно, но болевые ощущения перекрывал все усиливающийся страх. Наконец, наше движение вниз остановилось. Мы замерли на дне канавы и сверху нас припорошили ветки и листва.

– Зачем? – еле слышным шепотом спросила я.

– Молчи и не шевелись. Не дыши, особенно когда они будут рядом, иначе беды не миновать.

Я не стала задавать лишних вопросов и замерла, стараясь не дышать. В этот момент я уже решил, что буду думать от женского лица, раз уж мое тело девичье.

Мальчишка сжал голову руками и жестом предложил мне сделать то же самое. В его глазах я увидела страх. Что происходит, я не понимала, но решила послушаться и выслушать объяснения позже.

Грохот приближался и нарастал, ушизаложило и голова пошла кругом. В какой-то момент накрыла паника и мне дико захотелось бежать куда глаза глядят. Хорошо, что мальчишка заметил мое стремление и лег сверху. Он так крепко прижимал меня к земле, что убежать возможности не было. Этот мучительный звук продолжался минуты три, мне казалось, он длился вечно.

Наконец, звук и вибрация стали уменьшаться и через минуту наступила тишина. Некоторое время мы молча сидели на мокрой земле, обхватив головы руками. Наши тела колотило, словно мы на морозе, в головах все ещеслышались отголоски этого жуткого шума. Лишь спустя несколько минут мы почувствовали огромное облегчение.

– Что это было? – спросила я дрожащим, измученным голосом.

– Зуберы. На габруке. Эта огромная машина издает звуки, которые матуляне не могут выносить, паникуют, теряют контроль над собой. Те несчастные, у кого нет крыши над головой, квадруса или кноусов выбегают, а зуберы их отлавливают. Бродяг и бедняков в городе почти не осталось. Многие вынуждены подчиниться, даже непокорные из сопротивления устали противиться. А ты молодец, выдержала. Ты что глуховата?

– Нет, хотя я точно не знаю, я ведь не помню ничего.

– У меня кноус есть, – мальчишка достал из ушей небольшие приборы, аккуратно сложил их в контейнер и спрятал в карман на груди. – Я включаю его, когда габрук приближается, только так могу выдержать этот звук. Кноус нелицензионный, иногда слабо гасит звуки, но без него я бы давно погиб.Мама успела купить только один экземпляр и отдала его мне. Не знаю, чего ей это стоило… Благодаря им я остался жив. Когда мама погибла, меня приютил Бией Олдиш. Не знаю почему, но он считает меня очень способным и необычным. Видимо, поэтому он решил воспитать меня как своего сына. Как он смог объяснить мое чудесное появление на поземе я не знаю, но с тех пор я живу с ним, там и работаю, там получаю еду.

– Что значит «получаешь еду»?

– Пошли по тропке вниз, я объясню. Ты, видно, прилично головой ударилась, – юноша увлек меня по крутому спуску к обрыву. Мы приближались к бетонным блокам, за которые был закреплен толстенный металлический трос. Несколько таких же металлических канатов толщиной с бревно тянулись к цилиндрическому зданию внизу. Напоминающее изрешеченную шайбу, строение стояло прямо над бурлящей рекой вблизи водопада. Из окон всех этажей клубился пар, отчего периодически само здание было невидно. Все это я рассматривала, едва успевая передвигать ноги за стремительно спускавшимся вниз пареньком.