Осень постепенно входила в город вместе с шелестом опадавшей листвы, прощальными криками перелетных птиц, с холодными дождями. Сделав несколько кругов по дорожке, посыпанной гравием, решаю присесть на влажную от ночного тумана скамейку. Вдыхаю аромат опавшей листвы и горьковатых хризантем городского сквера. Тишину раннего утра прерывается редким позвякиванием первых трамваев. Мне очень нравится это время, когда город уже не спит, но еще не полностью проснулся. Прохладно. Редкие прохожие, сутулясь, зевая, пряча носы в воротники курток, спешат к трамвайной остановке. По тротуару куда-то плетется бабулька, тяжело опираясь на две сучковатые палки. Блин, всего лишь половина пятого утра. Куда может переться эта старая перечница? Смерть, наверное, пожалела, отпустила на пару минут в туалет, вот сбежала. Но это, как видно, ненадолго. Старушонка, чувствуя мой злобный взгляд, неожиданно оглядывается. В глазах, утонувших в глубине морщин, загорается крохотный, недобрый огонек. Тонкие, морщинистые губы изгибаются в зловредной ухмылке. Ни дать, ни взять, настоящая сказочная баба–яга. Какое-то неожиданное чувство, такое непонятное и необъяснимое, как кошмарный сон, заставляет вздрогнуть всем телом. Как будто тысячи мелких иголок пронзают насквозь кожу. Это заставляет сжаться, быстрее забиться сердце, а старуха шамкает беззубым ртом:

– Что, милок, сидишь, скучаешь? От неожиданности немного растерялся, помолчал, подыскивая нужные слова.

– Почему сразу скучаю? Кофе пью, как видите, наслаждаюсь жизнью.

– А тебе не приходит в голову, что все может быть по-другому?

– А как еще? – Удивленно вздергиваю! Жизнь хороша и жить хорошо.

– Ну, ну, все это вилами на воде писано. Хороший ты парень, как погляжу. Поэтому знай, что все может измениться. Ничего, скоро заканчиваются для тебя золотые деньки, очень скоро. – Недобро засмеялась, закаркала старой вороной. «Да пошла ты на хер, древняя карга»! – Стиснув зубы, едва сдерживаю бурю эмоций в глубине души. Делаю глубокий вдох, чтобы прогнать ощущение стремительного падения в бездонную пропасть, «Вот старая перечница!», – Злобно царапнул старуху взглядом. – «И куда она прется в такую рань, когда большинство людей еще спит. Или только допивает чашку утреннего кофе? Пирожков перед смертью поесть, что ли? Так все пекарни еще закрыты». Но не стал продолжать разговор, лучше промолчу. Не зря все-таки Господь создал два уха и только один рот. Ну и черт с этой старой ведьмой! А старуха все бормочет и бормочет, не унимается. – Ничего, милок, тебе скоро небо с овчинку покажется! Тут ангел, наверное, не выдержал бы такого напора. А я простой человек.

– С-с-сволочь, – Тихо прошипел в ответ. Старуха, запрокинув голову, смеется скрипучим, неприятным смехом.

– Знаю, никто не любит правду-матку в глаза.

– Какая чепуха! Однако в глубине души остался неприятный, горький осадок. Возможно, старуха хотела еще что-то добавить, не очень приятного для меня. Но именно в этот момент к остановке подплывает величественный, белоснежный трамвай, похожий на прогулочный теплоход. Раскрываются створки дверей. Бабка начинает медленное, точно покорение горной вершины, всползание по крутым ступеням. За пультом управления сидит…. Нет, не девушка. О, это настоящая богиня, спустившаяся случайно с небес! Она управляет легким движением изящной ручки огромной махиной, в сердце которой живет несколько сот лошадиных сил. О, как мне хотелось узнать цвет глаз этой красавицы! Но почти что каждое утро моя богиня проплывала мимо меня, даже не заметив. Но сегодня небо услышало мою жаркую молитву. Неожиданно из кабины выпорхнула моя богиня. Она не бежала, нет, летела к кофейному ларьку.

Горячий кофе в пластиковом стаканчике. Как банально и просто. Но тут, как всегда, в банальность вмешивается его величество случай. Тонкий каблучок – шпилька цепляется за едва заметную выемку тротуара. Крак! Каблук наполовину отрывается от основы.

– Вот черт! – Моя богиня падает. Все движения кажутся очень медленными, словно в старом кинематографе. Встрепенулся всем телом, успел подхватить, не даю упасть на серый тротуар. Вижу испуганные девичьи глаза. Вдыхаю тонкий аромат лаванды, смешанный с едва уловимыми запахами сигарет и кофе. О боги! Какие чудесные, сказочные глаза! Огромные, темно-карие, скорее, цвета перезрелой вишни в обрамлении черных, густых ресниц. И голос, грудной, бархатистый. Я ощущаю в ней скрытую доброту, просто доброту без полутонов и всяких оговорок. Она взглянула на меня большими, испуганными глазами

– Спасибо! – Испуганно лепечет Богиня. Ты меня убила одним взглядом, одним взмахом густых, длинных ресниц, при этом, не сделав даже одного выстрела. Кажется, моя жизнь разломилась, словно перезрелая абрикосина, на две половинки. До встречи, и после. Все это произошло неожиданно и просто, точно гром среди ясного неба. Сердце часто ухает, бьется подраненной птицей в груди. Во рту внезапно пересохло не хуже, чем в крымской степи в период сезона жестокой засухи. Нет, расклеился, как слюнявый пацан. Нужно взять себя в руки! Нервно облизываю губы, сглатываю вязкую слюну, незаметно переведя дыхание. Усаживаю девушку на скамейку.

– Вы не сильно ушиблись? О, как мне хочется поцеловать эти нежные, похожие на два лепестка орхидеи, губы. Но не решаюсь. Нет, звонкая пощечина вряд ли меня, прожженного ловеласа, остановила. Что-то другое, тонкое, неуловимое, непонятное для меня не позволило прикоснуться к девичьим губам. Ко мне понемногу возвращается спокойствие.

– Нет, не успела. – Растерянно бормочет девушка. – Спасибо вам! Чертом подскакиваю к кофейному ларьку. Бросаю на прилавок пару червонцев.

– Два экспрессо. И поживее.

– Сахара сколько? – Сонно бормочет продавщица, едва скрывая за ладонью широкий зевок.

– Две ложки в каждое. Кислая улыбка отражается на лице девушки. Через пару минут передо мной, на окошке, стоит заказ. Девушка растерянно роется в кассе в поисках сдачи, но я останавливаю. – Оставьте на чай. В глазах продавщицы читаю удивление и едва скрываемую зависть. Но мне сейчас не до разговоров. Приношу кофе, подаю моей богине.

– Вы хотели купить это? Девушка растерянно кивает головой.

– Да. – Берет пластиковые стаканчики. – Спасибо. Становлюсь на колени, снимаю босоножки.

– Вам будет неудобно ходить в испорченной обуви. Явно чувствую, в ее душе происходит странная борьба. Девушка слегка сдвигает брови к переносице.

– А как же дойду до трамвая? Босиком, что ли?

– Ну, солнышко, не обижайтесь. А кто вам сказал, что вы будете идти? Да еще босиком?

– У меня нет крыльев, чтобы прилететь к трамваю.

– Я могу пригласить вас в ресторан? Сегодня? Моя богиня растерянно хлопает ресницами, не успевает сказать в ответ на предложение ни да, ни нет. За первым трамваем остановился второй. Нетерпеливый звон наполнил сонный скверик.

– Зря теряете время! Ну вот, придется писать объяснительную. Накрылась моя премия, а с ней новые туфельки! Все из-за этого дурацкого кофе! Ну что такое, день с самого утра не заладился, и если с утра не везет, так не везет! – Девушка попыталась вскочить, но я опередил, подхватив на руки. – Трепач! Ой! – Пискнула испуганным котенком. А я ощутил тяжесть, но не больше, чем простой мешок сахара. Даже не кубинский. Так, всего кило пятьдесят, возможно, чуть-чуть меньше. Конечно, понимаю, что для нескольких минут случайного знакомства веду себя слишком развязно, можно сказать, нахально.

В душе появилась невысказанная, неясная тревога. А вдруг моя богиня не свободная птичка, и замужем? И вдобавок к мужу куча сопливых ребятишек? Дети, ладно, детишек очень люблю. Но вот что делать с мужем? А, может муж – лишь плод моего испуганного воображения? А, потом разберусь с этой проблемой! – Отмахиваюсь от это мысли, как от надоевшей осенней мухи. – Муж, не особая проблема, не стена. Всегда можно отодвинуть в сторону. Было бы только желание. Быстрыми шагами, почти бегом, преодолеваю несколько метров, отделяющих нас от трамвая. Осторожно ставлю богиню на первую ступеньку. Сзади нарастает тревожный трезвон. Девушка, бледная до синевы под глазами, словно ужаленная, бросается в кабинку. Замечаю старуху, она неодобрительно косится в мою сторону. Уже открывает беззубый рот, чтобы сморозить очередную глупость. Но тут закрываются двери. Трамвай плавно трогается, плывет в сторону площади, по привычному маршруту номер два. За ним ползет громадной черепахой трамвай по первому маршруту. В кабинке сидит парень примерно моего возраста. Он злобно смотрит в мою сторону. Но мне не до него. Возвращаюсь к скамейке. Рядом, уткнувшись носками в кустик хризантем, сиротливо стоят босоножки.