Саша чувствует, как его колотит.

— Ты чего в одной футболке? — соображает вдруг.

— Куртку… сняли, — хрипло отвечает Ярик. — Сказали… зачем хорошую вещь… портить… — его начинает трясти ещё сильнее; Саша видит слёзы в синих глазах. — Там где-то… должна быть. Если не унесли…

— Так, — Саша оглядывается и, действительно, находит. — Хорошо. Сейчас осторожно сядь, я гляну, что у тебя с шеей. За руку держись. Во-о-от так, — Саша помогает ему подняться. — Болит, да? Это ничего, это пустое, всё заживёт. Всё хорошо. Я посмотрю?

Ярик кивает, продолжая испуганно цепляться за его руку; Саша не пытается его отстранить. Саша по нему взрослому знает, как ему важно касаться.

Вопреки опасениям, нет ни обугленной кожи, которую сашино воображение успело нарисовать, ни даже пузырей — просто ярко-красное пятно на всю заднюю часть шеи и обнажившиеся из-за слишком широкого ворота футболки плечи. Лучше, чем могло быть. Спасибо и на том.

— Я приложу снег, ладно?

Ярик обречённо кивает, отпуская его руку. Саша из того же сугроба набирает немного и лепит кривой снежок; Ярик болезненно сводит лопатки, когда холод касается обожжённой кожи, и тихо шипит от боли. Снова разбитым носом шмыгает.

— А с волосами что? — спрашивает тихонько. — Сильно?..

Саша касается обгоревших прядей и вздыхает. Ярик вытирает глаза.

— У тебя кто-то дома есть? — осторожно спрашивает Саша.

Ярик отрицательно мычит, избегая двигать головой. Саша морщится.

— Далеко тебе?

— Тот дом, — машет рукой Ярик. Всхлипывает. — Холодно.

— Пойдём, — Саша тянет его за руку, помогая встать, и вручает куртку, продолжая держать снежок у шеи. — Я провожу, чтобы снова не…

Ярик трёт лицо ладонью и вдруг спохватывается, шарахнувшись в сторону:

— Ты вообще кто? — И озадачивается: — Вы. Ты… вы?

— Можно «ты», — отмахивается Саша. — Я просто… шёл мимо. Услышал крик.

— И чё, — Ярик настороженно пятится, — вот так просто пришёл спасать?

— Пять минут назад ты не был против, — фыркает Саша.

— Как-то слабо верится, — Ярик шмыгает носом, обнимая себя за плечи. Его всем телом трясёт; мокрая футболка согреться совсем не помогает. В глазах снова мелькает затравленное выражение с тщательно задавленной паникой пополам: — И они что, так просто… просто ушли?.. Ты не особо… — он окидывает Сашу оценивающим взглядом, — устрашающий.

Саша укоризненно вздыхает. Ярик отводит взгляд, кусая дрожащие губы.

— Они, наверное, там. Ждут. — И жалуется будто в пустоту: — Холодно.

Саша, мысленно прикинув риски, незаметно шевелит кистью, окружая его потоком тёплого воздуха. Ярик от неожиданности вздрагивает, втянув голову в плечи и тут же скривившись. Саше на него смотреть больно — слишком худого, слишком нескладного, с застывшими в глазах слезами и кровью на лице.

— Пойдём, — говорит. — Доведу тебя до подъезда.

Ярик на него смотрит в упор; к шее тянется машинально.

— Не трогай, — вздыхает Саша. — Есть дома чем обработать?

— Что-то валялось, — отмахивается Ярик дрожащей рукой. — Да ладно, заживёт…

Саша смотрит с укором; Ярик отворачивается, не выдержав взгляда, и растерянно перебирает пальцами в воздухе. Прижимает кулак к губам, снова всхлипнув. Саша осторожно касается его локтя.

— Давай. Пойдём. Простудишься…

Ярик поднимает на него глаза и еле заметно кивает. Саша хватает его за локоть крепче — Ярика шатать начинает ощутимо — и мягко тянет в нужную сторону.

— А с волосами всё-таки что? — спрашивает тот потерянно.

— Чуть-чуть подстричь, — Саша ободряюще хлопает его по предплечью. — Я могу помочь, если ты… если доверяешь. Хоть сейчас.

— Я доверяю, — шепчет Ярик. — Я, наверное, не должен, но… я почему-то… ты странный. Нереальный какой-то.

Саша хмыкает мысленно — «ты даже не представляешь» — и фырчит:

— Я клянусь не бить тебя по голове.

Ярик неуверенно улыбается. В лицо заглядывает:

— Ты серьёзно… просто взял и на крик пришёл помочь?

Саша пожимает плечами. Ярик прячет глаза, снова пытаясь втянуть голову в плечи.

— Спасибо. Ты странный. Это… странно. Но спасибо.

Саша осторожно-ободряюще хлопает его по руке.

Ярик оглядывается испуганно всю дорогу до двери и успокаивается только после поворота ключа в замке; настороженно прислушивается, нет ли кого дома, а потом, заметно повеселев, кивает Саше на вешалку. Саша снимает куртку, чувствуя себя школьником, забежавшим к однокласснику после уроков.

— Есть какая-нибудь мазь от ожогов? — спрашивает.

Успевший умыться Ярик притаскивает аптечку. Саша хмыкает, поняв, что он не знает, что в ней искать.

— Переоденься, простудишься.

— Я знаю, — закатывает глаза Ярик, закапываясь в шкаф. Саша ищет что-нибудь противоожоговое; отвлекается на сдавленное шипение за спиной. Застывший в неудобной позе Ярик морщится: — Больно.

— Давай помогу, — вздыхает Саша.

Ярик нервно хихикает, развернувшись к нему. Саша хмыкает, подумав, как это выглядит со стороны, и помогает ему стянуть мокрую футболку. Ярик в плед заворачивается, стуча зубами, и болезненно ёжится, пока Саша осторожными движениями наносит мазь; Саше кажется, что он дышать забывает под прикосновениями.

Маленький. Маленький и болезненно худой; а Саша-то думал, что это у его Яра слишком остро торчат плечи и лопатки. И кожа белая-белая, где не обожжена — и думай, обморожение это или он просто слишком бледный.

— Даже шрама не останется, — говорит зачем-то Саша. — Заживёт.

— Спасибо, — вздыхает Ярик, разворачиваясь к нему. — Правда, если бы не ты…

— Да всё равно потушили бы они тебя, — вздыхает Саша. Бормочет тише: — Ур-роды.

Ярик криво улыбается. В плечо его тыкает:

— Ты крутой, если они тебя испугались. Я тоже… когда-нибудь… накачаюсь — и!..

Саша смеётся. Ярик вздыхает:

— Думаешь, не получится?

— У тебя получится всё, — честно обещает Саша. — И всякие сволочи будут сами от тебя разбегаться.

Ярик улыбается. У него глазищи на худом лице огромными кажутся; Саша невольно улыбается в ответ.

— Не позволяй никому себя переделать, — говорит искренне.

Ярик благодарно светится и закашливается совсем по-рейстлиновски. Саша качает головой:

— Поставь хоть чайник, тебе согреться надо.

— Да поздно уже, пофиг, — машет рукой тот. — Всё равно заболею.

Саша укоризненно смотрит. Ярик пытается посверлить его взглядом в ответ, но быстро сдаётся — у Саши опыта в этом деле слишком много; Саша ему в чай ещё и найденного на кухне мёда вбухивает, не обращая внимания на возмущённое бурчание. Ярик обнимает чашку обеими руками. Говорит вдруг грустно:

— А может, и стоит сбрить всё нафиг. Чтобы вот так вот не…

— Тебе идёт, — пожимает плечами Саша. — Я в твоём возрасте тоже так ходил.

— И не доёбывались?

Саша улыбается краем губ, видя, с какой детской надеждой на него таращатся синие глазищи.

— Было, конечно. Но если меняться под каждый доёб, — он легонько стучит его по лбу согнутым пальцем, — от тебя вообще ничего не останется. Говорю с высоты прожитых лет.

Ярик хихикает и протягивает ему ножницы.

— Супер-модной причёски я тебе не изображу, — предупреждает Саша.

(«И вообще не взялся бы за такое в реальности, но раз уж это только в твоей голове…»)

— Да подровняй просто обгоревшее, — отмахивается Ярик, доверчиво разворачиваясь спиной.

Саше правда хочется сейчас, чтобы это было по-настоящему — чтобы этот ребёнок, так искренне тянущийся за теплом, по-настоящему его почувствовал, по-настоящему согрелся; Саше просто… тошно думать о том, как всё было на самом деле.

Ярик чуть ёжится от щёлканья ножниц у кожи, но почти не дрожит. Саша видит, как он тянется за прикосновениями, пытаясь сдержаться; Саша видит, как он пытается не поддаваться подсознанию, которое нашёптывает ему, что Саша не просто случайный прохожий.

(Саша, плюнув на свои парикмахерские способности, магией подшаманивает так, чтобы волосы выглядели почти как раньше, — и Ярик удивлённо вскидывается, почувствовав.)