Саше его грустный и виноватый почему-то взгляд не нравится совершенно.

Саша, конечно, обещает.

***

— Это Аня, она моя…

Ярика на полуфразе утаскивает куда-то пролетающий мимо Пантелеев, что-то ему втолковывая про полетевшую технику.

— Его девушка, — заканчивает та за Ярика, мило улыбнувшись.

У Саши земля из-под ног уходит и концепция эта чёртова резко складывается в одно целое.

Прощание. С ним прощаются.

Саша, наверное, всё-таки может дышать. Саша, пожалуй, сможет даже петь. Не портить же концерт человеку.

Саша пытается, выходя на «Кошмары», в себе ненависть найти или отвращение, но не может.

Заскулить хочется, как побитой и брошенной собаке. К ногам броситься. «Зачем ты со мной так?», «за что?», «неужели так меня ненавидишь?», «зачем был весь цирк?» спросить. Умолять остаться. Умолять…

— Я только прошу — не забывай меня!

Ярик очень старательно его не касается, и в этом такой контраст с его обычным поведением, что Саша внутри осколками рассыпается. У Ярика глаза стеклянные совсем.

Саше немного хочется умереть. Саша с горечью вспоминает, что во втором отделении ему это обеспечат. Под «Love of my life», Ярик, серьёзно?

Концерт всё больше кажется издевательством.

Концерт кажется изощрённым садизмом, когда он делает предложение. Саша отчаянно убеждает себя, что, наверное, так всем будет лучше. Саша не помнит остаток концерта вовсе.

Сашу алым маревом накрывает, когда Ярик кричит ему на служебке «прости, что ты умер» и пытается посмотреть в глаза. Саша впервые вспыхивает злостью.

Ярик его у машины хватает за руку. Саша вырывается, разворачивается к нему резко, заставив вздрогнуть, рычит почти:

— Не трогай меня.

— Саш… — с отчаянием начинает он.

— Не трогай меня, кому сказал!

Саша от него отшатывается. Саша локтем врезается во что-то и совсем этого не замечает.

— Тебе надо забрать вещи, — выдыхает Саша, отводя взгляд. — Тебе есть, где ночевать? Ты же к… к ней сейчас?

— Саш, я…

— К ней или нет? — перебивает Саша. Ярик головой мотает. — Хрен с тобой, ночь можешь поспать на диване, потом выметайся куда хочешь и НЕ ЛЕЗЬ, БЛЯТЬ, КО МНЕ!

Ярик, протянувший было к нему руку, испуганно шарахается назад, вжав голову в плечи. Саша глубоко вздыхает, пытаясь с собой справиться.

— Просто молчи и садись в машину. Ярик, бога ради, заткнись и не отсвечивай. Я не хочу слышать.

Ярик всё-таки пытается что-то сказать, но Саша опережает: музыку включает на полную мощность и не без мстительного удовольствия смотрит, как Ярик морщится, зажимая уши. Всё равно, правда, пытается что-то сказать — губы шевелятся. Саша отворачивается.

На дорогу надо смотреть.

Телефон в кармане вибрирует, оповещая о новых сообщениях. Одно. Второе. Третье. Саша косится на соседнее сиденье — так и есть, печатает что-то остервенело. Четвёртое. Пятое.

Саша наощупь выключает телефон к чертям.

Ярик смотрит на него раненым взглядом и снова что-то говорит. Саша переводит взгляд на дорогу.

Завтра всё закончится. Завтра можно будет сменить замок и заблокировать все его номера. Завтра можно будет начинать учиться дышать заново.

Он так умеет делать. Он когда-то так уже делал. Он обещал себе больше так не попадаться, но что уж — все совершают ошибки. Его ошибка сейчас — Саша снова вбок косится — смотрит прямо перед собой, кусая дрожащие губы и чуть не плача.

Саша хотел бы подумать мстительное «так ему и надо», но выходит только «как же он, наверное, устал».

Саша затыкает уши наушниками, прежде чем выключить музыку в машине. Ждёт, пока Ярик выйдет; демонстративно на него не смотрит и всё равно краем глаза улавливает, с каким трудом он двигается — будто груз разом навалился, худые плечи сгорблены и руки опущены бессильно.

Саша напоминает себе, что этот человек для него чужой теперь.

Саша упорно не может в это поверить.

Саша бросает Ярику «собирайся или спать ложись сразу, как хочешь» и почти уходит на кухню, когда Ярик, с духом собравшись, хватает его за плечо и сдёргивает наушники, тут же весь съёжившись.

— Ещё раз до меня дотронешься, — шипит Саша, разворачиваясь к нему и сгребая его за воротник, — и я тебя ударю, честное слово.

— Ударь, — Ярик зажмуривается. — Тебе легче станет, ударь, пожалуйста, а потом послушаешь, а? Саш, пожалуйста. Давай, — и, всхлипнув, лицо повыше задирает — видимо, чтоб бить было удобнее.

Саша выдыхает сквозь зубы и медленно разжимает пальцы. Отступает на шаг. Ярик глаза осторожно приоткрывает, готовый руки в защитном жесте вскинуть, и Саше в спину уже выпаливает на одном дыхании:

— Прочитайужечёртовысообщения! Я же тебе написал, Саш, херня это всё, ну какая свадьба!

Саша очередное «нафиг мне твои извинения» проглатывает и замирает на пороге комнаты, так его и не перешагнув. Поворачиваться к нему, впрочем, тоже не спешит.

— Саш, ну сам подумай, — частит Ярик, — какая свадьба на полном серьёзе, какая любовь, мы с ней знакомы несколько месяцев, ну Саш! Я разве за твоей спиной мог бы… я… — он всхлипывает и заканчивает совсем тихо: — я же просил мне верить.

Саша оглядывается на него — Ярик тут же опять зажмуривается испуганно, голову вжимает в плечи, руки прижав к груди. Сашу слишком тянет то ли его обнять, то ли сбежать прочь из комнаты, пока по и без того потрёпанным нервам ещё сильнее не проехались. Саша вместо этого выдыхает тяжело:

— Чёрт с тобой, давай по порядку.

Ярик стоять остаётся, как школьник у доски; несколько раз пытается начать, но рыданиями давится. Саша ждёт терпеливо с минуту, потом на диван кивает:

— Давай хоть сядем.

Ярик смотрит на него отчаянно и вдруг на колени перед ним порывается упасть. Саша его ловит за локти раньше, чем осознаёт собственное движение.

— Не надо, — он пытается звучать твёрдо, честное слово. Просто нервы уже сдают.

У Ярика глаза красные и мокрые дорожки по щекам; Ярик дрожит и губы кусает, пытаясь с собой справиться. Сашу хватает за руки, как утопающий:

— Саш, я тебя люблю, она помочь просто согласилась, веришь? Саш, пожалуйста, Саша, веришь?

— Помочь? — сипло выдыхает Саша эхом. Земля второй раз за день опасно под ногами шатается.

Ярик кивает часто-часто, слёзы смаргивая, его руки ещё сильнее сжимает. Сказать что-то пытается, но получаются только невнятные звуки. Трясущимися руками вытаскивает из кармана телефон и, разблокировав, пихает Саше под нос открытый диалог с ним же.

Первые сообщения по времени соответствуют антракту — видимо, Ярик не смог его найти и начал писать. Саша, хоть убей, не помнит, где был в антракте. Саша собой почти гордится, что смог в том состоянии смыться куда-то, где Ярик его не нашёл. Вспомнить бы сейчас, куда именно — вдруг пригодится ещё?

«Саш, тут капец какое недоразумение, ты где?»

«Саш, Аня просто запуталась. Мы с ней договаривались, что тебя в это не втягиваем, но там рядом люди были».

«Она не моя девушка, она согласилась помочь и подыграть, чтобы все вопросы отпали, найдись, пожалуйста, Саш, мне страшно».

«Я люблю тебя».

«Я же буду ей как бы предложение делать во втором отделении, пожалуйста пожалуйста пожалуйста прочитай это до него».

«Я люблю тебя».

«Я люблю тебя».

«Я люблю тебя».

«Я только тебя люблю, Саш, поверь мне, очень тебя прошу».

Саша осторожно смотрит на Ярика — перед глазами плывёт, будто он линзы забыл надеть, — и пролистывает ещё сотню-другую «я люблю тебя», которые Ярик писал, похоже, весь концерт в любую свободную секунду.

«Саш, пожалуйста, — писал он, судя по времени, в машине, — я правда не мог предупредить тебя раньше, всё решилось в последний момент».

«Ну ударь меня, что ли, я полнейший идиот и опять всё заруинил».

«Я правда тебя люблю, я же просил мне верить, ты же обещал».

«Саш, Сашенька, я люблю тебя».

«Я люблю тебя».

Ярик, видя, что он дочитал, забирает телефон из непослушных пальцев и, всхлипывая, пишет что-то ещё. Тычет Саше под нос.