Книги там воспитанники подписали — каждый то, что ему интересно. Сергей присвоил больше, ибо классика отчего-то слишком не нравилась жителям их пригорода, часть поменьше — Марго (заинтересовали её баламут Маяковский и фантасты Днепров и Казанцев). Олег только не мог себе чего подобрать, вечно ему всё было не то, либо неинтересно.
Но всё же… Подписанные вещи были своими. Как и сделанные под половицами тайники.
Марго на вдохе посмотрела в другую сторону. На матрасе, сваленном в углу, спал лицом к ней Олег. Руками он почти по нос натянул хилый плед, поверх которого лежала и куртка. В ногах Олега обосновался дворняга Бим — животное словно чувствовало болезнь ребёнка, оттого и лежало рядом, согревая и чутко реагируя, когда во сне Волков вздрагивал. Марго вдохнула и посмотрела ниже.
Под тем матрасом был первый и главный тайник, какой отошёл Сергею по праву предыдущего владельца китризки. Именно Разумовский поделился с ними тайной заброшенного дома, потому Волков и Снегирёва единогласно решили оставить самый огромный тайник ему. Под пятой доской друг хранил альбомные листы, небольшую шахматную доску и другого по мелочи.
Взгляд скользнул чуть дальше — под тринадцатой, какую задевал постеленный ковёр, находился тайник Олега: там он спрятал вещи, принесённые им с собой в Батор.
Марго переместила взгляд посередине между двумя тайниками и нашла свой под седьмой доской. Снегирёва не имела чего-то связанного с хобби или настолько дорогого, чтобы прятать там, потому хранила добытую еду, какую они ещё дополнительно обворачивали пакетами, чтобы насекомые и прочая гадость не достали.
Марго потёрлась другой щекой о плечо и качнула головой. «Странно это», — растянула она. Странно иметь что-то… своё. Сергей назвал это как-то куда умнее — личное пространство и границы, но странностей меньше от этого не стало. Для Марго это словосочетание было новым, необычным и … странным. За всё время небольшой жизни в коррекционке и в баторе она привыкла, что у них всё общее, только у детей из школ есть что-то, что нельзя трогать (но там скорее не трогалось по причине какой-то неприязни, чем понимания, что это «чужое»), а тут — своё, которым распоряжаешься лично сам и никто не трогает, если не разрешишь.
На вдохе Марго осмотрела комнатку и прикрыла глаза, отпуская невесёлые мысли и обращаясь к первым вопросам. Как Вместе ни старались, китризка всё же не была подготовлена для долгого житья: душевой не было, кроватей тоже, грязи было больше, чем уюта, да и делить соседство приходилось с насекомыми и прочей дрянью, каких было везде полно. Допустим, крысы, на которых Бим охотился, — те ещё мерзкие твари. Потому… Марго не представляла, как они будут здесь жить.
«Да и почему?»
Взгляд снова скользнул на Волкова. Но над ответом Марго не успела подумать. Позади скрипнула дверь, на которую она повернулась. Холодный свет отражённого фонаря упал на Сергея — воспитанник прикрыл за собой повторно скрипнувшую старую дверь, задвинул засов и переставил сбоку фанеру, какая перекрыла сквозняк с боков и по низу.
— Хвоста нет. — Он прошёл к столу, снимая шапку, и уже ухватился за куртку, как передумал и оставил на себе. Сергей посмотрел на Марго. — Не ищут.
— Странно, — повторила приевшееся слово она в ответ.
— Почему же? — удивился Сергей.
Марго помедлила. Она спустила ногу, сморщилась от появившихся покалываний в мышцах и, подумав ещё немного, рассудила:
— Если действительно что произошло, так искать бы начали. — Марго покривила губами и подняла глаза от столешницы перед ней. — Олег просто так бы не баламутил, не думаешь?
Несколько секунд оба рассматривали друг друга, следом Сергей мрачно кивнул — подруга права. После тревожно глянул на Олега и слабо улыбнулся: Бимка, отреагировавший на появление хозяина поднятой мордой со вскинутыми ушами, укладывался обратно, причём на этот раз свою умную морду псина положила прямо на бок Олега и ещё некоторое время разглядывала детей карими глазами.
— Как он? — не отрывая взгляда, обеспокоенно уточнил Сергей.
— Спокойней. Не просыпался, только иногда вздрагивает, — резюмировала Марго последние час, два?.. бдительного наблюдения и тоскливо осмотрела стены — здорово бы в «магазин» кто-то часы выкинул, тогда многим проще было бы.
— Хорошо.
Сергей и Марго переглянулись, а Бим, наконец, прикрыл глаза и вскоре стал так же, как другой хозяин, тихо посапывать. Оглядев комнатку ещё раз, воспитанник уж было кинул шапку на стол, да передумал, следом отыскал ей местечко на самой печке. Сергей качнулся к стоявшему казану — этот ещё остался от прежнего владельца китризки, которая звалась просто домом — и заглянул внутрь, осторожно-осторожно оторвав крышку. Марго с улыбкой потупила взгляд: приготовленных двух пакетов лапши на воде, которую в бутылки набрал Олег, хватило на троих и на Бима, однако был у Вместе своеобразный ритуал — как что, так по приходу кто-либо из них казан проверял, вдруг крысы туда залезли или чудо случилось… Также осторожно-осторожно вернув крышку на место, Сергей подошёл к тумбочке.
А Марго меж тем потёрла руки друг о друга, следом провела ими по куртке, намереваясь снова укутаться, да нащупала ещё кое-что не вытащенное. Ощупав это нечто, она удивилась, сунула руку и вскоре достала на свет небольшую банку сгущёнки, да улыбнулась — как во время сбыта и ходьбы можно было не заметить и не почувствовать её! Снегирёва, пока Разумовский копался в книгах, пригляделась к внезапной находке в тусклом отражённом свете.
Сине-белая обёртка в нескольких местах была порвана, а на донышке — там, где обычно писался срок годности — осталось немного красной бумаги. Совсем клочок, но его хватило, чтобы Марго припомнила, как взяла эту банку как раз потому как привлекла она такими потёртостями.
— Есть у тебя чего? — раздался в тишине шёпот Сергея.
Марго заинтересованно посмотрела на него. Друг сидел на корточках перед тумбой, повернувшись к ней полубоком.
— Есть… — Снегирёва осмотрела стол, пустые тарелки, натолкнулась на буханку хлеба с обкусанной корочкой и, опустив взгляд на банку, вскинула её едва целой обёрткой к Разумовскому, — сгущёнка подойдёт?
— Ох. — Сергей поднялся. — Я уж и забыл, какая она на вкус.
Марго поддержала его, вспомнив женщину, которая в коррекционке брала её на выходные иногда:
— Я пробовала только когда Марфовна забирала. Вкусная. Сладкая. Можно… с хлебом, — Снегирёва указала на буханку. — С хлебом вкусней, только проблема, — она покачала банку в руках, — чем вскроем?
Сергей несколько секунд перекидывал взгляд с Марго на хлеб, затем задумчиво обвёл взглядом комнатку и направился к противоположному концу комнаты — туда, где был тайник Олега. Проходя мимо стола, он положил на него вытащенную доску с шахматами, которую Марго хмуро-угрюмо пробуравила взглядом и обратила внимание на друга.
— Ты чего? — заинтересовалась она.
— У Олега нож был, — коротко отозвался Сергей, отбрасывая едва целый конец ковра.
Марго притихла, наблюдая, как Сергей быстро отыскал зазор в досках, который позволил ему приподнять тринадцатую доску. Та скрипнула, оба замерли и покосились почти одновременно на Олега, но тот продолжал сопеть, только разве что Бим открыл глаза и вновь уставился на детей почти осуждающе. Осмотрев лицо Волкова, Марго всё же осторожно произнесла:
— А разве можно?
— Можно. — Сергей припал на колено, опустил руку почти по локоть в образовавшийся тайник и вскоре вытащил наружу небольшой складной нож. Вернув на место доску и край ковра, он подошёл к столу и тогда пояснил:
— Мы когда поролон нашли — грязный ещё — он сказал, что, если чего, я могу его ножом воспользоваться. — Марго скосила взгляд на единственное целое окно в комнате: вторая его часть — там, где должна была быть форточка, была выбита, оттого место заменил кусок поролона, аккуратно разрезанный Волковым. «Понятненько», — она вернулась вниманием к Сергею. — Мало ли какие ситуации будут, и походу банка — одна из таких. — Улыбнувшись, Разумовский указал на неё.
