И такой же страх присутствует у Сергея, только углубляется он тем, что Сергей долгое время был бойкотирован воспитанниками после случая на пляже, отчего он замыкается и уходит в себя окончательно, а после перехода в среднюю школу, где посвящает себя науке и учению, он становится предметом травли, когда не желает помогать одноклассникам с заданиями и не даёт списывать сделанное.

В итоге если Марго приняла позицию бегства, Сергей насмешки терпит и только огрызается тогда, когда его «перещёлкивает». Как раз такое происходит в момент, когда Олег вступается за него. Для Сергея это становится шоком.

Серьёзно.

Ребёнок, привыкший терпеть издевательства и понимать, что он — никто, вдруг получает защиту. Это ломает его систему, вносит смуту посильней, чем разговоры между Олегом и Марго, и совершенно ставит его в тупик, отчего он не понимает и не знает, как реагировать на спасение, что сказать, а может Олег отбил его у Васюткина, чтобы сейчас посильней ему дать по ушам?

И оттого как закрытый ребёнок тогда в коридоре он ожидает одного — чтобы Олег вышел за территорию его границ, чтобы Сергей мог расслабиться и почувствовать себя в безопасности. Именно поэтому в комнате — обратите внимание Сергей долгое время живёт совершенно один, для ребёнка, которому нужна социализация, это чудовищно — Сергей с появлением Олега ревностно охраняет границы. Он строит «мягкие баррикады» и с трудом засыпает, потому что присутствие рядом незнакомого и чужого воспитанника — для него просто воспринимается базово как угроза. И пускай Олег не нарушает границ, внутренняя тревожность Сергея повышена, потому как всякая коммуникация с другими воспитанниками заканчивалась болезненным опытом.

А стоит Олегу оставить записку, так Сергей совсем теряется: он не получал таких приглашений, оттого базово считает снова, что его хотят просто избить. Повторюсь: как и Марго он пускай и попал в детдом в 8 лет, он пережил потерю родителей и, если Васюткин выплёскивал её наружу, Сергей проецировал её через замкнутость и через рисунки. Но вместе с тем он также принял свою модель поведения, где не знает, что существует другая, иная с другими системами ценностей, где банально не всё решается кулаками.

Вот и выходит — сначала он тайком следует за Олегом, после прячет его записку, пытаясь разобраться, и также думает и задумывается, а что если всё бывает иначе? Но если Марго в принципе не особо-то получала поддержку и заботу, то Сергей начинает припоминать то, о чём поклялся не вспоминать — о тепле, какое ему даровали патроны-родители. И постепенно кокон замкнутости, в который он себя намеренно загнал, чтобы сбавить боль от травли и унижений, начинает трескаться.

Итак. Марго и Сергей — воспитанники со дна, которые привыкли следовать определённому шаблону поведения. И действия, слова и поступки Олега вносят смуту в каждого.

Именно поэтому для каждого становится тяжело принять решение помочь Волкову. Марго думает сбежать и сделать вид, что ничего не видела, а Сергей — просто скрыться и перетерпеть. Но оба в переломной главе совершают поистине отважный поступок: они решают испытать ту модель поведения, которую им продемонстрировал Олег — незнакомую, непонятную и прыжок в неё подобен для каждого прыжку в пропасть. Потому неслучайно вещи, которыми бросаются по итогу они в обидчиков, важны для них.

Для Марго — это книга по Звёздным Войнам и Гарри Поттеру.

Для Сергея — это Преступление и Наказание Достоевского.

Каждый — и Марго, и Сергей — совершают серьёзный и огромный шаг смелости и мужества для своих лет: доверяются, принимают новый путь и итогом становится формирование «Вместе».

Но и там выходит непросто: ведь своими действиями они вывели себя за пределы иерархии и как быть с этим — оба не представляют и не знают, более того — они продолжают присматриваться друг к другу и пока не спешат назвать дружку «друзьями». А как будет дальше? Что делать с этой системой? Как поступать? Ответы на эти вопросы им ещё предстоит дать.

Фу-у-уф, это было тяжеловато и много. Уверена, даже очень информативно. Это основные ветки подтекста, которые мне хотелось упомянуть. Другие хэдканоны и вещи содержатся в специальном треде о Баторе в твиттере, ссылка на который дана в «Примечания автора» в шапке фанфика.

Надеюсь, данная статья прояснила основные моменты Префазы.

Благодарю каждого за интерес!

Увидимся в следующих главах!

С уважением,

Лейтенант.

========== Ворон (1) ==========

Первая фаза: Сгущёнка раздора

1 сентября 2004 год

Что, если попытаться представить оживлённый образ северной столицы? Выходит любопытно. Сергей пока не определился с деталями, но знал, что, определённо, это барышня. Причём чем ближе к Центру, тем больше кисеи, шелков, тем выше причёска, бледнее макияж, выше поднята голова, и тем больше появляется желание исправлять каждого, если незадачливый человек даже с пригорода назвал функциональный и конструктивный элемент строения — вход в многоквартирный дом — «подъездом», но не «парадной».

Сергей вздохнул и, перекатившись на носках, улыбнулся. Да уж. Жаль ему вдруг стало этого незадачливого человека — огребёт он тогда уж по полной.

Также обязательным элементом «диалога» или «образа» дамы города на Неве являлась мушка. Или несколько. И каждая (если их всё-таки несколько) располагалась на лице согласно изобретённому в давние времена языку и терминологии. Шифровка эта представляла нечто сложнее азбуки перестукивания, какую отчасти придумали в Петропавловской крепости. И не каждый даже «свой» из Народа догадался бы, что обозначала жирненькая мушечка на самом кончике припудренного белого носика, которая в следующий раз могла и вовсе мигрировать на правую бровь.

Сергей вынырнул из размышлений, услышав шум сбоку, и посторонился, чтобы пропустить шумных учеников младшей школы. Он приметливо осмотрел их. У многих девчонок на макушках красовались огромные пышные банты, от которых отходили ленточки, а у пацанов ему приметились чистые выглаженные костюмы, которые, правда, сейчас сбились, вероятно, от чрезмерной активности самих детей. Отличались и портфели: идеальные и яркие с необычными рисунками, они не шли в сравнение с серыми сумками для сменной обуви и с отремонтированными не по одному десятку раз рюкзаками. Рисунки на последних — если и были — стали просто выцветшим облезлым полотном. Именно поэтому баторцев всегда было проще различить в толпе. Девчонки их потока не хвастались огромными белыми-белыми бантами, порой волосы они и вовсе перевязывали отрезанным от шарика «колечком», а серая форма напоминала рюкзаки — застиранная, бледнеющая и полнившаяся заплатками.

«Да уж», — Сергей грустно вздохнул и отвернул голову. Он прошёлся вдоль стены до самого угла, отвернулся и направился обратно ко входу в магазин. Постепенно Разумовский променял невесёлые мысли о различиях детей из семей и баторцев на незавершённую логическую цепочку про символический образ барышни-города.

Итак, барышня. Было в этом что-то, что определённо мешало добиться целостности. Вот, допустим, если взять обратный путь, то выходят противоречия: чем дальше от Центра, тем меньше становятся шелка и пышность юбки, и иначе бывает причёска. В некоторых районах, судя по рассказанному Волковым, барышня вообще меняет неудобные туфли на кроссовки, платья — на спортивки, а с волосами?.. Волосы тоже меняются, как и в речь наплывает больше жаргонизмов. И в руках вместо веера появляется бита.

Но разве это делает их не питерцами?

Сергей призадумался, скользнул взглядом по вывеске «Перетлёнок» и, отвернувшись, медленно побрёл обратно к углу.

«Вряд ли», — уверенно заключил он.

Даже пригород Санкт-Петербурга — это всё ещё Санкт-Петербург, а значит и многогранность, присущая жителям северной столицы, определённо должна быть включена в символический образ.

Но как?