Год прошел в дурмане из кружащихся перед глазами чашек Петри, графиков, предметных стекол с мазками. Жизнь Ханджи превратилась в центрифугу. Где она радостно вращалась вместе с Гришей (друзья его так называли из-за русской бабки), его женой Карлой и их детьми: серьезным нелюдимым Зиком, вертлявым непоседой Эреном и приемной дочерью Микасой. Мелкий представлял собой ходячую, а точнее — носящуюся по дому бурю каштановых вихров, щербатой белозубой улыбки и вечно ободранных коленок. Последствия бури в виде разбитых вазочек и опрокинутых торшеров миссис Йегер ликвидировала со спокойным достоинством. Вытаращив на мать круглые глазищи, Эрен выслушивал стопиццотую нотацию, а потом его снова выпутывали всем семейством из рождественской гирлянды, обнаруженной любопытным дарованием на чердаке. Если коротко, то младшенького Йегеров можно было назвать очаровательной катастрофой. На фоне братьев Микаса ничем не выделялась, кроме неожиданного для крохи взрослого взгляда и странной преданности Эрену.
О том, что Зик — сын Гриши от первого брака Ханджи узнала в ночь Самайна, или на Хеллоуин. Наряженная феей Морриган Карла отправилась с детьми по соседям — сражать искусным тематическим мейком, собирая дань в виде сладостей с комплиментами. А Хан с боссом чинно бухала в гостиной. Тогда Гриша рассказал о первой супруге Дине, кузине трехзвездного, у которой обострилось серьезное психическое заболевание. По его словам, Дине не светило выйти из лечебницы в обозримом будущем. Уже подвыпившая, Ханджи сочувственно покивала и забыла. На полтора года. За это время она практически стала членом семьи Йегеров. Поняв, что чокнутая научница не представляет угрозы семейному благополучию, Карла молчаливо одобрила дружбу со своим мужем. Эрен обожал дурачиться с тетей Хан. Зик относился со спокойной вежливостью. А сам Гриша научил ездить на байке. И мисс Зоэ, видевшая «харлеи» исключительно в кино, ощутила кожей поющий ветер Чесапикского залива на пустынной Айленд роуд.
Конец наступил тяжелыми лапами на горло через месяц после празднования сорок пятого дня рождения трехзвездного на вилле неподалеку от Сан-Диего, куда облепленную купленным впопыхах маленьким черным платьем мисс Зоэ и супругов Йегеров доставил вертолет. Ханджи, прихуевшая от шампанского и интерьеров в стиле «версаль в казарме», несколько раз протерла очки шелковым палантином, прежде чем окончательно убедиться, что благородный бархат штор и позолоченная лепнина действительно соседствуют с развешенными по стенам фото боевых будней генерала Рейсса, а ступени беломраморных лестниц украшены муляжами противотанковых и противопехотных гранометов. Гриша быстро покинул их с Карлой, оставив накачиваться коктейлями: у него намечался серьезный разговор с именинником. Где-то через два часа, подхватив за локоть бухую Ханджи, поволок ее по длинному коридору. В конце концов, они оказались в безлюдной оранжерее, где влажность не позволяла толком дышать, а концентрация ароматов орхидей по убойной силе превосходила запрещенное Женевской конвенцией химическое оружие. Растерянно опустившись на гранитную скамью, босс выложил все. Трехзвездный категорически отказал в наборе добровольцев для введения сыворотки третьего поколения. Гришу трясло. Серые глаза под толстыми стеклами Ленновских очков расфокусированы. Худые пальцы вцепились в крапчатый камень. Костяшки побелели.
Тогда она и не предполагала, как закончится их карьера ученых.
Просто подумала, что придется вернуться к «Халк-макакам».
В то мартовское утро они с Гришей решили обкатать новенькие эндуро на кромке прибоя Часапик Бей. Рискованность затеи не смутила нифига и ни разу. А зря — дорога не щадит лихачей. Переднее колесо Ханджи на полной скорости встретилось с небольшим валуном, а она сама — с небольшой скалой. Результат: чистый перелом левой голени, осколочный перелом правого предплечья, вывих четвертого шейного и Окружной госпиталь Мэриленда на три недели. Валяясь на больничной кровати с расфасованными конечностями, мисс Зоэ постигла что такое счастье. Счастье — это когда можно спокойно дойти до сортира. А еще — это ветер, зовущий вдаль… Впрочем, особо скучать не давали частые визиты Гриши. Босс рассеянно теребил седеющую бородку, жалуясь на новый неудачный опыт и расход дорогостоящих приматов. И уходил, скособочившись. Карла забегала по субботам с букетиками хризантем и трогательными открытками в цветочках, сляпанными Эреном. Однажды заглянул перманентно мрачный брюзга Крюгер. Коротко справившись о здоровье, свалил.
В день выписки она нервничала в кресле-каталке у кадки с гибискусом в холле, придерживая здоровой рукой распечатки с предписаниями врача. Гриша не появлялся. Что за хрень? Оставив ему десятое голосовое сообщение позвонила Карле. «Аппарат абонента временно недоступен». Наконец, двери испуганно разъехались, пропуская растрепанного доктора Йегера. Он молча усадил Ханджи в «додж-караван». И за всю короткую дорогу до южного пригорода Форта Детрика ни разу не обернулся, не выдал ни полслова. Впервые Ханджи испытала нечто похожее на страх. Однако дальше стало гораздо веселее. Дотащив ее до глубокого кресла крошечной гостиной одноэтажного домика, принадлежавшего вместе с начинкой секретной лаборатории, Гриша разразился печальной историей. Оказалось, первая жена доктора не просто съехала с рельсов. С согласия лаборанта Дины Фриц доктор Йегер ввел ей первую версию чудо-сыворотки. А через сутки она разгромила дом от чердака до подвала. Зик был в школе — тут повезло. На белый свет данное интересное обстоятельство вылезло два дня назад во время ежегодного посещения больной в лечебнице закрытого типа. Посещали, как обычно, генерал Рейсс и Зик. У Дины выдался «хороший день». Настолько, что кузен и сын смогли поговорить с ней, а не просто посмотреть в дверное окно на обколотое писихотропами тело на койке. Дина выложила историю перед кузеном и сыном. Четко, логично, уверенно. Ситуация окончательно полетела в пропасть, когда на обратном пути Зик разболтал дяде об уколе. Сделанном ему отцом в правое плечо несколько дней назад… Впервые Ханджи испытала нечто похожее на ярость. И выстрелила гейзером факов в адрес свихнувшегося гения. Гриша оправдывался, мол, организм семнадцатилетнего подростка реагирует прекрасно. Третья версия сыворотки не вызывает ни иммунной, ни психосоматической реакций… Но ответ на вопрос «что же теперь будет с проектом?» пошел искать в холодильнике, где мисс Зоэ держала текилу. Схватив с кухонной полки стакан для сока, наполнил почти до краев, ополовинил и пробормотал: «Проект закрыт. Рейсс струсил». Впервые Ханджи испытала нечто похожее на обморочное состояние.
Через три недели, устроившись на заднем сидении такси, она обреченно взирала в окно на полупустые улицы Форт-Детрика. Под ярким солнцем распустились почки-листочки, живенько зеленели лужайки перед опрятными домиками, смутно знакомый пожилой мужик чинно выгуливал такого же престарелого хаски. Высоко в небе кружила вихрем черных точек птичья стая. На Мэриленд свалился предчувствием жаркого лета звонкий беззаботный май. Ханджи ехала в лабораторию за расчетом. Рассчитал и отчитал трехзвездный. Самолично. И сделал это в бывшем «обезьяннике», куда она приковыляла на костылях последней. За пустым столом сидели напряженные по самое некуда Йегеры. Ханджи примостилась на свободный стул и опустила глаза. А потом согнулась еще ниже. Они не просто подписали соглашение о неразглашении. Йегерам и Зоэ категорически запретили использовать университетские связи для помощи в поиске работы. Официально они трудились в больничке какого-то подзалупинска на границе Техаса с Мексикой. Клинику очень кстати закрыли четыре месяца назад по причине сокращения финансирования и невыплаты бесконечных штрафов за помощь нелегальным эмигрантам. Ханджи попыталась вежливо уточнить, мол, куда их возьмут с таким-то сомнительным резюме. На что трехзвездный, потрясая бульдожьми брылями, спросил — не помочь ли ей свести счеты с жизнью в стрессовой ситуации? Увесистый намек вышиб дух вместе с ошметками надежды.
