Несколько месяцев философ потратил на изучение новой доктрины, но ему не удалось закончить эти штудии. Однажды вечером, когда он ужинал с женой и друзьями, возле его дома послышался шум – когорта солдат окружила его. Появился центурион и объявил себя вестником Нерона, который приговаривает философа Сенеку к смерти. В виде последней милости Нерон позволил своему учителю и наставнику самому избрать себе способ умерщвления. Все имущество мыслителя подлежало конфискации в казну.

Сенека продемонстрировал большую твердость характера, решив умереть подобно Сократу в дружеской беседе. Жена бросилась ему в объятия и закричала, что последует за ним в царство мертвых. Оба вскрыли себе вены – и тут прибыл новый курьер от Нерона огласить повеление императора о помиловании Сенеки.

Преторианцы, либерты и домашние рабы перевязали ему вены, остановили кровь и замедлили наступление смерти.

Сенека попросил у своего друга, врача, дать ему яд. Врач согласился, но яд почему-то подействовал не сразу. Друзья и близкие философа рыдали в голос, а он, всегда жизнерадостный, порицал их отчаяние и призывал сохранять присутствие духа. Он хотел внести поправки в завещание, но центурион объяснил, что ввиду отчуждения его имущества любые его распоряжения по данному поводу не имеют смысла.

Тогда Сенека велел положить себя в теплую ванну: пар усиливал кровотечение из вскрытых вен и ускорял смерть. Войдя в лаватрину, Сенека обрызгал рабов водой и произнес:

– Это возлияние Юпитеру Освободителю!

Послышался глубокий вздох, и чей-то голос произнес его имя:

– Сенека, Сенека!

Философ с трудом повернул голову и увидел поспешно входившего апостола Павла. Слабая улыбка в последний раз тронула уста умирающего. В чертах лица апостола залегла глубокая скорбь.

Увы, было слишком поздно! Горячий пар подействовал: Сенека упал от слабости и вскоре умер. Дом огласился воплями. Рабы Сенеки, отдавая по обычаю последний долг усопшему, рыдали весь день. Друзья и ученики с воодушевлением говорили о заслугах великого мудреца и его достойной кончине. Они вспоминали добродетели покойного и восхищались его самообладанием в последние минуты.

Апостол Павел понял, что над бездыханными телами философа и его жены бесполезно проповедовать. Окружение Сенеки показалось Павлу легкомысленным и не готовым воспринимать то, что он скажет. Апостол отдал последний поклон усопшему и покинул его дом.

Приближался день, когда Павел должен был предстать перед кесарем по поводу поданной им апелляции. При императоре Нероне судопроизводство не отличалось особой сложностью, и апостол уже придумал, как снять с себя обвинение, которое возвели на него соплеменники; надо заметить, что и Нерон не очень понимал его суть. Христианство Нерон воспринимал как секту – ответвление от официальной религии евреев. Так стоило ли этим озадачиваться? Однако личность апостола Павла, – по слухам, человека необыкновенного, способного творить чудеса, – заинтересовала кесаря. Неужели они с Петром и вправду исцеляют больных, заставляют ходить хромых, возвращают слух глухим, а зрение – слепым и воскрешают умерших?

По случаю праздника Нерон устраивал для народа большие игры в амфитеатре. На этот раз зрелище обещало стать особенно захватывающим. Один человек, волхв Симон, соперничавший с апостолами в творении чудес, собирался подняться на крыльях до облаков. О нем говорили, что он способен оживлять статуи, превращать камни в хлеб, летать по воздуху и вызывать тени умерших. «Как такое возможно? – удивлялся Нерон. – Впрочем, какая разница? Главное – чтобы игры прошли с блеском. Пусть все трое: апостолы Петр и Павел, а также волхв Симон – взойдут на помост и состязаются в своем сверхъестественном могуществе. Публика будет довольна, лишь бы евреи развлекали ее».

Но чудеса не творятся ради удовлетворения праздного любопытства. Как известно, Иисус Христос отказался чудодействовать по просьбе неверующих. Поэтому, когда Павлу передали пожелание Нерона, чтобы он, апостол Христа, совершил при огромном стечении публики нечто сверхъестественное, он отказался и предоставил это Симону.

На другой день, когда игры начались, Симон гордо вошел в амфитеатр в окружении свиты почитателей. Его сопровождала Селена, красавица-куртизанка из Тира, которую он называл Еленой. Многие верили, что она – воскрешенная им жена царя Менелая.

Симон пользовался в Риме огромным влиянием. Сенат унизился до того, что разрешил воздвигнуть на одном из островков Тибра стелу с надписью: «Симону, святому богу»[6]. Шумные рукоплескания раздались по всему амфитеатру, когда на сцене появился человек, готовый взлететь до облаков.

Присутствующие на играх апостолы Петр и Павел молили Бога, чтобы Он не допустил лжи восторжествовать над истиной и чтобы осквернитель святыни и безбожник не предстал перед народом с силой и могуществом, равными силе посланников Божьих.

Император подал знак – Симон поднялся в воздух, якобы несколько мгновений продержался так и вдруг стремглав полетел на землю, пораженный десницей Божьей. Когда его подняли, он еле шевелился, повредил себе руки и ноги и был весь в крови. Народ, за минуту перед тем приветствовавший его аплодисментами, обругал и освистал обманщика. Подавленный стыдом и отчаянием Симон не смог пережить свой позор. Из ложи, куда его перенесли, он бросился вниз и разбился насмерть.

Нерон остался не доволен такой печальной развязкой. Симон был принят ко двору и пользовался благосклонностью императора. Весьма вероятно, что вследствие данного инцидента он затаил в себе желание отомстить обоим апостолам, хотя внешне не проявлял неудовольствия.

Петр и Павел вернулись к своей апостольской миссии. Они по-прежнему жили плодами своих трудов, окруженные заботами женщин, демонстрировавших удивительные примеры благотворительности, христианского нестяжания, евангельской чистоты и других добродетелей.

Некоторые из этих святых жен никогда не покидали Матерь Божью. Вместе со святым апостолом Иоанном они сопровождали Ее в Эфес, где и оставались с Нею до блаженного Ее Успения. После этого печального события они тотчас же отправились в Рим, чтобы соединиться с апостолами и помогать им в распространении евангельского учения.

Апостольская проповедь не оставалась без успеха. Число верующих ежедневно множилось новыми последователями самого разного общественного положения и возраста – как мужчинами, так и женщинами. Столь быстрое распространение христианства начинало сильно тревожить римских язычников, хотя лишь немногие из них понимали, что христианское вероучение повлечет за собой полное обновление Древнего мира и до основания разрушит его прежние устои.

Проклятым и всеми презираемым сектантам – последователям Христа, явившимся нарушить многовековое спокойствие, в котором почивал Рим, – владыка и повелитель вселенной Нерон объявил беспощадную войну. Ее поддержали философы и писатели, обвинявшие христиан во всех смертных грехах и преступлениях.

Основоположник Церкви Иисус Христос в царствование Тиберия по повелению Понтия Пилата был предан позорной казни.

Не станем перечислять все те наветы, которые возводили на первых христиан: достаточно сказать, что эти клеветнические происки дали Нерону возможность снять с себя обвинения в Великом пожаре Рима в 64 году.

Как известно, не кто иной, как он сам был причиной того ужасного пожара, который в продолжение шести дней свирепствовал в городе с такой ужасной силой, что из четырнадцати кварталов целыми и невредимыми остались три.

Однако Нерон, театрально воспевавший при свете пламени и в одеждах комедианта падение Трои, не постеснялся взвалить всю тяжесть обвинения в поджогах на ни в чем не повинных и беззащитных христиан – по этой причине их накрыла первая волна гонений.

По словам Тацита, для христиан, которых называли ненавистниками людского рода и неисправимыми злодеями, изобретались самые ужасные мучения. Пытки и истязания были столь нестерпимы, что даже в палачах пробуждалось чувство сострадания к своим жертвам. Этих несчастных распинали на крестах; завертывали в шкуры диких животных и швыряли на растерзание псам; сжигали на кострах. По вечерам, облитые смолой, они горели в садах Нерона, служа факелами для освещения аллей и дорожек гулявшей публике.