Неприятный осадок засел внутри Кина. Потому как он осознавал, что делал во время порыва Томаса. И у него с этим не будет проблем. Разве что с зародившимся откликом, погасшим под «Я не знаю» со стороны Ортега.

- Мне не припекло!

- Тогда что это было, Томас? М? - насмешливо выгнув бровь, Кин выпрямился и пригубил из чашки. Кофе обжег горло, оставляя терпкое послевкусие. Приятная мелочь, хоть что-то за утро.

- Мне не припекло, - упрямо повторил Ортега, не зная как объясниться, чтобы его поняли правильно. В конце концов, не он это начал. Не с щелчка пальцев он стал подмечать какие-то мелочи в Маркусе и тянуться к ним.

- Ну да.

- А в камере? Что было в камере тогда?

Замолчав, Кин не ожидал такого вопроса. Но мужчина ответил через двадцать секунд. Двадцать секунд – достаточно, чтобы подумать и достаточно, чтобы у оппонента зародились сомнение.

- Не важно.

Он огрызнулся и сделал большой глоток, поджимая следом губы. Злость росла. Томас начинал раздражать все сильнее.

Ортега же сощурился. Не важно? То есть это, с чего все началось, было не важно?

- Нет. Важно.

- Теперь тебе вдруг стало интересно знать? Может, сначала разберешься в своих порывах, а потом в моих, Томас?!

Развернувшись спиной к священнику и вылив оставшуюся половину кофе в раковину, Кин крутанул кран и сполоснул чашку. Она же со стуком опустилась на стол, выдавая кипящую злость экзорциста. Говорить о том, почему он поцеловал Томаса в камере, Маркус не хотел. Он и сам толком не мог сказать почему. Было ли это желание успокоить, поддержать напарника? Что сорвало тормоза, выпустив из клетки настоящего Кина? Вид сломленного Ортега? Кровь на его лице? Боль от проигрыша, осознание огромной вины которую Томас берет на себя из-за неудач? Желание успокоить, забрать хотя бы половину груза себе, сделать так, чтобы молодой священник снова воспрянул духом и продолжил бороться? Наверное, все вместе.

Возможно, что-то еще.

- Запомни одно. Демонам будет плевать на то, что ты «не подумал».

- Ты мне не ответил, - Томас поднялся из-за стола, поджимая губы и сверля взглядом спину Кина, который пошел к дивану, собирая вещи в рюкзак.

- Сейчас не до этого. Собирайся. Нам нужно искать Беннета.

***

Лампа на длинной цепи, прикрепленная к высокому потолку, раскачивалась. Её яркий свет резал глаза и гас. Нет, это его сознание гасло. Отключалось, точно нажимали на выключатель на стене.

- … ещё… сэр?

Два силуэта маячили рядом. Расплываясь, становясь высокими и темными на фоне горящей лампы. Длинные руки, казалось, без пальцев тянулись и обрушивали на него всю свою не маленькую силу. Голоса звучали в отдалении. Эти два голоса он уже различал. Но появлялся время от времени третий. Вот как сейчас. Откуда-то сбоку. Холодный. Безразличный.

- Продолжайте.

Мир взорвался, вспыхнул. Горячее растеклось по грудной клетке, ухнуло вниз и заставило закашлять. Тело дрогнуло и подалось от удара в сторону. Он падал. Падал быстро, встречаясь с холодным полом. Голова ударилась первой, вспыхнув очередной сверхновой. Стул заскрипел, но выдержал.

На несколько секунд стало темно.

Маркус пришел в себя через пять минут, когда его облили водой из ведра. Откашливаясь, открывая глаза, он понял, что стул вновь поставили ровно. Руки и ноги были привязаны к нему. С лица капала вода.

Подавившись вдохом, экзорцист качнул головой и зашипел. Память вернулась на удивление быстро. Пульсация в затылке усилилась. Сиплый вдох раздался вместе со свистом из груди. Сама же грудная клетка горела и болела.

Сплевывая кровавую слюну себе под ноги, Кин приподнял голову и усмехнулся. Показав красные от крови во рту зубы, он встретился взглядом с Беннетом.

Все стало на свои места очень и очень быстро.

Уже как три часа.

========== Глава 4. В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир. ==========

Четыре часа назад.

Не дожидаясь Томаса, Маркус направился к машине, припаркованной на другом конце улицы. Достав ключи из кармана, звякнув брелоком и сняв авто с сигнализации, экзорцист открыл дверь с водительской стороны и облокотился на неё руками. Взгляд устремился вдаль, чуть щурясь от солнца.

- Скажешь сестре, что нас срочно вызвали по работе.

Подошедший Томас безропотно потянулся к телефону и принялся набирать номер. Затем повернулся к напарнику спиной, что еще больше разозлило Кина. Короткий разговор закончился извинениями и обещанием прийти на ужин снова.

Рюкзак оказался закинут на заднее сиденье. Утро становилось мерзким до ужаса.

- Ничего не забыл? – грубо бросив, Маркус осмотрел Томаса с ног до головы, - Где твоя колорадка?

Вновь приходилось ждать. Кин оперся на капот машины и сунул руки в карманы. На улице было тихо, спокойно. Стены домов в переулке, прикрывающие их машину, были чистые и свободны от граффити благодаря, очевидно, недавней покраске. Чуть поодаль по открытым мусорным бакам лазила худая кошка. Она подняла свою острую морду и уставилась на экзорциста. Солнце падало как раз на машину, заставляя самого Кина щуриться. Однако он не отворачивался, подставляя солнце теплым лучам.

А потому, когда сзади раздались шаги, Кин не обернулся.

- Едем. Для начала…

Неожиданно сильный удар породил боль в голове. Перед наползающей чернотой Маркус увидел, как в тридцати шагах от него Томас срывается с шага на бег и что-то кричит. Но он, Кин, не успевает крикнуть ему в ответ: «Сзади!» Темнота затягивает в пучину.

Сейчас

- Ты всегда был занозой в заднице. Причем не только в моей, но и у этой оболочки.

Беннет сидел за металлическим столом напротив. Его дорогой черный костюм, белая колорадка, начищенная до блеска обувь и неспешные жесты остались неизменны. В руках начальник безопасности Ватикана держал чашку кофе, время от времени поднимающуюся с блюдца к губам: он отпивал и неотрывно смотрел на потрепанного экзорциста.

- Где Томас?

Маркус помнил, что их обоих вытащили из багажника и потащили в небольшое строение, а затем повели по ступеням вниз, будто в подвал или какой-то бункер. Но место оказалось заброшенной станцией метро.

Чем ниже они спускались, тем сильнее запах сырости бил в нос. Сорванные рельсы лежали местами грудой или торчали практически из-под земли, как копья. Время не щадило ничего, даже железо. Которое в большинстве случаев тоже хотели растащить на металлолом.

Под ногами хлюпало. Пакеты и мешки с мусором заплесневели. От стен отражались и множились шаркающие шаги и крысиный писк, изредка разбавляемые отдаленным грохотом ходящих поездов метрополитена.

Теперь же Маркус сидел привязанным к стулу и слышал, что где-то рядом капает вода. Он также был уверен, что у него разбита голова. Потому что затылок время от времени пульсировал, а за ворот явно текло что-то теплое. Что именно это было - гадать не приходилось. Следуя за взглядом Беннета, Кин повернул голову в сторону и обнаружил Томаса.

В отличие от самого экзорциста его не привязывали к стулу и даже не держали. Он был просто брошен в углу, как бесполезная ветошь, со связанными руками. Ужасно, но Маркус был даже рад увидеть его таким. Потому что ожидал худшего; боялся увидеть напарника с закатанными глазами, в его гребаном трансе на пару с демоном.

- Знаешь, Маркус, у меня были определенные планы. На тебя.

Возвращая к себе внимание, демон достал из кармана платок и, встряхнув его, вытер руки и уставился на экзорциста. Радужка его глаз сменилась на желто-оранжевую, прекратив скрывать обитающую в теле сущность.

- Привезти в Ватикан на суд и устроить разбирательство над отлученным священником по всей строгости. Представляешь, что бы с тобой сделали? Я с превеликим удовольствием посмотрел бы на то, как тебя доломают. Причем, знаешь, что самое забавное, Маркус? Несмотря на всю ту правду, которую ты говорил и пытался доказать – ты все равно бы оказался виновен. Это стало бы отличным шоу.