Резко надавив на педаль газа, Билли вцепился в руль. Камаро взревела и, пробуксовав на месте, рванула вперед, оставив на асфальте две черные полосы и дым из выхлопной трубы.

Стрелка спидометра дрожала, дергаясь туда и обратно так же неспокойно, как и сердце Харгроува. Кровь закипала в венах. Нечто темное расползалось в груди и захватывало; наполняло тело жаром и в то же время давило на виски.

Звуки стали отдаленными, а собственные лихорадочно бегающие мысли слишком громкими.

Что он вообще делает? Зачем он едет туда? Почему так реагирует?

Почему пары слов этой рыжей малявки хватило, чтобы он…

— Ааррргх! — ударив ладонями по рулю, Харгроув тряхнул головой.

Выжав сцепление и отпустив педаль газа, он переключил передачу, и Камаро, точно резвая скаковая лошадь, с нетерпением помчалась еще быстрее.

Рывок и новая передача. Ручник и вход в поворот с громким визгом шин. Плевать на резину, он ее поменяет.

Снова перекресток. Снова поворот.

Харгроув почти не смотрел по сторонам и несся. Несся вперед, чувствуя, как ярость охватывает все сильнее. Он ведь знал, что это рано или поздно произойдет. Он ведь осознавал эту неизбежность, предчувствовал блять! И эта тупая овца Сьюзан тоже должна была осознавать!

Как можно было не понять столь очевидной вещи? Как можно не понимать, что ты живешь с монстром?

Впереди показался долгожданный перекресток со светофором.

Отлично.

Поддав газу, Харгроув стиснул руль еще крепче. Замигавший желтый вот-вот должен был смениться красным, но времени у Билли не было. Он намеревался проскочить, а белая прерывистая разметка точно взлетная полоса тянулась перед капотом Камаро.

Он практически переехал, влетел на прямую дорогу к дому, но сбоку мигнули фары и раздался оглушительный вой гудка.

— Бля-я-я-ть! — резко вывернув руль, Харгроув ударил по тормозам.

Камаро крутануло в сторону и занесло, но остановить ее получилось. В секунду сердце замерло в страхе, ухнуло в пропасть и тут же взорвалось бешенством.

— Ебаный в рот!

Оскалившись, Билли хотел было выйти и открыть дверь того уебка в стареньком Форде, что не пропустил его. Схватить за грудки, вытащить и врезать от всей души. Бить, бить и еще раз бить, чтобы от него живого места не осталось!

Но три удара сердца вернули главенство разуму.

Билли слышал тихий рев машины, слышал, как сам сделал судорожный вдох и выдох. Слышал, как открылась дверь другой машины и даже видел, как из нее выскочил толстый коротышка в очках. Видел, как он размахивает руками, как в ругани двигается его рот.

Педаль газа вжалась до упора в пол. Камаро вновь сорвалась с места, оставляя позади идиота и обрывки фраз про психа и придурка.

Заехав прямо на лужайку перед домом, Билли резво выскочил из машины.

На мгновение его будто ударило молнией. Дом был… Таким же.

Вот они, эти посеревшие стены. Вот трещины, которые давно следовало заделать. Вот темно-зеленая черепица крыши, идиотские кусты у самого входа, за которыми так нравится ухаживать Сьюзан. Вот потрескавшиеся неровные бетонные плиты ступеней, тонкие деревянные доски каркаса крыльца, выкрашенные в белый цвет.

Гребанный дом был таким же, каким Билли его оставил. Словно ничего не поменялось. Словно это очередной вечер, когда он возвращается домой и чувствует в воздухе тяжесть нависшей угрозы. В окнах приглашающе горел свет.

Сбросив оцепенение, Харгроув побежал к двери, не запирая машину.

Раз на улице ни Макс, ни Сьюзан не было, значит они оставались в доме. С Нилом.

Дверь ударилась о стену, но, отрикошетив, не попала в Билли. Вовремя подставив ладонь, он толкнул ее назад.

В нос ударил запах сгоревшего на плите ужина.

— Открывай дверь, Сьюзан! Или я выбью ее!

Громкий голос полоснул по нервам, и Билли замер в дверном проеме, уставившись на отцовскую спину.

Стоя в черной форменной куртке охраны с нашивкой Alpha Industries® на рукаве, Нил колотил в дверь кулаком. И Билли слышал этот звук двукратно усиленным.

Он помнил, как боялся увидеть отца в почти такой же куртке у маминой комнаты - это почти всегда означало, что его завели еще на работе. Помнил, как страшно было слышать удар ладони о дерево.

Перед внутренним взором ярко воспроизвелся ряд кадров: точно в замедленной съемке Нил орал и кричал, брызгая слюной и колошматя дверь спальни, а затем пинал её ногой, разворачивался и находил взглядом его – хлюпающего носом, сжавшегося и смотрящего со звериной ненавистью из-под кухонного стола. Отец двигался к столу и казался таким большим, а его ноги такими длинными. Как же хотелось сломать их или ударить так, чтобы он не дошел, чтобы не остановился у стола, не опрокинул его со словами: «Иди сюда, маленький говнюк!»

— Сьюзан! Не заставляй меня выламывать дверь!

— Отойди от нее!

Медленно развернувшись на окрик, Нил нахмурился. Потемневший взгляд прошелся по блудному сыну и вспыхнул злостью ещё ярче. Дернувшиеся в ухмылке губы исказили лицо.

— Надо же, кто пожаловал, - заиграв желваками, старший Харгроув обвел пальцами усы.

— Я. Сказал. Отойди. От. Двери.

— Не слишком ли дерзкий тон ты выбрал? Так общается с родителем хороший, уважительный сын? Или подожди… — Нил сжал кулаки, сощурившись и сделав шаг в сторону Билли. — Кажется я тебя с кем-то путаю. Что ты делаешь на пороге моего дома, неблагодарный говнюк?

Билли словно окатило ледяной водой. Он смотрел на отца и вновь чувствовал себя гребаным кроликом перед удавом. Острое желание сделать шаг назад и опустить взгляд забилось внутри. Сглотнуть не получалось.

Пять секунд.

У него есть гребаных пять секунд, чтобы просто банально струсить и сбежать. Сбежать из этого гребаного дома, убежать от Нила, признать себя трусом и слабаком. Паника и животный ужас бились в груди, в глазах, в горле, стучали пульсом, явно перевалившим за сто ударов в минуту.

Не отводя взгляда от отца, который явно ждал ответа, Харгроув чувствовал, что во рту пересохло, а язык словно прилип к нёбу.

— …

Он не мог ответить. Просто не мог. Что он реально здесь делает? Сейчас, когда его даже не трогали? Может все же… Нахуй, ему пора сваливать? Трупы же здесь не валяются? Нет. Можно считать, что катастрофа предотвращена, Нил отвлекся. Дело сделано и даже не пришлось толком вмешиваться.

В голове отчаянно громко забилась мысль: «Вали, черт возьми! Давай же, сейчас или не успеешь! Вали, твою мать!»

— Наигрался в самостоятельность и приполз обратно? — Нил продолжал надвигаться на него. — Просить денег или кров? Или и то, и другое?

Небольшая гостиная давала жалкую толику ожидания перед столкновением.

Скрипнувшая дверь разорвала зрительный контакт с отцом. Билли пересекся взглядом с Макс, выглянувшей из своей комнаты, и этого оказалось достаточно, чтобы вспомнить ее слова перед побегом из дома:

«— Трус! Не можешь дать отпор, а затем срываешься на всех, кто меньше и слабее тебя!»

Нет.

Хватит.

Он не такой. Он может.

Дернув уголком губ, все еще испытывая дикий страх, Билли заставил себя стоять на месте. Решимость, плескавшаяся на дне сознания, вспыхнула первой искрой. Ему резко захотелось огрызнуться, рявкнуть в ответ, несмотря на последствия. Захотелось разрушить эту надменность и презрение на лице отца.

Он ведь за этим сюда приехал!

— Пошел ты! В жопу твой кров, твои деньги! Думаешь, я многое потерял? Да ни-хе-ра!

Выплюнув горчившее на языке признание внезапно даже для самого себя, Билли по-прежнему было охренеть как страшно.

Но стоило начать говорить с Нилом так дерзко и остановиться он уже не мог:

— Давно надо было сделать это! Как сделала мама! Уважение? Ответственность? Мне не нужно ничего из твоего дерьма, которое ты же и навешал!

Этого оказалось достаточно, чтобы Нил рванул с места. Трещавший по швам контроль лопнул, а желание поставить на место зарвавшегося щенка окончательно переключило старшего Харгроува с жены и падчерицы, снюхавшейся с нигером.