Билли мог.

Он мог дохера всего.

Разбить, снести, забить игрока до такого состояния, что тот начнет боятся просто мелькающего перед глазами мяча. Что от одного звука удара резины о землю станет напрягаться и видеть в фигуре напротив не человека, а дьявола во плоти, который не просто пугает, а действительно причиняет дикую боль спустя секунды. Что желания снова столкнуться с движущимся монстром, олицетворяющем собой потерявший тормоза локомотив, больше не возникнет.

О да, Билли мог разыграться до четких кровоподтеков, вывихов, кровавых рассечений, он кайфовал от такого! Он отточил навыки атаки до автоматизма, добавив свой характер в каждый жест. И мог провернуть все ЭТО со Стивом. Прямо здесь и сейчас.

Стычки на уроках физкультуры показались бы Харрингтону засахаренным розовым раем.

Он мог бы, даже хотел…

Только в действительности все это имело мало общего с баскетболом. Потому что мяч становился орудием и предлогом, игра – поводом.

Злость и желание причинять боль, вызывать страх, чувствовать собственное превосходство диктовались моделью отцовского поведения и продолжали отравлять его даже вдали от Нила. Засасывали в себя, как гребанная черная дыра, в которую он, должно быть, уже ушел наполовину.

Билли мог противостоять, но большую часть времени был рад поддаваться ей, подмечая очередной удобный случай.

Удобный, как сейчас.

В глубине зрачков вспыхнули опасные огоньки. Однако Харгроув стиснул зубы, незаметно сжимая левую руку в кулак, укрощая злость.

Он понимал, предполагал, что однажды это случится: что-то выйдет из-под контроля и его сорвет с цепи благоразумия и выдержки, если так выйдет, что они со Стивом не разбегутся раньше. И тогда все похерится.

Но это будет потом, если вообще будет. Они встречались слишком мало, чтобы он мог задумываться так далеко вперед.

Резко выбивая зажатый у Стива между боком и локтем мяч, Харгроув сорвался с места и побежал к корзине. Быстрый легчайший бросок и плюс три в копилку Билли Харгроува.

— Эй…!

— Что?

— Это не засчитывается.

— Нечего было прохлаждаться.

— Довольно грязно, хотя я понимаю, с таким-то разрывом… — усмехнувшись, Стив поймал на себе недобро сверкнувший взгляд.

Губы Хагроува поджались на долю секунды, а затем криво изогнулись.

Нет, он не хотел уничтожать Харрингтона, как бы сейчас тот ни нарывался, неосознанно скользя по лезвию ножа.

— Давай, амиго, мне надоело тебя ждать. Либо я забью сейчас ещё один, а ты можешь и дальше передвигать ноги, как сраная черепаха… — побежав ленивой трусцой к кольцу, Билли заржал в голос, услышав в ответ громкое:

— Хэй! Да твою мать!

— Шевели задницей, Стив, я уже-е-е почти у кольца…

— Харгроув блять!

— Пять минут назад ты мне нравился больше!

Мяч вновь стучал и бился под ладонью, как живой.

Вытравливая из себя ярость, Билли принялся гонять Харрингтона по площадке, уворачиваясь от него и обманно крутя «оранжевый» в воздухе, создавая иллюзию броска. В последний момент он и правда бросал его, но не в сторону корзины, а в землю, стараясь обойти Стива. Что сделать было уже не так сложно, поскольку Харрингтон допустил фатальную ошибку – выложился на девяносто процентов в первой половине игры и теперь значительно терял в ловкости и скорости.

Харгроув стремительно вырывался вперед. Сперва 15/17, через пять минут уже 27/21. Счет близился к условленным для победы тридцати пяти очкам.

Стиву удалось перехватить мяч пару-тройку раз, но усталость влияла и на точность дальних бросков. Хотя может дело было и в потере везения, так как даже с ближнего расстояния что-то не складывалось и мяч выскальзывал из кольца.

Налетев один раз на Билли, не удержавшегося от грязного приемчика с подножкой, Харрингтон разбил колено. Однако от этого у него словно открылось второе дыхание. Крепко держась на ногах и не поддаваясь ни на давление, ни на блоки, он вырвался в «краску» и бросил мяч в угол щита, выпрыгивая вверх. Мяч срикошетил, и Стив успел поймать его, направив сверху вниз прямо в кольцо.

Вышло чисто и красиво, хоть общий счет изменился не сильно.

На 33/25 бороться особого смысла уже не было, но Харгроув явно не спешил делать завершающий бросок.

Преследуя его по площадке, Стив невольно задавался вопросом: «Когда же этот гад устанет?», потому что собственные мышцы стали атрофироваться, а в боку вновь начало болезненно колоть.

Серьезно, не мог же у Билли быть такой бесконечный заряд! Да и в чем уже интерес? По Харрингтону было видно, что выигрывать он не собирался - рад был бы размазать, вырвать победу прямо из рук серией бомбических атак и снайперских бросков, но сил и правда не оставалось.

А еще хотелось есть… Откуда-то маняще тянуло хот-догами.

— Что-то ты совсем раскис, Стив. Где же последний рывок? Где попытка переломить счет? — подначивая Харрингтона, Билли двигался по кругу, наслаждаясь тем, что уже выиграл. Фактически.

Потому что, в отличие от Стиви-боя, он не терял голову и знал, как следует распределять силы и незаметно отдыхать. Как сейчас – восстанавливая дыхание в словесной «перепалке», попутно присматриваясь к тому, как бы поэффектнее завершить игру.

Чтобы было ясно кто здесь Король баскетбола.

Однако для полноты картины все же хотелось видеть напротив азартного игрока, а не выжатую тряпку, которую даже обводить и сбивать с ног не интересно.

— Давай, красавчик, возьми себя в руки! — для поддержания тонуса, Харгроув дернулся прямо на Стива, но тот лишь слабо отшатнулся назад.

Так дело не пошло бы. Нужно было найти нечто действеннее, чем страх перед ушибами и нежелание ходить в лузерах.

Что-то быстро решив для себя, Билли растянул губы в довольной улыбке. Мяч звучно ударился о землю и оказался пойман ладонью, незамедлительно перевернувший его противоположной стороной вверх.

Народа в парке заметно прибавилось, но площадка до сих пор принадлежала лишь им.

— Как насчет пари? Один, последний, решающий бросок. Тот, кто забьет в кольцо – выигрывает, несмотря на предыдущий счет. Проигравший оплачивает колу и ланч, — подавшись на пару шагов вперед, Билли склонил голову набок, — … и выполняет одно любое требование победителя.

Заметив, как недоверчиво взлетела бровь Харрингтона, он рассмеялся.

— Что? О, не волнуйся, мое требование будет максимально в моем духе.

— Этого я и боюсь.

— В твоих силах ничего такого пугающего для себя не допустить… — медленно шагая в сторону и чеканя каждое слово, Билли вновь почувствовал прилив энергии, силы, и неотступно - своего превосходства.

Стив зачесал волосы назад, встряхнулся и заметно подсобрался.

— Тогда может я поведу?

— Еще чего.

Харгроув выпустил мяч в свободное падение, сделал размеренный вдох и такой же спокойный выдох. Концентрация достигла предела, зрение обострилось и сфокусировалось на корзине, путь к которой с готовностью преградил Харрингтон.

Каждую мышцу покалывало от нетерпения. Мир стал медлителен, звуки отошли на задний план, тишина затопила уши.

Билли перенес вес с пятки на носок.

Секунда.

И энергия наконец прорвалась, заставляя помчаться вперед. Подошва старых, но безумно удобных, высоких кроссовок соприкасалась с асфальтом словно в некой телепатической связи. Точно компьютер или сраный экстрасенс Харгроув предугадывал каждое движение Стива. Будь то блок, сгибание колена, отскок или движение руки к лицу.

Столб приближался, и Билли ускорился с хищной улыбкой на пределе возможного, оставляя Стиви-боя совсем позади.

Вот и корзина. Пять шагов.

Оттолкнувшись от земли двумя ногами, Харгроув взмыл в воздух. Метя мячом в сетку, он уже знал, что попадет. Что уже попал. Яркий оранжевый шар прошел прямо в середину кольца, с шелестом проскользнул в него и полетел к земле.

А Билли - нет. Его полет прервался вцепившимися в железный обод корзины пальцами и крепкой хваткой, спасающей от падения.

В одно мгновение он ощутил вернувшиеся звуки, тепло солнечных лучей и движение ветра; услышал свое тяжелое дыхание; почувствовал, как горит от напряжения тело. Как мышцы охватывает жар, от того, что он подтянулся на кольце, так и не спрыгивая.