Не прошло и минуты, как младший Харгроув снова появился с коробкой в руках, в которой грудой лежало всякое мелкое дерьмо, и направился к выходу.

Что он делает? Сваливает?

Воспользовавшись мгновением, она быстро добралась до комнаты Билли и заглянула в нее. И правда. Вещи были почти собраны, кое-что валялось на кровати рядом с пустой спортивной сумкой.

Не выглядело так, что Билли берет только самое необходимое, на день или два. Он забирал вообще все. Все, что принадлежало ему в этом доме. Вплоть до автозапчастей, которые могли еще пригодиться Камаро и до этого лежали в подвале.

Резкий толчок в плечо отшвырнул Макс в сторону от порога. Стакан едва не выскользнул из рук, а часть воды пролилось на пол.

Испуганно и в тоже время враждебно Мэйфилд посмотрела на сводного брата, выбирая тактику первого нападения:

— Эй! Охренел?!

Максин ожидала, что Билли наорет на нее сразу же, спросит, какого хрена она сует нос не в свои дела, шпионит и топчется у него перед дверью. Но Харгроув будто ничего не слышал и не замечал.

Он сгреб вещи в сумку и выпрямился, осматривая комнату. Та выглядела не только опустевший, какой и должна была стать, но и … безжизненной. В особенности из-за плакатов, остающихся единственным напоминанием о жильце, покидавшим эти стены.

Схватив сумку, Харгроув направился к выходу.

— Вали к себе.

Тихий голос, звучавший как отдаленный раскат грома, заставил напрячься еще сильнее. Но Мэйфилд не боялась гроз.

— Что ты делаешь?

— Не твое дело, — не оборачиваясь, Билли прошел мимо и исчез на улице.

По-видимому, укладывал вещи в машину. Макс хотела пойти следом, но этого не потребовалось: буквально через пару минут Харгроув вернулся и принялся за разобранную стойку.

Было видно, как изредка он прислушивался к шуму на улице, как замирал, когда по дороге проезжала чья-то машина. Боялся возвращения Нила?

Внезапно, словно вынырнув из своих мыслей, он поднял глаза на Максин. Пальцы с силой сжали часть железного каркаса, точно он собирался швырнуть его в девчонку:

— Эй! Я сказал вали блять в свою комнату!

Мэйфилд вздрогнула и отступила на шаг.

Какое ей дело, реально? Хочет свалить? Очевидно. Пусть валит на все четыре стороны. Без него хоть спокойнее будет.

Но показать ему средний палец, и развернуться, удаляясь, она почему-то не могла. Не после того, что слышала сегодня из гостиной, когда, как и мама, пряталась в своей комнате. Не после ужина, хотя именно такие леденящие семейные сборы за столом были не редким явлением.

— Не свалю, пока не скажешь, куда ты собрался со всем своим барахлом.

Резко подорвавшись с места, Билли оказался прямо перед ней. Слишком быстро, чтобы она успела среагировать. Однако выбор в любом случае был невелик. Когда на тебя несется бешеная псина, есть два варианта: бежать или притвориться, что ты не боишься.

Макс всегда выбирала последнее. Но не бояться было слишком трудно.

Харгроув, не рассчитывая силы, вбил ее в стену.

— Билли!

Попытка оттолкнуть не принесла результатов: рука тут же оказалась перехвачена, и Мэйфилд испуганно замерла.

Только когда Билли наклонил голову ближе, она смогла различить, как тяжело, с задержками он дышит. Смогла увидеть, как поддергиваются в тихой ярости губы и проступают желваки.

— Я. Сказал. Уебывай. В свою. Комнату, — ледяной голос вырвал из оцепенения, а хватка на руке усилилась, причиняя больше боли.

Макс попыталась вырваться, и Билли толкнул ее в сторону гостиной, давая возможность убраться с глаз долой. Но, точно опомнившись, тут же рванул следом, пугая еще больше.

Она снова ударилась спиной о стену, снова Харгроув навис над ней, скалясь в лицо.

— Ни слова. Ясно?! Ни слова никому! Ты поняла меня, Макс?! Скажешь хоть что-то, и я перееду твоих сраных друзей. Переломаю им все кости. Ты же помнишь, да, Макс? Помнишь, что я могу? — прочитав ответ в ее глазах, Билли принялся давить дальше, — Ты помнишь. Скажи это!

Молчание. Секунда. Две. Три. Шесть.

Продолжая вглядываться в ее лицо, он угрожающе процедил:

— Ну же… Ма-а-акс, скажи это.

Но Максин зажмурилась и плотно сжала губы, пытаясь подавить внутреннюю дрожь. Сердце колотилось в груди точно птица, которой вот-вот должны были сломать крылья.

Она могла позвать маму, могла сказать то, что Билли хотел от нее услышать, могла, в конце концов, пнуть этого придурка по яйцам и убежать в свою комнату.

Но страх пересиливала возрастающая ярость.

Какого хрена?! Какого хрена он снова смел ей угрожать?!

— Говори!

Мэйфилд распахнула глаза и с вызовом посмотрела на брата, предостерегающе сощурившись.

— Ты ничего никому не сделаешь, Билли. Ты ведь меня понял тогда. Только поэтому твои яйца не превратились в кашу. Ты. Никого. Не. Тронешь, — четко и весомо проговаривая каждое слово, она упрямо выставила подбородок, задирая голову вверх. — Отойди от меня.

Ей хотелось сорваться на крик и проорать это ему в лицо, чтобы лучше дошло, но тревожить маму не хотелось. Сейчас она бы точно вышла и не стала отводить глаза. Не когда психованный сын нового мужа угрожал ее дочери.

Секундное удивление проскочило в глазах Билли, а затем они потемнели от ярости. Не говоря ни слова, он просто смотрел на Максин. И от этого становилось еще страшнее. От этого внутри все леденело и сжималось.

Свободная рука блеснула кольцом и замахнулась, но удар так и не достиг цели. В самом конце Билли ударил ладонью стену, но Макс зажмурилась еще на замахе.

Ворот домашней футболки оказался вздернут, и Мэйфилд была вынуждена потянуться за ним следом, приподнимаясь на мыски. Все что ей оставалось, так это вцепиться в руку брата.

— Ты…

Нет, он не мог ее ударить. Он мог сделать ей больно как-то иначе. Морально - сколько угодно, физически – сколько угодно ее друзьям; всему, что она любила или что ей нравилось. Но не самой Максин. Она была под защитой Нила.

И они оба прекрасно понимали это.

Скривив в бешенстве губы, Харгроув перехватил Макс чуть ниже затылка.

— Уебывай.

Жесткий толчок почти швырнул ее на пол.

Стакан, который она прижимала к груди, выпал, но, не разбившись, откатился в сторону.

Макс поднялась с четверенек и, развернувшись, яростно заорала:

— Пошел ты! Пошел ты! Уебывай сам! — необходимо было остановиться, приказать себе заткнуться и свалить на этом, а не вытащить красную тряпку и встряхнуть ей перед глазами у разъяренного быка. — Трус! Не можешь дать отпор, а затем срываешься на всех, кто меньше и слабее тебя! Да ты просто ничтожество! Даже вещи собираешь за его спиной, как ссыкливый мальчишка! Слабое, бесхребетное ничтожество!

Выплеснув все, Максин ринулась к себе в комнату и с размаха захлопнула дверь, тут же лихорадочно запирая ее на замок. Паника била сознание, на глазах навернулись слезы от страха, злости и ненависти.

Но реакция Билли не заставила себя ждать. Мощный удар врезался в дверь, и Мэйфилд испуганно отшатнулась, едва подавив вскрик.

— Сука! — взбешенно проорав, Билли дернулся дверную ручку, затем еще раз со всей силы ударился о преграду.

Всем телом, плечом или ногой - Макс не знала. Но понимала, что ломился он к ней с единственной целью – убить. И ей было чертовски страшно.

Панически бросившись к двери, она подперла ее спиной и прикусила губу, пытаясь прогнать душащие слезы.

— Что происходит?

За новым ударом, отдавшемся во всем теле, Максин встревоженно вскинула голову, услышав голос мамы. Мгновенно развернувшись к двери, она прислонилась к ней ухом.

Сьюзан стояла на пороге между коридором и своей спальней, плотно запахнувшись в халат. Жест был защитный, ей было страшно, но она все-таки вышла на защиту своей дочери.

— Отойди от двери, Билли. Немедленно.

Младший Харгроув, повел нижней челюстью из стороны в сторону. Затем медленно, очень медленно развернулся к ней. Несколько секунд он рассматривал Сьюзан, придирчиво скользя по ней взглядом. Выползла спасти свою дочь? Охо-хо, надо же!