– Да, сегодня не простой день. Именно сегодня я хотел покаяться перед тобой. Но меня опередили. И всё равно каюсь, что не рассказал раньше. Что заставил тебя мучиться. Да, у меня была жена. Мы и сейчас не разведены. Хотя она живёт с другим. Вернее, жила с другим в гражданском браке. Каюсь, упустил момент. Не подал на развод, пока она жила с ним. Пока ей было хорошо. А теперь она не хочет развода, я вчера беседовал с ней.

– Не хочет? Как это так? Если она уже была замужем? Пусть даже и не расписавшись?

– Это ты думаешь так. Она ж думает по-иному. Не была она замужем. Просто хотела попробовать, как это жить с другим мужчиной?

– И долго они пробовали?

– Довольно долго. Где-то года три.

– И ты не подал на развод?

– Но у меня же не было тебя! И вообще, я не думал об этом.

– А у вас есть дети?

– Нет. Вот детей у нас, слава Богу, не было.

– Слава Богу? Ты что, не любишь детей?

– Люблю! И очень хочу! Только не от неё!

– Похоже, и она тебя не любит. Что же она хочет тогда?

– Как что? Чтоб в старости кто-то был возле неё! Видно, я самый надёжный в этом смысле. Другого она уже не хочет.

– Или другой не хочет её. Мужики тоже не дураки. Видят – с одним не ужилась, другой плохой. Не любят таких женщин мужики. К тому же, бездетная, значит, эгоистка.

– Вот-вот! Попала в точку! Эгоистка до мозга костей. Она могла бы родить, не захотела. А потом, когда захотела, уже не могла. Да и не очень-то хотела, не боролась, не страдала, как другие женщины. Не видел я её страданий. А если и страдала, то только из-за себя да для себя. – Посмотрел на Дарью, покачал головой. – Но развода она мне не даст. Так и сказала (а ведь не хотел, не хотел говорить!), лучше убью тебя или себя!

– Вот это уже серьёзно! Хотя, и тут она просто пугает тебя. А сколько ей лет?

– Лет? Ах, лет?! Много лет. А вчера я её даже не узнал, так она постарела.

– И всё же, сколько ей лет?

– Сорок три. Она на семь лет моложе меня.

– Да, дела!

– Да, дела!

– Ну и что же ты думаешь делать?

– Разводиться (это спокойствие пришло сейчас). Не плясать же под её дудку!

Очнулась женщина. Не может она долго спать. Да и не спала она, так, провалилась в пустоту. От стресса видно, от страха. И всё равно отдохнула. Да и эти видения помогли. Сны всегда помогают нам. Именно в снах приходят нужные мысли, подсказки, именно в снах решаются наши проблемы. Вот и ей стало чуть легче. Даже какая-то дельная мысль толкнулась: всё у нас будет хорошо! Если мы живы, если Господь помог нам, значит, всё будет хорошо.

Только вот Кирилл. Как он? Отчего так тяжко да надрывно стонет? Да с такой натугой? Неужели так плохо ему?

Совсем очнулась. Но как же затекли ноги! И спина – будто не её, так задеревенела. Понятно, если лежит в такой позе, скорчившись на камнях. Но как же Кирилл? Что с ним? Повернулась к нему, подползла (целых два шага ползти). Всё так же в забытьи. Стонет. Отчего он стонет? Если живой?

Темнеет. И она торопится. Ведь отчего-то же он стонет. Ведёт рукой по его груди – нормально, ведёт рукой ниже, и вот… Боже! У него рана! Он весь горит! Так вот откуда этот страх. Из забытья. Вот что не давало ей уснуть.

Открытая рана в боку. В левом боку. Кирилл зажимал её, она и не видела. Он давал ей возможность отдохнуть. Он жалел её.

Откинула страх. Уже без страха всмотрелась в рану. Нет, не опасна. Не очень опасна. И опять. Но он горит! Потрогала лоб. Тёплый! Слава Богу! Если и есть температура, то самую малость. Он просто устал. Он просто сильно стукнулся. А так он живой. Её мужчина живой. Сейчас она перевяжет его рану, и всё будет в порядке.

Стащила с него ремень, отбросила – он звякнул о камни и заплакал, как ребёнок.

Отодрала от кофточки лоскут ткани, обтёрла рану. Прислонила ткань к ране, – сейчас всё пройдёт, сейчас всё пройдёт. Вот только ночь, сейчас опустится ночь. Но ничего, эту ночь они переживут. А там будут думать, что делать дальше.

– Родная! Родная моя! – Он выходит из забытья, пытается пробиться к ней. – Ты где? Ты где, моя радость?

– Я здесь! Я здесь, родной! – Ещё не успела отползти. Ещё любуется им. Любуется да радуется – что вместе они, что живы.

Мужчина открывает глаза. Она рядом.

– Так вот отчего я проснулся! Ты так волновала меня!

«Боже! Мужчины неисправимы!»

– Я осмотрела твою рану.

– Какую рану? Нет никакой раны! А если есть, то в сердце моём! Ты – моя рана! Ты, и только ты! – Протянул руку, дотронулся до неё и сладко вздохнул – Я так люблю тебя! Я так тебя люблю!

«И за этими словами надо было лететь в пропасть? За прикосновением этим, таким чистым и волнующим? Нет, она летела за этим мужчиной! Она просто не могла уйти от него».

Сладко вздохнула.

– Я тоже тебя очень люблю! Слышишь?

– Слышу. Слышу, родная. Так нас теперь трое?

– Да. Нас теперь трое.

Обхватил, прижал.

– Только ничего не бойся! Слышишь? Если мы спаслись, то будем жить.

– Да, родной. Я не буду бояться. Я верю в тебя.

– Вот и ладно. Больше ничего не говори! И не вздыхай. Просто слушай моё сердце. А я послушаю твоё. Это так славно – слушать сердца друг друга. И ночи не бойся! Ночь даст нам отдых. Ночь напоит нас силой. Ночь наградит лаской. Ведь ласка – это прикосновение, это твоё тепло, это дыхание твоё.

– Родной мой, ребёнок толкнулся во мне! Когда ты спал.

– Правда? Так сколько же времени ему? И почему ты молчала?

– Я хотела, чтоб ты сам догадался. А потом… А потом это…

– Глупенькая моя! Да если б ты поведала мне о ребёнке, я б по-другому себя вёл с этой дурой.

– Правда?

– Конечно, правда! Да и не было ничего. И сейчас ничего нет. Только мы и ребёнок. Можно, я послушаю его?

– Можно.

Как сладка эта минута! Мужчина приник к её животу. Слушает. И пусть ничего не услышит, разве ж это важно, – он просто ощутит связь со своим ребёнком, он просто даст ему понять, что он защищён.

Плохо ещё ты, Кирилл, знаешь женщин! А свою жену, выходит, совсем не знал. Или знал, но другую, – ту, из прошлой жизни. Но теперь она не та, далеко не та!

Да, теперь Марина не та. И думы её не те. Вот думы её.

«Нет, он так счастлив, он просто горит от счастья. А я угасаю. Я никто. Хотя совсем недавно я жила, а он угасал. Хотя, нет, не угасал. Он, как факел, горит и горит – одним пламенем, одним горением, дыханием одним».

Это теперь она поняла, а тогда ей казалось, что он вот-вот потухнет, вот-вот станет ничем. А этого она страшно боялась, этого она дожидаться не могла.

Нет, не зря говорят: что хочет женщина, то хочет Бог. Она же хотела другого мужчину: молодого (более молодого!), здорового, крепкого. И он стал на её дороге – именно такой, загаданный: молодой, здоровый, крепкий. Она сама приманила его, она была в поисках, её глазки светились. Очень быстро стали близки, очень быстро сошлись. Она просто заявила мужу, что уходит, что он может считать себя свободным.

Муж, конечно, удивился, но препятствовать не стал. Только качнул головой: быстро, мол, ты! И она ушла. Даже похвасталась новому мужчине, как она сильна: захотела – отпустили! Захотела – ушла!

А ведь тогда уже надо было задуматься: кто ты для мужчины? Вообще, кто ты? А ты винила мужчину: холоден, отгорожен. И опять не задалась вопросом: отчего он холоден, от кого отгородился?

Теперь ты смотришь на всё другими глазами. Теперь ты многое поняла. Ведь даже то, что ты искала другого мужчину, слабость твоя. Отчего искала? Чтобы спрятаться? Спрятать свою тоску? И ни разу не задалась вопросом: а отчего тоска-то? Отчего?

Вздыхаешь? Так-то. От пустоты тоска твоя. От пустоты. Пуста ты, женщина, всё пусто в тебе. А страсть, что ты дарила мужчине (чужому мужчине), последний всплеск, последний аккорд. И остыл мужчина. Пустота не греет. Холодит. И этот стал холодом возле тебя. Кого теперь будешь ругать, женщина? Опять мужчину? Или уже себя?