На втором этаже в доме были две комнаты и ванная, совсем небольшая. Комнатки напоминали мою студию, но в отличие от моего рабочего места, здесь стояли деревянные односпальные кровати с тумбами. Одно большое запыленное окно в пол, с изумительным видом на залив. Деревянный пол, как и на первом этаже. Множество подрамников под холсты, большое количество всевозможных рам и красок. Я захожу в первую комнату, которая ближе к лестнице и на меня обрушиваются запахи масла и акварели. Мой любимый запах меда.

Я вдыхаю полной грудью и кладу чемодан на аккуратно заправленную красным пледом кровать. Прислушиваюсь. В доме тишина, ничьих голосов я не слышу и иду дальше исследовать остальную часть этажа.

Вторая комната напоминает первую, но здесь стоит большой мольберт с незаконченной картиной. Темно-синий граничит с бледным персиковым. Мазки длинные и широкие, хаотично раскиданы по белому холсту. Подхожу ближе и замечаю, что это не масло, а акрил. В целом непонятная картина напоминает абстрактную живопись, состоящую из двух цветов. Тут же стоит небольшой открытый сундучок на ножках. В нем несколько отделов, все они заполнены использованными тюбиками масла и кистями.

Я обхожу мольберт и иду к точно такому же окну, что и в первой комнате. Смотрю на узкую дорожку возле дома и пытаюсь разглядеть среди незнакомых людей знакомую фигуру Джеймса. Эти двое ушли так внезапно, что я понятия не имею, где они сейчас находятся. Смотрю на залив, на большое количество катеров, лодок и лодочек, и мелькает мысль, что они могли уплыть на катере, на котором мы приплыли сюда.

Внезапно слышу приглушенный звук знакомой мелодии Halsey. Он доносится из соседней комнаты. Телефон! Я быстро убегаю из комнаты с мольбертом и возвращаюсь в ту, где оставила чемодан. Открываю средний отдел и достаю из внутреннего кармана телефон. Звонит Бонни. Я быстро отвечаю на звонок.

– Бон?

– Ну, наконец-то! – вскрикивает сестра. Ее родной голос заставляет понять, как я скучаю по дому. – До тебя не дозвонишься!

– Я оставила телефон в чемодане, – оправдываюсь я и ругаю себя за то, что забыла позвонить родной сестре.

– Я даже спрашивать не буду, зачем ты запихнула телефон в чемодан! – даже от такого недовольного голоса Бонни я расплываюсь в улыбке. – Рассказывай! Как долетели? Уже поселились в гостиницу? Как Венеция? Уже каталась на гондоле?

– Долетели хорошо, – вспоминаю нехороший сон во время полета и начинаю ходить кругами по комнате. – Венеция прекрасна, но разглядеть ее пока не удалось. Мы сразу добрались на катере до бывшего дома Джеймса.

– На катере? – сестра неподдельно удивляется. – У Джеймса есть катер?

– Да, – я подхожу к окну и снова вглядываюсь в проходящих мимо людей.

– Познакомилась уже с кем-нибудь?

– С водителем Игнацио и Джулианой, – Черт. Опять говорю, потом думаю.

– Что за Джулиана? – любопытство сестры вспыхивает в одно мгновение.

– Она работала с Джеймсом, – отвечаю кратко, так как сама до конца не понимаю, кто же она.

– Будь осторожней, Джесси, – от взволнованного голоса сестры я напрягаюсь и пытаюсь перевести разговор в другое русло.

– Хорошо. Как ты там сама? Справляешься?

– Конечно! – серьезность Бонни тут же меняется на прежнюю ее игривость, и я расслабляюсь. Тема «Джулиана» пока закрыта. – Когда в твоем распоряжении целая квартира и Лексус… – она усмехается и продолжает фразу. – Жизнь становится проще.

– Не разгромите дом, Бонни Уильямс! – я шутливо выговариваю сестре, и та смеется от моих слов.

– Джесси, ты что! Нет, конечно, – она прищелкивает языком. – Учеба, наконец-то пошла в гору, после моих прогулов мне не до тусовок. Тем более на следующей неделе приезжает мама. Ты помнишь? Ей же дали отпуск.

Я смотрю на проплывающую мимо гондолу по узкому каналу и понимаю, что бросила бы в этот момент все, чтобы оказаться на следующей неделе дома, рядом с родными, рядом с мамой. Слишком сильно соскучилась.

– Она все-таки решила выбраться. Посмотреть твою новую квартиру. Мама в последний раз была, по-моему, в квартире, где вы жили с Сэмом, – продолжает рассказывать Бонни и неожиданно вскрикивает в трубку, отчего я вздрагиваю. – Кстати! Он тут приходил на днях, тебя спрашивал.

– Что? – не до конца понимаю слова сестры, поскольку краем глаза вижу знакомую походку в конце улицы.

– Сэм заявился в гости, вот я о чем! Я ему так и сказала: «она со своим бойфрендом в Венеции»! – сестра смеется. – Видела бы ты его лицо!

Последние слова Бонни я уже не слышу. Джеймс и Джулиана не спеша прогуливаются по улице, обсуждая что-то, и чувство ревности стягивает все внутри.

– Давай потом поговорим об этом, – отвечаю я сестре и вижу, как парочка останавливается недалеко от дома и продолжает о чем-то ворковать. – Мне нужно идти, Бон, позже созвонимся.

– Хорошо, – сестра явно расстраивается, слыша мои слова. – Не забудь позвонить маме! – напоминает она, и отключается так быстро, что я не успеваю ответить.

Я обхватываю себя руками, и запах океана и цитруса напоминает, что я так и не сняла свитер Джеймса. Смотрю на Джулиану и застываю на месте от ее взгляда на Джеймса, в ее светящихся глазах бесконечная радость и нежность. Она запрокидывает голову и весело хохочет от слов мужчины. Шуточно пихает его кулаком в плечо, отчего Джеймс улыбается ей и снова что-то говорит. Джулиана успокаивается, становится серьезней, и в ее глазах я на какую-то долю секунды улавливаю то глубокое чувство, которое она старательно прячет за веселыми шуточками.

Я не могу смотреть на них. Это слишком больно. И ревность тут совсем ни при чем. Теперь понятно, почему она так смотрела на меня за столом. Она ждет Джеймса из его путешествия и, когда он возвращается с девушкой, которая одета в его одежду, тут автоматически включается режим «соперницы». Ну что ж, она права. Соперница…

Отворачиваюсь от окна, от счастливых лиц этих двоих. Нужно отвлечься, пока я не стала перебирать дальнейшие варианты наших с Джеймсом отношений. Нужно забыть это, хотя бы на время. Я сглатываю сухой ком в горле и достаю из открытого чемодана свое полотенце. Мне нужно смыть долгий перелет, перепады настроения Джеймса, вполне закономерное отношение Джулианы ко мне. Снимаю свитер Джеймса и кладу его на кровать рядом с чемоданом. Следом за полотенцем достаю джинсы, тонкую кофточку мятного цвета и косметичку. Беру все вещи и быстро иду в ванную, пока Джеймс или Джулиана не застали меня в этом расположении духа.

Ванная комната была в три раза меньше моей. Серая неприглядная плитка на стенах и на полу. Ванна с желтой занавеской. Маленькое окошко давало немного солнечных лучей, но я все равно включаю свет. Закрываю за собой дверь на защелку. Места настолько мало, что я еле умещаюсь в свободном пространстве, снимая одежду с себя и вешая ее на крючок на двери. Ставлю косметичку на край ванны и настраиваю воду погорячее. Встаю под душ и закрываю желтую шторку. Одно радует – на краю раковины лежит ароматное мыло ручной работы… Я пытаюсь смыть косметику, но та не поддается. Перед лицом стоят смеющиеся лица Джеймса и Джулианы, и я начинаю ожесточенней смывать тушь с ресниц.

Зачем он так? Почему он не рассказал? Зачем эти безграничные секреты? Неужели нельзя по-другому?

Я растираю кожу все сильней, она становится красной, вода становится невыносимо горячей, но я не выхожу из-под душа. Смотрю на ладони, понимаю, что наконец-то смыла тушь и чувствую, что еще секунда и у меня начнется истерика. Боль от кипятка мгновенно приводит в чувство и словно дает мне пощечину, чтобы я очнулась от своих нелепых мыслей. Я отскакиваю от горячей воды и добавляю холодной.

Что же ты делаешь, Джесс? Никогда не забывай, зачем ты здесь, и ревновать его к первой встречной очень глупо! После всего, что вы вместе пережили, даже не думай, что он оставит тебя.

Я опускаю взгляд на свое плечо, где из-под мокрых волос виднеется маленький шрам. Тихонько провожу большим пальцем по следу, что остался от того рокового дня. Делаю глубокий вдох и встаю под прохладный душ. Вода словно смывает с меня плохие мысли о том, что чувства Джеймса ко мне остыли. Он здесь. С тобой. И он твой.