Я закусываю губы, окидывая взглядом его рельефные мышцы, которые под мокрой футболкой выглядят еще вкусней. Неосознанно мое тело стремится прижаться к Джеймсу. Я чувствую, как под мокрой тканью набухли мои соски, и стараюсь перевести дыхание.

– Это чересчур возбуждающе, – говорю я и поднимаю голову. – И почему мы не часто так дурачимся?

Джеймс обхватывает меня и медленно спускается по спине руками.

– Ты даже не представляешь, насколько я хочу чаще… – его голос становится на тон ниже, появляются бархатистые нотки, и руки внезапно замирают на моих ягодицах.

Я стараюсь дышать ровно, но ничего не получается. Джеймс находит пальцами впадинку на моей пояснице и движения его пальцев по этому месту заставляют меня взлететь до небес. Он прижимает меня к себе все сильней, и мышцами живота я чувствую его сильное возбуждение и хватаю воздух ртом.

Мое «ох» тихое и протяжное… Джеймс расплывается в улыбке и огонек в его глазах загорается еще ярче.

Губы Джеймса расплываются в улыбке и тот агрессивный огонек, который был спрятан в глубине его глаз, показался весь, полностью.

– У нас еще будет секс в публичном месте, милая, но не сейчас… – он ухмыляется самодовольной улыбкой. – Сейчас я настолько сильно тебя хочу, что ты будешь кричать, а шум нам совсем ни к чему.

– Кричать? – я хлопаю ресницами.

– Еще как, – Джеймс улыбается мне, проводит по руке пальцами и сжимает мою ладонь.

Венеция – настоящий лабиринт. Будь я одна, я бы обязательно заблудилась, гуляя по узким улочкам. Дома стоят настолько близко друг к другу, что порой не хватает места полностью вытянуть руку. Это завораживает, но в то же время пугает. Город небольшой, но заблудиться в Венеции очень легко.

Джеймс, будучи ранее жителем Венеции, в отличие от меня, легко ориентировался в бесконечных лабиринтах. Иногда он нырял в одну из темных улочек, будто играя в прятки со мной. Я, притворяясь в угоду ему, громко выкрикивала его имя, словно сумасшедшая, прекрасно понимая в это время, где он прячется.

В одной из узких улочек Джеймс купил мне рожок вкуснейшего мороженого, но я доела его едва до половины. К моему великому сожалению, рожок выпал у меня из рук во время одной из наших игр. Но испачкать его лицо сладким пломбиром я все-таки успела.

Мы бегали по улицам словно дети, забывая обо всех проблемах, что привели нас сюда. Мы наслаждались жизнью, наслаждались каждым моментом, мгновением, стараясь удержать рядом быстротечное счастье. Внутри было легко и светло, не было никаких давящих мыслей, не было ничего, кроме счастья и безграничной любви.

Мы бежали по узкой улочке, крепко держась за руки, как неожиданно Джеймс завернул в небольшой магазинчик с сувенирами и, договорившись о хорошей скидке с продавцом, купил мне белую шляпку с небольшими полями.

– На память, – говорит он и надевает свой подарок на меня.

Я улыбаюсь в ответ на внезапный сюрприз и поворачиваю голову в сторону зеркала. В нем отражается девушка со светлыми волосами, с едва видным макияжем, в милом платье, и подол ее платья мокрый от воды. Девушка ежится от ветерка из открытого окна и… светится от счастья. Глаза горят любовью, влажная ткань облегает хорошенькую фигурку, отсутствие бюстгальтера изящно подчеркивает простую женственность.

Это я? Джессика Уильямс?

С любопытством разглядывая незнакомую себя, я замираю. Но Джеймс прерывает мое самолюбование, берет меня за руку и выводит из магазина. На улице уже смеркается и, выяснив, что мы оба устали, решаем, что хватит с нас на сегодня прогулки по городу, и идем по направлению к дому.

К Джулиане.

Я закусываю губы от неприятных воспоминаний разговора с ней и словно спускаюсь с небес на землю. Не хочу о ней думать. Не хочу думать вообще о проблемах. Пусть этот день закончится так же прекрасно, как наша совместная прогулка с Джеймсом. Только вдвоем.

Я обхватываю Джеймса за талию, он обнимает в ответ. Так, обнявшись, мы не спеша идем по узкой улочке, среди начинающих зажигаться фонарей на домах. На удивление в городе мало людей, но, видимо, Джеймс водил меня в такие места, где меньше всего туристов.

– Это был прекрасный день, – я поднимаю взгляд на Джеймса и с благодарностью улыбаюсь ему. – Спасибо.

– И он еще не закончился, – он прижимает меня к себе и целует мои волосы.

Я вдыхаю с блаженством любимый запах и понимаю, что у нас впереди целая ночь, чтобы заниматься любовью. Любить друг друга так, как нам вздумается, как этого захотим. Проблема лишь в том, что мы не одни. И эта мысль бьет, словно кнут по оголенной коже. Непреодолимое желание граничит со здравым смыслом.

Мы подходим к знакомой деревянной двери и одновременно останавливаемся. Заходить первый никто не хочет.

Джеймс поворачивается ко мне и берет мою голову в свои руки, заглядывает в мои глаза, и я стараюсь не утонуть в его взгляде, собирая по крупицам здравые мысли.

– Я давно не был так счастлив, как сегодня, Джессика, – шепчет он и на мгновение кажется, что он даст волю чувствам.

Да брось, какие слезы, это же Джеймс.

– Я люблю тебя, – говорит он, и поджимает губы, словно в чем-то оправдывается передо мной. – Клянусь богом, люблю.

– Я верю, – я тихонько прикасаюсь пальцами к щетине на его щеке, отчего он закрывает глаза. – Я тоже тебя люблю, Джеймс.

Он облегченно выдыхает, будто ожидал именно этих слов и притягивает меня к себе. Губы целуют мягко, бережно, словно боясь напугать меня. Он нежно проводит кончиком языка по моей нижней губе. Я в блаженстве выдыхаю, но здравый смысл напоминают о том, что мы на улице.

Джеймс отрывается от моих губ и неожиданно подхватывает меня на руки.

– Сегодня мы будем одни, – страстный темный огонь в его глазах подтверждает его слова.

Джеймс несет меня до двери, аккуратно открывает ее, и в ту же секунду мы оба замираем. Мое сердце падает в бездну… Температура тела словно опускается до точки замерзания жидкостей и мысли внутри головы вдребезги разбиваются от удара.

На диванчике в гостиной расположился Бейн. Рядом с диванчиком стоит перепуганная София.

О, господи…

Джеймс аккуратно ставит меня на ноги, и я хватаюсь сзади за его поло, чтобы не упасть. Тело отказывается подчиняться мне и, кажется, я вот-вот упаду в обморок.

Он здесь. Именно здесь. В этом доме.

Его зеленые глаза с пренебрежением оглядывают нас. Сантьяго проводит рукой по волосам и нервно чешет подбородок. Чувствую, как тело Джеймса моментально напрягается, он замирает на месте.

– София, можешь быть свободна, – хриплым голосом произносит Джеймс.

София делает шаг нам навстречу, но тут в разговор встревает Бейн.

– София, останься.

Девушка моментально останавливается и умоляюще смотрит то на меня, то на Джеймса.

Боже, что он с ней делал? София, которая у меня всегда ассоциировалась с бизнес-леди, сейчас стоит передо мной в потрепанной рубашке, в джинсах, с давно не мытыми волосами.

– Пока она работает на меня, – ледяным тоном говорит Джеймс. – Она. Подчиняется. Мне. – Он отделяет каждое слово, чтобы смысл каждого дошел до Сантьяго. – София, можешь быть свободна.

Бейн ничего не отвечает и начинает сверлить Джеймса взглядом. София неуверенно делает шаги к нам и, наконец, встает рядом со мной.

– Жди на втором этаже, – отдает распоряжения Джеймс, и девушка молчаливо покидает первый этаж.

– Поговорим на улице, – говорит Бейн и встает с дивана.

У меня перехватывает дыхание. Я не смею дышать, когда Бейн останавливается на предельно близком от нас расстоянии. Я еле заметно отодвигаюсь от него и стараюсь не смотреть в его глаза.

– Мисс Уильямс, – обращается ко мне Бейн. – Рад вас снова видеть.

Я не в силах что-то ему ответить, отхожу в сторону, давая пройти Сантьяго максимально далеко от меня. Он выходит на улицу и закрывает за собой дверь. Джеймс быстро поворачивается ко мне и берет меня за плечи.

– Найди Джулию, – шепчет он настолько тихо, что я еле разбираю слова. – Скажи ей, что нужно сделать все раньше.