— Ох, Шер! Всё очень сложно, сразу не разобраться. Мне страшно было представлять всех вас мертвыми, хотелось защитить вашу стаю. Хотелось, чтобы жил Войт, ты и Аттил. Вы всё, что у меня было в этом мире.

— Было?

— Признаюсь, поначалу всё было просто невыносимо, — продолжала Мэг, не реагируя на её вопрос. — Настолько плохо, что мне уже не хотелось жить, стало всё равно. Но он остановил меня. Каким-то образом он стал меняться. — Когда Мэг говорила «он», Шер понимала, что речь идет исключительно о князе.

— Понимаешь, Шер, это очень странно, но … после того как я спасла ему жизнь, его жизнь стала для меня важна. Глупо да? Теперь я хочу, чтобы и он тоже жил, хочу помочь ему. Я же говорила, что разобраться трудно. Иногда сама себя не понимаю.

— Ты хочешь сказать …, - брови Шер поползли вверх, а серые глаза сузились в две хитрые щели.

— Я ничего не хочу сказать! Просто я решила помочь Ральфу и выполнить наш договор, решила идти до конца. Ты поможешь мне?

— Хочешь родить ему сына, зачав его в полнолуние? Конечно же, я помогу, если смогу чем-то помочь. — Вздохнула Шер.

— Он хочет, чтобы я не боялась его. Вначале я хотела первой увидеть тебя в облике зверя, но Ральф уверяет меня, что я должна присутствовать во время его превращения и что он сам отведёт меня к этому алтарю.

— В этом наш князь прав, дитя моё. Только вожак сможет контролировать безудержную кровожадную стаю. Если он захочет он сможет защитить тебя. Зверь лугару коварен и умён, но его разумом руководит свободный норов, безликая животная ярость, сила несущаяся напролом. Зверь Ральфа, как и сам человек, Ральф хочет жить и ты его надежда. Ты ценная добыча князя, которую он будет оберегать, огрызаясь от других волков. Если решила покориться ему — покорись ему полностью. Покорись и его зверю. Прими смиренно изнанку его сути. Ведь мы всегда смотрим на мир глазами зверя. Ральф сильный вожак и он знает, что делает, поэтому не бойся. Не бойся! Прыгай в бушующее море, зная, что волны всё равно вынесут тебя на берег. Что может ещё случиться с тобой дитя, после всего, что ты уже видела? Разве смерть сейчас пугает тебя? Скажи мне, Мэган, чего ты сейчас боишься больше всего?

Мэг задумчиво опустила глаза, прислушиваясь к своему внутреннему голосу:

— Наверное, увидеть его зверем — это первое, а второе — это не зачать ребёнка. — Поразмыслив, ответила она.

— Зверь всегда будет в нём! Он является на одну ночь, но существует единым началом вместе с человеком. Если тебе стал дорог человек, думай о человеке, глядя на зверя.

— Ты всё-таки решила, что Ральф мне стал дорог? — испугано перебила её Мэг.

— Ты сама мне это сказала и даже не заметила! — сдерживая улыбку, произнесла Шер. — Слушай своё сердце, Мэг, в этом твоя сила! Войт говорит, что ты особенная. Твоя душа глубока, как и омут твоих глаз. Решила идти до конца — держись этой цели! Сейчас зверь твой союзник, твой раб если хочешь. Думай о том, что должна зачать ребёнка, думай о жизни!

— Расскажи мне подробно, как начинается и происходит превращение! — вымучено проговорила Мэг.

— Не стану! — Резко бросила лугару. — Будешь забивать себе голову обманчивыми образами, сотканными из твоих страхов! — Шер дотронулась рукой до груди Мэг, в том месте, где находилось её сердце, и добавила. — Лучше сохрани своё отношение, к тем, кто стал тебе не безразличен, к тем лугару, кто желает тебе добра и тогда час полнолуния не вызовет у тебя содрогания. Ведь это тоже будем мы. Для нас, лугару, это нормальное течение жизни.

— Нормальное течение жизни, — как эхо повторила за ней Мэг. — Это раньше моя жизнь была нормальной, упорядоченной, в привычном для меня мире, где каждый свой среди своих, но в тоже время каждый сам по себе. А попав сюда. … Попав в ваш мир, я уже не знаю, что значит нормально. Течение жизни для меня утратило своё равновесие, понимаешь? Я не знаю чего мне ожидать далее, я словно иду по лабиринту с завязанными глазами, где единственный путеводитель — это моё сердце. И разве это нормально даже для вас лугару, то, что девушка из иного мира болеет душой за стаю оборотней и горит желанием родить ребёнка от князя клана?

— Ну, это конечно не совсем в наших правилах. Особенно если учесть, что девушка горит желанием. — Шер усмехнулась, обнажив клыки, возвратив Мэг тёплый взгляд своих волчьих глаз. — Будь собой, дитя, ты выдержишь, как вынесла всё остальное! Я горжусь тобой, Мэг! Знай это. … И люблю, как могла бы любить свою дочь, хотя лугару презирают эту женскую материнскую слабость.

— Спасибо тебе, — прошептала Мэг, и её глаза снова заблестели от подступивших слёз. — Я ведь и держусь только потому, что, прежде всего, повстречала вас в этом мире. Вы моя приёмная семья. Мне очень вас не хватало. — Она обняла Шер, положив ей голову на плечо. Лугару ласково гладила её по волосам, молча, погрузившись в свои думы.

Скрип деревянных ступеней, за дверью, заставил Шер встрепенуться и устремить взгляд на входящего.

Ральф бесшумно подошел к топчану и опустился на корточки, перед спящей девушкой и оберегающей её лугару. От мудрой, повидавшей жизнь женщины не ускользнул взгляд князя, украдкой брошенный на Мэг.

Это поразило Шер. Она готова была поклясться, что там промелькнула нежность … и печаль. Шер кожей почувствовала, что это было единственное проявление такой мягкости при посторонних. Словно прочитав её мысли, взгляд князя тут же стал холодным и надменным, подавляющая сила сквозила из глубины его глаз, заполняя собой тесное пространство.

— Она уснула, князь, — вместо приветствия, тихо произнесла Шер.

— Я доволен, что вы ответили согласием на мою просьбу. Ты говорила с ней?

Шер кивнула.

— Тогда ступай, отдохни, тебя ждут внизу. Завтра проведёшь с ней остаток дня, а сейчас оставь нас!

У самой двери Шер обернулась и поймала миг, когда князь склонился над просыпающейся девушкой. Губы Мэг тронула трепетная полудремная улыбка и её ладонь непроизвольно коснулась его щеки. Шер не видела выражения лица Ральфа, но какая-то странная теплота отразилась в голубых глазах Мэган.

Шер прикрыла дверь, недоуменно пожимая плечами, заинтригованная тайной, окутавшей ту маленькую комнатку.

— Ты пришёл? — то ли радостно, то ли удивленно прошептала Мэг. — Удалось что-то узнать?

Ральф только покачал головой.

— Что-то недоброе твориться вокруг, да? — допытывалась Мэг, приподнявшись на локте.

— Почему ты согласилась на это? — вдруг ни с того, ни сего спросил он.

Она на мгновенье растерялась:

— Потому что я так хочу! — неуверенно пожала плечами Мэг.

Ральф ни как это не прокомментировал, он лишь скептически усмехнулся, перед тем как поцеловать её в губы. И хотя прошлую ночь они провели вместе, он вёл себя так, словно они не виделись уже долгие месяцы, словно он измучился тоскою и желанием видеть её, ощущать, изголодался по этому телу. Его движения были порывистыми, страстными и в тоже время наделённые какой-то скорбной обреченностью. Мэг не понимала своего сердца, но она почувствовала там острую боль. Его ласки больше походили на прощание.

— А почему ты пришёл сегодня ко мне, ведь эта ночь не принесет долгожданного плода? — напряженно прошептала она, отворачиваясь от его губ.

— Потому что я так хочу! — ответил он её же словами.

— Но ведь что-то не так, Ральф! Я чувствую это!

— А я не хочу говорить об этом! — в его голосе послышалось раздражение. — Забудь сейчас обо всём! Здесь только ты и я, и ты принадлежишь мне!

— А ты принадлежишь мне, Ральф? — её вопрос окончательно вывел его из себя. Мэган не подозревала, что он боялся, а Ральф не желал ей в этом сознаваться.

— Проклятье! — взревел он, отодвигаясь от неё. — Зачем ты забиваешь свою голову такими глупостями?! Я князь и не могу кому-то принадлежать! Что за бред, Мэг! Ты отказываешь мне? Что ж, так может даже и лучше!

Он вскочил на ноги, со злостью схватив свою рубаху, и выскочил из комнаты, оставляя Мэг в полном замешательстве, запутав её своим отношением и словами, противореча нежностью своей же грубости. Выждав пару минут, она поднялась и спустилась вниз. Что-то влекло её вперед. Ноги сами принесли её снова на крепостную стену. Но там, в ночи, уже стояла одинокая фигура в развевающейся на ветру накидке. Конечно же, он услышал и узнал её шаги, и всё-таки Ральф не обернулся.