— Твой брат не смог, но ты сможешь, я знаю. … Освободи меня от этого унижения и этих мучений. Прошу тебя! Что тебе стоит убить такую как я, не похожую на вас? Будь мужчиной, твой кинжал у тебя на поясе, ну же! — глотая слёзы, взмолилась к нему Мэг.

Опешивший воин от такого искреннего желания девушки умереть, под пристальным наблюдением князя и его чародея, он, наклонившись, поднял её с колен, прикрывая её обнаженную спину своей рубахой.

— Я ведь не сделала тебе ничего плохо, почему ты не можешь оказать мне такую услугу, старший сын Аттила? — заглядывая ему в глаза своими влажными от слёз глазами, произнесла Мэг. Но воин только растеряно покачал головой, с удивлением рассматривая её трогательное лицо. — А я не могу так больше, понимаешь? И их смерти я не хочу, понимаешь? — Мэг ещё раз взглянула на него полными печали большими тёмно-синими глазами и снова заплакала, уронив от беспомощности ему на грудь свою голову. — Ничего ты не понимаешь! — выдавила она.

Мэг так горько разрыдалась, прижавшись к воину, который хоть как-то принадлежал к той светлой частице, повстречавшейся ей в этом мире. Её горячие слёзы катились по его груди, каждой каплей прожигая дорогу к его окаменевшему сердцу, приводя его к полному и не известному ему ещё смятению. Впервые в жизни в нём шевельнулось сострадание и не понятное желание защитить это теплое хрупкое создание, доверившее ему свою печаль. Впервые чужая боль не вызвала в нём равнодушия. В нём заговорила кровь его матери Шер, матери, которой он не знал, но которая вложила в него часть своей благородной сути. Ту часть, которая так ярко наполняла Войта, большую часть человека в лугару, усмиряющую внутреннего зверя.

Впервые в жизни, воин испугался самого себя. Он не знал, что ему нужно делать, слова застряли где-то глубоко в горле. Сам не понимая почему, но он успокаивающе обнял девушку за плечи, ещё крепче прижимая её к себе, нарушив все свои старые принципы, невзирая на сверлящий и свирепый взгляд князя Ральфа. Что-то перевернулось внутри и задрожало, как и эта девушка из чужого мира.

Ральф вперился сверкающим взглядом в удовлетворенное лицо ухмыляющегося чародея.

— Что … это … значит, Магнус?!! — прошипел негодующий и сбитый с толку князь.

— Это значит, мой князь, что спасение все ещё в наших руках. Этот воин помог мне отвернуть неминуемое и осознать неверные действия. Я узнал, что вот этот воин — первенец вожака Аттилы, и девушка его узнала, ведь только тому, кто хоть как-то принадлежит к стае кузнеца, она смогла бы довериться. Девушка нужна тебе, князь, нельзя брезговать помощью лунного творца и совершать ошибки.

— Я уже начинаю брезговать твоей помощью, Магнус! Ошибки совершаешь ты — а не я! Ты как мальчишку заставил меня терпеть это унижение, но я по-прежнему не имею надежды на наследника! Хватит меня уговаривать и кормить пустыми обещаниями! Мне она не нужна!

— Тебе следовало бы быть с девушкой мягче и нежнее, — вдруг тихо произнесла Сирена, которая осталась незамеченным свидетелем, прячась за каменным выступом.

Ральф обернулся и, вращая глазами, воскликнул:

— Ты в своём уме, Сирена?! Что ты говоришь! О какой нежности?!

— Сирена права, мой князь, — спокойно изрек чародей. — Именно это я и хотел сказать. Мне открылась ещё одна подсказка. Проклятье действительно не действует на эту девушку, но её ненависть к тебе не пропускает свет к зарождению жизни. Ты должен развеять свою злость и её отчуждение и заставить её захотеть быть с тобой. Она должна не только добровольно отдать своё тело, но и стать на твою сторону своей душой.

— Ничего я не должен!!! — заскрежетал зубами Ральф. — Я и так сделал всё, что мог!

— Но может быть …

— Я не нуждаюсь в ваших советах, тем более в этом деле, как-нибудь обойдусь и без вас! — резко прервал князь свою жену, недовольно тряхнув головой. И оставив их на помосте, удалился, даже не обернувшись в сторону Мэг.

А Мэг отстранившись от притихшего воина, слабо улыбнулась, вытирая всё ещё влажные щёки.

— Прости, что заставила тебя всё это пережить. Для лугару, наверное, это тяжелое испытание. Мне даже на минуточку стало легче. Что ж, ты остановил меня, помешал оборвать мне мою жизнь, и я не знаю смогу ли я в будущем сказать тебе за это спасибо. Но я …, - Мэг осеклась, только заметив, как изменилось выражение его глаз. На неё уже смотрели не отчужденные и холодные глаза лугару, а тёплые глаза старшего брата Войта. Это вдруг так поразило её, что, повинуясь какому-то внутреннему порыву, она протянула руку и погладила его по голове, как ребёнка. — Но я благодарна тебе, за то, что ты принял мою слабость и не оттолкнул презрением. Сейчас ты напомнил мне моего друга, а мне так не хватает здесь друзей, тех, кто поймёт и утешит советом. Среди лугару я встречала и таких. Спасибо тебе, воин, за твою рубаху … и широкую грудь. Как твоё имя?

— У меня его нет, — хрипло ответил он, смущённо опуская голову под её прикосновениями. — У воинов князя нет имён, как и нет связи с родом, мы одна сила, стоящая на защите провинции. Князь может давать имена только сотенным командирам, чтобы легче было отдавать приказы, а я всего лишь простой воин.

— Но для меня ты теперь всё равно будешь выделяться из безликой массы. Можно я буду называть тебя Джар? — прошептала Мэг, вопросительно и мягко заглянув в его песочные глаза. Он неуверенно кивнул ей в ответ, утопая в голубом омуте.

— Мэг! — позвал её из-за спины Джара, женский голос, который, как ей показалось, она уже слышала. Это была Сирена. Воин в почтении отступил перед женой князя.

— Давай, я провожу тебя в твою комнату, — любезно предложила Сирена.

— Куда, в клетку под крышей? — недоверчиво взглянула на неё Мэг. — Он ведь мне этого не забудет! Что мне сделать, чтобы князь раз и навсегда освободил меня от этих пыток? Как мне унизить его, чтобы он не выдержал и сорвался, давая волю своему зверю, а мне вечную свободу? Почему вы так терзаете меня, ведь я вам не причинила и капли зла? Вы заставили меня не уважать мою жизнь, заставили забыть о радости, о том, что я женщина! Мне так хотелось прыгнуть, посылая напоследок в лицо Ральфа самые страшные проклятья, но и этого мне не удалось сделать!

— Это потому что ты привязалась к стае Аттила. На самом деле ты сильная, Мэг, только князь этого не заметил. Но я обещаю тебе, что всё изменится, только не буди ярости в душе Ральфа. Мы все ждём, что свершится чудо и ребёнок, наследник рода, появится на свет, предотвратив своим появлением ещё одну войну. Такова твоя судьба — появиться на пути князя клана. Наберись терпения и тогда твоя свобода будет близка и не придётся расставаться с жизнью. Пойдем со мной, Мэг. — Голос Сирены прозвучал почти умоляюще, так же смотрели на неё и серые глаза жены князя. Без коварства, надменности и злости, в них была только глубокая женская мудрость и искренность благородной сути лугару.

Мэг тяжело вздохнула, и, натянув на себя одолженную мужскую рубаху, пошла вперед. Обернувшись, она признательно кивнула Джару, провожающему их своим настороженным взглядом.

И снова стены этой тесной комнатки, разделяющие с ней её заточение. Мэг обессилено опустилась на ненавистный топчан и задумчиво засмотрелась в просвет окна.

— Ты, должно быть, ненавидишь меня? — тихо спросила она у Сирены, не отрывая взгляда от кусочка голубого неба.

— Почему? Это воля Ральфа, а мой долг принимать желания мужа. Если это спасет его и всех нас, почему я должна ненавидеть тебя? — пожала плечами женщина.

— Потому что не ты, а я должна родить наследника. Потому что он каждый день ходит сюда, — продолжала Мэг, рассуждать с горечью в голосе. — Хотя конечно твоя честь отомщена его издевательствами надо мной. … Это не правда — я не смогу забеременеть от князя лугару. Ни за что не смогу! Сколько бы он сюда не ходил. Так ему и передай, пусть пока не поздно ищет для себя другую жертву.

— Это уже не мне решать. Чародею Магнусу виднее, и он утверждает, что именно ты сможешь понести от Ральфа. Я лишь обещаю поговорить с князем, чтобы он не был так жесток к тебе. А ты пока отдохни. Я попрошу принести тебе другую одежду. Если хочешь, я буду навещать тебя. Хоть ты и не принадлежишь нашему миру, но мудрость присуща женщинам любого племени. Твоё терпение — это путь к спасению.