Вот туда-то, после обязательной и утомительной банкетной программы, мы и отправились всей нашей тёплой компанией по-настоящему отмечать мой юбилей. Знала бы я тогда, чем это всё закончится.

***

  Ясным субботним утром мы собирались "на дачу". Решили, что ехать аж на трёх машинах не рационально, поэтому Лиза с мужем и ребятишками заехали за мной домой. Светлана с Машулей доберутся сами.

– Дай-ка погляжу, чего тебе тут наваяли, – Коля с видом знатока, "уперев руки в боки" пошёл с ревизией по комнатам.

  Надо сказать, что парень он и в самом деле рукастый, поэтому не грех было прислушаться к его мнению. Я бросила собирать вещи и поспешила за ним, на ходу рассказывая, как планирую облагораживать своё новое гнездо.

– Вот здесь будет моя спальня. Как думаешь, заморочиться с нишей, или это уже не модно?

– Я бы не стал – по меньшей мере это не практично. Если, вдруг, надумаешь элементарно поменять обои – проблем не оберёшься. Это выльется в натуральный геморрой.

– Пошли будущую детскую покажу, – я потащила его за рукав, – зацени, как тут всё выровняли.

Коля одобрительно провёл рукой по гладкой, как яйцо, стене.

– Муж, отстань от сестры, – громко заворчала из кухни Лизка, – она так никогда не соберётся. А нам ещё за мясом заезжать.

  Николай молча напучил глаза, качнул головой и развёл руками – мол, командир сказал "люминь" – значит "люминь". И мы послушно двинули завершать процесс сборов.

  Поскольку в домике ещё практически ничего не было, пришлось составлять список всего необходимого, чтобы ничего не забыть. Формуляр получился приличный. Ну и сумок, в которых уже самозабвенно рылись племянники, тоже.

  Сестра, тряхнув рыжеватыми кудрями и сердито зыркнув на ребятню, быстро организовала погрузку в машину. Хотя, мне казалось, что для такого количества вещей придётся заказывать газель. Это, видимо, приходит к женщинам с материнством – умение быстро и рационально заполнить заданное пространство.

– Чемпион по тетрису уровень 90, – улыбнулась я, наблюдая, как ловко и чётко Лизавета руководит утрамбовкой этой горы сумок, сумочек, корзин и кошёлок.

  К величайшему изумлению, всё влезло. "Мой" рынок , на котором я обычно брала мясо для дома, был нам совсем не по пути. Пришлось забежать на наш местечковый ВДНХ.

– Подходи, э-э, красавица, – зазывал к своему прилавку улыбчивый колоритный мужчина восточной наружности в чистом фартуке.

– Говядина, телятина, девушка, чего желаете, – летело со всех сторон оглушающим гомоном.

Я, привыкшая к быстрым покупкам у "своей" продавщицы, молча искала глазами то, что мне нужно. Победил чистый фартук.

– Вах, – обрадовался мужик, – хороший мясо, свежайший! Грудинку? Лопатку?

– Мне нужно крестьянское мясо, – перебила я его.

– Какой нравится? Выбирай! Любой – хороший.

Я поковыряла красивым ногтём шкурку окорока и посмотрела в честные глаза продавца. Ах ты ж хитрован.

– Вот этот давайте, – я указала пальцем на ближайший кусок.

Мужик завесил мясо и радостно огласил стоимость.

– Сонь, – окликнула я крутившуюся рядом племяшку и заговорщически наклонилась к ней, – у тебя деньги есть?

– Есть, – шёпотом ответила малышка и потянулась в сумочку за аккуратным розовым кошелёчком.

– Одолжи, – я сама ей недавно подарила этот самый кошелёк с игрушечными купюрами банка приколов.

Надо было видеть обиженно – растерянное лицо продавца, когда я протянула ему Сонькины фальшивые деньги.

– Ну так, если это – "крестьянка", тогда это – деньги, – невозмутимо заявила я.

  Мужик замер, моргнул, заулыбался и пошёл куда-то в свои закрома, бурча что-то вроде "ай, молодец" и одобрительно качая головой. Через пару минут он вернулся, положив передо мной отличный окорок, шею и антрекоты.

  Ни грамма смущения или неловкости в его глазах даже не мелькнуло, – напротив, этот восточный дядька был страшно доволен, повстречав в моём лице равного знатока.

– Выбирай, – расплывшись в лукавой улыбке сказал он.

– Вот это дело, – оглядев мясо критичным взглядом ответила я, – давайте всё.

– Ай, маладца-а, – ещё раз повторил мужик , завесил мясо и щедрой рукой добросил в пакет шмат божественной корейки.

Я округлила серые очи.

– За удовольствие, – пояснил он, продолжая широченно улыбаться.

– М-м-м, благодарю, – промычала я.

Коля с совершенно ошалевшими глазами подхватил пакеты и, подталкивая меня локтём рванул на выход.

– Да не переживай, назад не отберёт, – уже в голос хохотала я.

– Ну ты, мать, даё-о-ошь, – с изумлением, переходящим в восторг протянул он.

  Так и бежал до самой машины, басовито причитая на ходу что-то про " Нет, ну это ж надо… ну вы видели, а?" А потом ещё почти всю дорогу расписывал для Лизы в красках это наше маленькое приключение.

***

– Можно я теперь на рынок с тобой ходить буду? – Коля никак не мог успокоиться, перетаскивая вещи в домик.

– Да угомонись ты уже, – смеялась я, – лучше глянь, какая красотень вокруг.

  Ребятишки вовсю гоняли по округе, разведывая обстановку. Лиза стояла рядом, медленно, со смаком втягивая носом тёплый, душистый запах леса.

  Почти вслед за нами к дому подъехала Светка. Племяшки с визгом бросились встречать Маню. Подружка, захлопнув красивой круглой попой дверцу машины, с ходу взялась за организацию "банкета", волоча в обеих руках пакеты с кучей готовых салатов в контейнерах.

  Коля разлил по стаканчикам моё любимое красное сухое вино, и мы дружно, со смехом и шутками взялись благоустраиваться. Вот это я люблю – без пафосных шпилек в тесном кругу самых дорогих людей.

– Крис, а как там у вас с этим большим контрактом? – спросила Лиза, нарезая нашу же краковскую колбасу.

– С каким? – оторвалась я от оттирания походного раскладного столика.

– Ну этого, с армией.

– А, на поставки наших сосисок? Ну ты прям скажешь, с армией. В наш Алейский гарнизон. Барабанная дробь – кажется срослось.

– Таки, это повод для тоста! – подал голос Коля.

– Кри-ис! А где у нас полотенца? – крикнула из дома Светка.

– Сейчас найду. Иди закончи со столом, а я разыщу и принесу, – отозвалась я и пошла в избу.

  Тихо ругаясь про себя на организованный нами же в домишке бедлам, я шарилась в поисках нужной сумки. Искомый баул обнаружился под лестницей в углу, ведущей куда-то наверх.

– Оп-па! А это ещё что? – пробормотала я сама себе, осторожно поднимаясь по ступеням и упираясь в тяжёлую крышку, – залезть, или ну его, потом?

  Любопытство взяло верх. Поднатужилась и кое-как откинула ляду, за которой обнаружился пыльный, дико захламлённый чердак.

– Ёлки-палки, – протянула я, оглядывая весь этот старинный хлам, – это ж сколько отсюда вывозить. Ух ты, а это что?

  В дальнем углу виднелся здоровенный сундук. Внешне очень даже неплохо сохранившийся.

– Красота какая, прям почти пиратский, – восхищённо пыхтя, я лезла к находке, преодолевая горы тряпья, скарба и трухлявой мебели.

  Оставался последний рубеж – какая-то узкая, кажется, кровать, стоящая мало того, что поперёк, так ещё и на боку. Её я решила просто перелезть.

  Странный рисунок на полу за перевёрнутой кроватью увидела в самый последний момент. Испуганно ойкнув, разглядев круг, я обеими ногами опустилась в центр вписанной в него слабо замерцавшей звезды. Не смею утверждать наверняка, но, кажется, это была пентаграмма.

  Ранним воскресным утром небольшая процессия из четырёх человек чинно выгружалась из коляски, остановившейся на площади перед небольшой церковью в центре деревушки Фуркево.

   Мужчина средних лет с уставшим лицом в видавшем виды, но когда-то безусловно дорогом камзоле, подал руку моложавой женщине. Если бы не сварливое, скорбно-раздражённое выражение лица, добавлявшее ей лет, эту манерную блондинку с аккуратной причёской можно было бы назвать миловидной. Всё портила глубокая складка, прочно утвердившаяся между бровей и никогда не покидавшая это чело, и вечно опущенные уголки губ.