Ни на кого, кроме, как ни странно, Лауры. У неё есть и хватка, и возможности. Это во-вторых.

  Да-да. Поразмыслив, я поняла, что не так уж она безнадёжна, как показалось на первый взгляд. Хотя Лаура и сама пока об этом не знает. Ничего, мы и просветим, и научим, и поможем, и пинка, в случае чего, дадим. А войну… Ну что, дурное дело – не хитрое. Объявить – много времени не надо. Ломать – оно, знаете-ли, не строить.

  Я думала об этой молодой женщине и понимала, что она кто угодно – избалованная девочка со внушёнными в отчем доме эфемерными идеалами светской жизни, самовлюблённая стерва, эгоистка. Но, по-сути, вполне себе земная баба, и далеко не дурочка. Да не просто земная, а прям приземлённая. Судя по её предприимчивости в истории с устройством падчерицы, хваткой мачеха удалась явно в папу.

  План мой строился на том, что купеческие корни, так явно выпиравшие в характере Лауры сквозь неумелые попытки "обарониться", легко не уничтожишь. Надо было только разбудить их и заставить осоловевший ум включиться.

  Но для начала необходимо самой во всём разобраться, чтобы понимать, на какие "лыжи" потом ставить мачеху.  А для этого придётся проводить глубокую ревизию баронского хозяйства.

  Начну изнутри. Потом, как позволит здоровье, пробежимся по деревням – поглядим на каких хлебах поживают арендаторы. И так ли уж они бедствуют. На этот счёт, исходя из комментариев Марлен, имеются большие сомнения.

  Уйду я из этого дома или нет, и когда именно – решать буду я. Но сперва здесь решительно нужно навести порядок. Нельзя Тео оставлять в таком бардаке во всех смыслах этого слова.

  Как только план на ближайшее время созрел, я успокоилась окончательно.

  За дело я взялась в тот же день. Начать решила с библиотеки. Мы с братом шли по дому. Тео радостно скакал вокруг меня, рассказывая о своих успехах на конюшне. Баронский конюх Стефан – крепкий, крестьянских кровей мужик, выполнявший здесь почти всю мужскую работу, – обучал мальчишку верховой езде.

  Баронского сына здесь, похоже, любили все, кто хоть немного способен на это чувство. Да ласкового, смешливого ребёнка вообще трудно было не полюбить. Поэтому, на кухне его неизменно баловали самыми лакомыми кусочками и нехитрыми гостинчиками. А так же все, кто что умел, перефразируя известного классика, "учили понемногу, чему-нибудь и как-нибудь".

  В общем, пока мы, наконец, дотелепались до искомой комнаты, я уже знала все последние новости.

  И о том, как Стефан наколол "во-от таку-ую гору дров", и о том, что Марлен отругала вороватую помощницу по кухне за то, что она умыкнула несколько кусочков дорогущего сахара. А Жаклин опять пришлось перекраивать маменькино старое платье, чтобы оно снова стало модным, вместо того, чтобы заниматься стиркой. Матушка ругалась на неё за нерасторопность, потому что опаздывала к тёте Шарлотт.

  Я мысленно делала пометки в голове. Но разбирать эту информацию будем позже. Сейчас – библиотека.

  Которая дико меня разочаровала.

  Я стояла посреди небольшой комнатки с двумя полочками, вмурованными в каменную стену, и обозревала лежащие на них книжки. Аж шесть штук. И всё не по моей теме.

– Не, ну а на что ты рассчитывала? – запоздало упрекала я саму себя, – Увидеть здесь филиал российской государственной библиотеки имени Ленина? Надо ж было головой подумать, что в эти времена книги были безумной ценностью. Так что закатайте губу, дорогая баронесса дю Белле, к герцогине поедете полной "тундрой" в фрейлинских премудростях.

– Так, с обязанностями и правилами поведения фрейлин понятно, что всё непонятно. А где у нас находятся хозяйственные бумаги? – вслух рассуждала я.

  Логичнее всего предположить, что в баронском кабинете. Интересно, насколько уместным здесь считается посещение отцовской приёмной юной баронессой?  Хотя, это не так уж и важно. Правила приличий внутри дома, похоже давно стали понятием условным и весьма растяжимым.

  И тут я вспомнила, где ещё могу найти документы по местной бухгалтерии. Во время своей первой прогулки по дому, я заметила похожие полки внизу, возле резной панели. Решила сходить сперва туда, а потом уже прорываться личный кабинет хозяина дома. Чем он вообще, интересно, занимается?

– Папа! – воскликнул Тео и побежал вперёд.

  Навстречу нам нетвёрдым шагом действительно шёл барон. С помятым лицом, виноватыми глазами и застарелым амбре винных паров.

– Этого только и не хватало, – мысленно всплеснула я руками, – теперь ясно, где он пропадает, почему отмалчивалась, поджимая губы, Марлен, и отчего кругом разруха.

  Алкоголиков я не переношу с детства. Ни "тихих", ни "громких". Насмотрелась на брата сврего родного отца, который считал своим долгом после каждого "приёма" оповещать об этом всю семью самыми причудливыми способами. А поскольку "закладывал" он крепко и регулярно, визиты дядюшки в четыре часа ночи, телефонные скандалы и регулярные побеги его жены, тёти Вали, вместе с дочкой Мариной, в наш дом, оставили неизгладимое впечатление в моей душе на всю жизнь.

  Меня, прямо сказать, бесят слабовольные мужики, выбирающие это поганое "тряпочное" состояние как образ жизни, обрекая своих близких полной ложкой хлебать за собой горюшко. Самое гадкое, когда это видят дети. И что теперь делать с этим… с позволения сказать отцом? Эх, беда-беда. Час от часу не легче.

– Вот это реально проблема, – думала я, спускаясь по лестнице, – алкоголизм, к сожалению не излечим. И "завязать" больной этим недугом может только по доброй воле. Где ж барону найти достаточно убедительную мотивацию? Мало мне геморроя было, теперь ещё с этой дрянью что-то решать придётся.

  Рауль, пряча осоловелые глаза, задал мне несколько ничего не значащих вопросов по поводу здоровья и удалился в свои покои. Устал, видимо, бедняжка, блин. Тем самым развязал мне руки и открыл путь в рабочий кабинет. Поэтому, я быстро сгребла всё, что находилось на первом этаже и со спокойной совестью отправилась в приёмную. Потревожить меня там в ближайшее время было просто некому.

  Тео убежал по своим мальчишеским делам, а я, чихая и кашляя, пыталась отодрать створки окна хозяйского кабинета. Сил хватило только на одну. Спасибо и на том, потому, что дышать здесь было решительно нечем.

  Судя по количеству пыли и скопившихся бутылок, это было баронское логово, где он, собственно, и лечил втихаря свои расстроенные нервы. И здесь давно не убирались. Пришлось сперва разгребать весь этот хламовник, и только  потом уже заниматься поиском нужных документов и устраиваться с ними за добротным деревянным столом.

  Стол, кстати, оказался таким же резным и монументальным, как и камин первого этажа. Правда давно уже не использовался по своему прямому назначению.

– Трындец! Тихий алкоголик с комплексом вины в роли отца, мачеха – самовлюблённая стерва, убитое хозяйство, бардак, разброд и шатание – полный букет! – я, стараясь пореже дышать, махала завалявшейся в углу тряпкой, и негодованию моему не было предела, – Хорошо хоть Тео есть – луч солнца в этом тёмном царстве. И Марлен.

  Оказалось, что в деловых бумагах ровно такой же бардак, как и во всём хозяйстве. Чего, собственно, стоило ожидать.

– Эх, Светка, тебя бы сейчас сюда! – думала я, потирая виски – от пыли, застоявшегося запаха алкоголя и каши в документах отчаянно разболелась голова.

  Информация была разрозненна – никакой системы.

  Поэтому, сперва долго пришлось просто сортировать листки по категориям отражённой на них информации. Через три часа кропотливой возни, я поняла, что на сегодня пора заканчивать. Во-первых – голова уже просто не варила. А во-вторых – скоро ужин и меня могли хватиться. Но открыто заявлять о своём интересе к домашней бухгалтерии пока не хотелось.