Взяв мистера Марша за руку, я повела его по узким улочкам. Он шаркал ногами, голова его болталась, и он время от времени напевал несколько строчек из песенки. Я останавливалась у некоторых магазинчиков и лавчонок поговорить с хозяевами, и никто не заподозрил в нас чужаков. Мы везде сошли за отца с дочерью из Северного Китая. Отец, к сожалению, был полоумным.
Теперь я успокоилась. Его присутствие рядом со мной по дороге в Пекин не будет представлять опасности. Более того, девушка в сопровождении душевнобольного отца привлечет меньше внимания, чем путешествующая одна. Я чуть не расплакалась от радости.
Как замечательно, что мы оправимся в Пекин вместе! Я уже не боялась того, что нам еще предстоит пройти.
Тяньцзинь был наводнен солдатами: британскими и русскими, американскими и французскими, немецкими и японскими. Капитан дал нам в сопровождение двух офицеров, и они доставили нас в штаб Британского командования. Мистер Марш предъявил наши документы командующему, полковнику Стрейку, маленькому тучному человеку, угрюмому на вид.
Он прочитал письмо лорда Шипли, посмотрел на нас без всякого энтузиазма и спросил:
— Вы должны доставить сообщение в Пекин? Мне часто казалось, что эти малые из Военного министерства не в своем уме, теперь я знаю это наверняка. Но у меня нет выбора. Что вам нужно? Еда? Амуниция? Карты?
— Эта дама скажет, что нам необходимо, — быстро и бесстрастно ответил мистер Марш. — Я бы хотел выслушать вашу оценку ситуации к северу от Тянь-цзиня, если не возражаете, полковник.
— Полная неразбериха. Эти «боксеры» явно сумасшедшие. Они считают, что пули их не тронут, а теперь их еще поддерживает и китайская регулярная армия. Конечно, плохо организованная. Если вам немого повезет, вы сможете ночью пройти их линию обороны к северу от Тяньцзиня, если это можно назвать линией обороны. Затем держитесь железной дороги, она приведет вас прямо в Пекин, если в вас не узнают чужаков. Откровенно говоря, я не очень верю в успех вашей операции. Но предположим, что произойдет чудо, и вы прорветесь. Что вы скажете тем беднягам в Пекине, если они еще живы?
Он повернулся к карте, висящей на стене, и ударил по ней тростью.
— Мы так же плохо организованы, как китайцы. А чего можно ожидать от армии, состоящей из полдюжины национальностей и без централизованного управления? Адмирал Сеймур недооценил китайцев. В начале июня с двумя тысячами человек он отправился на север, разбил себе нос под Лангфангом, и ему пришлось отступить. Сейчас все переоценивают силы китайцев. Здесь сейчас почти двадцать тысяч, и, на мой взгляд, мы можем дойти до Пекина за две недели. Но мы не пойдем, будь все проклято!
Он угрюмо пощипал свои усы.
— Сеймур убеждает Уайтхолл, что нам нужно для выступления сорок тысяч. Американцы говорят о шестидесяти, японцы — о семидесяти. Бред!
Он прищурился и поднял палец.
— Но примерно через восемь дней прибывает генерал Гейзли, его назначили главнокомандующим. Я знаю, что он сделает. Он просто двинется на север с нашими ребятами, а остальные последуют за ним, потому что им будет стыдно. Поэтому, если вы доберетесь до Пекина, скажите сэру Клоду Мак-Доналду, нашему посланнику в Пекине, что мы снимем блокаду… дайте подумать… к середине августа. Да. Скажите, что им нужно продержаться до середины августа, и мы там будем.
Полковник Стрейк с сомнением посмотрел на меня, затем на Марша.
— Вы что, серьезно собираетесь взять с собой эту женщину?
Мистер Марш улыбнулся.
— Не совсем так, полковник. Это она берет меня с собой.
Когда уже прошло много времени, я вернулась в Англию и снова вышла замуж, люди, которые слышали, что я была в Китае во время «боксерского восстания», спрашивали меня о моем путешествии из Тяньцзиня в Пекин, думая, что это было самым опасным приключением в моей жизни. Но на самом деле мы ни разу не столкнулись с серьезной опасностью.
Мы взяли с собой ослика, навьючили на него две корзины с едой на четыре дня и двумя одеялами. Винтовка и два патронташа были спрятаны на спине ослика, а у мистера Марша под рубашкой был пистолет. Вязанка сена, привязанная поверх корзин и оружия, скрывала их. На мне были мои удобные сапоги. В Тяньцзине я нашла еще одну пару для мистера Марша. Он потом признался мне, что ничего более удобного никогда не носил.
У «боксеров» не было формы. Они носили, как знак своего тонга, красные повязки на голове, запястьях и щиколотках, а также подвязывали свободные белые рубахи красными кушаками. Чтобы показать, что мы поддерживаем их в борьбе против иноземных варваров, мы с мистером Маршем надели дешевые красные шарфики.
Через восемь часов после прибытия, ночью, мы покинули Тяньцзинь. К рассвету мы пересекли линию китайской обороны и прошли семь миль на север, двигаясь параллельно железной дороге. Я решила, что мы должны проходить по тридцать миль в день, и меня волновало только одно: не будет ли тяжело мистеру Маршу, ведь ему было уже за пятьдесят. Но мое беспокойство было напрасным, безусловно, долгая военная выучка мистера Марша помогла. Наклонившись вперед с болтающимися руками, на согнутых ногах он без устали семенил, как обычный крестьянин.
В каждом городе и в каждой деревне, стоящих на железной дороге, были войска и «боксеры», и нам приходилось их обходить. Иногда нам попадались люди, спешащие по своим делам, время от времени мы встречали солдат или «боксеров». Тогда я брала веревку, привязанную к руке мистера Марша, чтобы было видно, что я веду его, как и ослика, на поводу. Мистер Марш наклонял голову набок и начинал канючить песенку, а я шла, склонив голову. Мы шли от рассвета до заката, останавливаясь отдохнуть на пятнадцать минут каждые два часа. Мы спали под открытым небом, летние ночи были теплыми.
Однажды нам на пути попался небольшой буддийский храм, около него стояла группа «боксеров». Они пели заклинания, кланяясь на юго-восток и делая странные телодвижения. Из того, что они пели, я поняла, что это какой-то ритуал, совершавшийся для того, чтобы получить силу отводить пули руками. Некоторые подозрительно провожали нас взглядом. Я похлопала себя по красному шарфу и крикнула:
— Ша! Ша!
Это военный клич боксеров: «Убей! Убей!» Они ответили мне дружным хором, и мы благополучно пошли дальше.
На четвертый день, в полночь, мы увидели огромные стены Пекина. За милю до города мы устроились в небольшой лощине у дороги и принялись изучать карту города, которой снабдил нас полковник Стрейк. Пекин был разделен на две основные части: южная часть называлась Китайским городом, северная — Татарским. Между ними стояла стена высотой в сорок футов с бойницами. В центре северной части города стоял Запретный город, куда иностранцам запрещено было ходить. Там находился огромный дворец императрицы.
Мы нашли на карте Посольский квартал, решили, что будем делать дальше, и направились в Пекин. Мы вошли через южные ворота в Китайский город за час до рассвета. Везде были солдаты и «боксеры», которые смешивались с пекинцами, а из-за огромной стены доносились время от времени одиночные винтовочные выстрелы. Никто не обратил на нас внимания, когда мы проходили ворота Ха Та Мень. Отсюда до блокадного района рукой подать, мы медленно обошли улицы, окружавшие Посольский квартал, отмечая про себя те места, откуда китайцы вели огонь по осажденным. Затем мы устроились на узкой улице недалеко от Англиканской миссии и стали ждать.
Продолжительного боя не было. Часто в течение получаса или даже дольше не было вообще никаких выстрелов, затем вдруг атакующие начинали обстрел, на который из-за стены отвечали двумя-тремя выстрелами. То, что рядом со мной — мистер Марш, было больной удачей. Мне все казалось непонятным, и я не знала, как можно пробраться на территорию посольства и при этом не быть убитыми нападавшими или защищавшимися. Но мистер Марш смог точно разобраться в том, что происходит по периметру осажденного района.
Через два часа после захода солнца мистер Марш взял винтовку и патронташи и мы пошли к осажденному кварталу, стараясь держаться в тени. Последние пятьдесят ярдов мы проползли через грубо сколоченные ограждения всего в тридцати шагах от китайских солдат, которые устраивались на ночь вокруг своего поста.
