Когда настало время, я автоматически повторила за мистером Тэттерсоллом слова клятвы. Я не узнавала своего голоса. Он звучал так же, как голоса детей из нашей миссии, поющих английские песни и не разбирающих смысла.

— О господи! — вдруг сказал мистер Тэттерсолл. — Кольцо. Мы забыли о кольце.

— Это подойдет, — сказал Николас Сэбин и снял с пальца золотое кольцо с печаткой. Он взял мою левую руку и, повторяя слова за мистером Тэттерсоллом, надел кольцо мне на палец. Оно было слишком большое, и мне пришлось согнуть палец, чтобы кольцо не соскользнуло. В желтом мерцающем свете лампы я увидела, как Николас Гордон улыбался мне нежно и ободряюще, повторяя слова клятвы. Я попыталась улыбнуться в ответ, но мне не удалось: я оцепенела оттого, что этот человек, за которого я сейчас выхожу замуж, скоро будет убит. Его глаза тоже улыбались, и за этой улыбкой все еще можно было разглядеть мерцание того бесовского огня, которое я уже видела, сначала на рисунке Роберта Фогона, сделанном как предостережение, а затем и наяву, всего несколько часов назад, когда мы впервые заговорили. Где-то в уголке моего сознания возник образ Роберта Фогона, и я вздрогнула, вспомнив его слова: «Дьявольский ум… опасен… более безжалостного трудно найти».

Прочь воспоминания! То, что было сказано о Николасе, неправда. Я в это не верю. Я не видела ничего, кроме добра. А если — правда, то теперь это уже не имеет значения. Человек, за которого я выхожу замуж, больше никогда ни для кого не будет опасен.

Я пришла в себя, когда мистер Тэттерсолл произносил последние слова:

— …да повинуется Ему и телом и душой, и да будут жить они в благости и любви до конца дней своих. Аминь.

Наступила тишина. Затем Николас Гордон сказал:

— Спасибо, Люси. А теперь я поцелую невесту. — Он пронес мою руку сквозь прутья решетки и прикоснулся к ней губами. Щетина колола кожу. Почувствовав, как кольцо свободно скользит на моем пальце, он сказал: — Лучше сними, если не хочешь потерять. — Он обратился к доктору Канигану: — Все бумаги в порядке?

— Да, так уверяет мистер Тэттерсолл.

— Премного благодарен вам обоим. — Он отпустил мою руку и вынул из кармана листок бумаги. — Мое завещание. Я оставляю все, чем владею, своей жене, Люси. Мою подпись должны подтвердить свидетели. Не будете ли вы так любезны?

Доктор Ленгдон взял у него завещание, положил его на столик, и они с мистером Тэттерсоллом поставили свои подписи. Я наблюдала за Николасом, не веря, что это — мой муж. Он смотрел на двух мужчин за столом, и сейчас в его глазах, без всякого сомнения, мерцали зловещие огоньки, словно зло одержало победу, и эта победа его радовала. Он сказал:

— Не могли бы вы оставить у себя на хранение эти бумаги, доктор, пока не организуете Люси поездку в Англию? Пожалуйста! С ней должно быть и свидетельство о браке, конечно. — Он наклонился и достал из сапога свой длинный узкий кошелек.

— Думаю, что будет лучше, если вы позаботитесь и о свадебном подарке тоже. У вас будет надежнее, чем в миссии. Она может попросить у вас любую сумму, пока не уедет.

Когда он передавал кошелек доктору Канигану через решетку, я подумала, как он ошибается, если верит, что я скоро уеду в Англию. Я знала, что доктор сделает для этого все возможное, но я просто не верила, что это произойдет. Никто никогда не приедет в Лин Кайфер, чтобы взять на себя заботу о детях, а я никогда их не оставлю.

Доктор Каниган выглядел очень несчастным, когда тихо спросил:

— Есть ли кто-нибудь… то есть… кому сообщить?

— О моей смерти? Вам не нужно ничего делать. На обратной стороне завещания я написал адрес адвокатской конторы, которая ведет мои дела в Англии. Все, что Люси нужно сделать, это прийти туда, все рассказать, предъявить документы и заявить о своих правах. А теперь не уведете ли вы ее отсюда? Пожалуйста, доктор. Несчастный ребенок побелел как полотно и спит на ходу. Может быть, вы сможете ее где-нибудь устроить на ночь, а завтра первым делом проследите, чтобы она ушла в деревню. Я хочу, чтобы утром и духу ее не было в Кайлин. Ей ни к чему видеть, как меня приволокут после убийства воображаемыми разбойниками. — Он пожал плечами и улыбнулся. — Не следует так начинать супружескую жизнь.

Мой желудок стремительно сокращался, пока не превратился в ледяной шарик. Мне пришлось стиснуть зубы, чтобы они не стучали. Я слышала, как мистер Тэттерсолл говорил сам с собой:

— Я уверен, это было в 1873-м. Я имею в виду того, другого молодого человека.

Глава 16

Николас Гордон протянул руку через решетку и положил ее мне на плечо. Я хотела поблагодарить его за то, что он спас меня, за деньги. Хотела сказать, как сожалею, что ему придется умереть. Но не было слов, которые могли бы выразить мои чувства. В горле пересохло, и я не могла ничего из себя выдавить. Он понял, потому что покачал головой и сказал:

— Не пытайся ничего сказать, Люси. И даже не думай обо мне, когда уйдешь отсюда. Постарайся ни о чем не думать, пока не окажешься в Англии. Это всего лишь сон, правда. Прощай, Люси.

Он еще раз улыбнулся и отвернулся от нас. Последнее, что я увидела, это как он вытянулся на своем матрасе, положив руки под голову. Затем я шла по коридору, доктор Каниган держал меня за руку, а мистер Тэттерсолл шел сзади.

Остаток ночи я проспала на кушетке в приемной доктора Канигана. Через час после восхода солнца мы с доктором были у северных ворот Каниль. Я сидела в маленькой повозке, запряженной крепким мулом и груженой провизией, купленной на рынке. Я отдала несколько монет за тюк сена и разбросала его поверх поклажи, потому что не хотела, чтобы кто-нибудь увидел, какой богатый груз я везу. У меня было два соверена, зашитых за подкладку пальто, остальные деньги были спрятаны в надежном месте в доме доктора Канигана. Он стоял рядом с повозкой и с тревогой посматривал на дорогу, которая начиналась за воротами.

— Ты уверена, что с тобой будет все в порядке, Люси? На дорогах попадаются грабители, даже днем.

— Пожалуйста, не волнуйтесь, доктор Каниган. Мне уже дважды попадались грабители и они ни разу меня не остановили. Они знают, что я слишком бедна и украсть у меня нечего.

Он провел рукой по своим седым волосам и вздохнул.

— Опасаться нужно не только ограбления, Люси.

Подумай о себе самой. Ты уже достаточно взрослая по китайским меркам, и… Ты понимаешь, что я хочу сказать?

— Да, доктор Каниган. Вы хотите сказать, что они могут взять меня для себя, силой. Такое произошло с одной молодой женщиной из нашей деревни прошлым летом. Но мне можно не волноваться. Я для них слишком безобразная.

Он издал звук похожий на смех и гнев одновременно и проворчал:

— Для них — возможно. Надеюсь, это поможет. — Он похлопал меня по руке. Я натянула поводья. — Поезжай. Я приеду как только смогу.

— Не могли бы вы еще кое-что для меня сделать, доктор? Я стараюсь не думать о том, ну, о том, что должно случиться сегодня с мистером Гордоном… — Мне пришлось замолчать, потому что горло сжалось. Он терпеливо ждал, наконец, я торопливо продолжила: — Он сказал, что они собираются все так представить, как будто его убили разбойники. Не знаю, что они сделают, когда… ну… когда все будет кончено. Но, пожалуйста, попробуйте забрать его… его тело. Возьмите сколько понадобится из тех соверенов и позаботьтесь, чтобы он был… похоронен достойно, пожалуйста! К югу от города, в роще, есть маленькое английское кладбище, где когда-то была церковь. Может быть, вы могли бы попросить мистера Тэттерсолла…

Голос снова мне отказал. Доктор Каниган ответил:

— Предоставь это мне, Люси. Я сделаю все, что смогу. Послушай, вон повозка выезжает за ворота, в ней мужчина и женщина. Поезжай за ними и держись к ним поближе.

Я кивнула, все еще не в состоянии произнести ни слова. Мул медленно тронулся с места. Когда я оглянулась, доктор Каниган стоял у высокой серой стены рядом с воротами и смотрел мне вслед. Он поднял руку. Я помахала ему в ответ и занялась мулом.