— Это умный дом, — гордо сообщает Скайлар, щелкая различными переключателями и указывая на встроенные в стены сенсорные мониторы и термостаты. Она ведет меня на кухню, показывая все: от сенсорных смесителей до индукционных конфорок и уплотнителя мусора с голосовым управлением. Пространство выдержано в холодных тонах и обставлено пластиковой мебелью. Такое впечатление, что в любой момент из шкафа может выскочить робот и предложить мне ночную шапочку и теплую пижаму.

Видимо, здесь живут Джетсоны².

Я зеваю. Pеваю весь вечер. Шестичасовой перелет вкупе со стрессом от предстоящей тяжбы истощили мои энергетические резервы.

— Мне неприятно так поступать с тобой, Скайлар, но мы можем посмотреть остальное завтра?

Часы показывают восемь. Не знаю, сколько еще объектов она собирается показать мне сегодня вечером, но я не уверен, что смогу переварить еще одну точную копию уже виденных мной шестикомнатных апартаментов.

— Если днем, то возможно, — отвечает она, молча намекая, что ее пятничный вечер недоступен.

— А если ты мне понадобишься вечером? — проверяю я ее.

— Я с тобой только до пяти, — говорит она. — После у меня есть планы.

Я не оцениваю по достоинству ее треп. Это просто оскорбительно.

— Еще одно свидание?

Она тянется к выключателю и приглушает в квартире свет. Тусклое освещение лампы подсвечивает ее сзади, отбрасывая мягкие тени на лицо. Мой взгляд останавливается на резко очерченном изгибе верхней губы Скайлар, и я испытываю непреодолимое желание попробовать ее на вкус.

— Если тебе так хочется знать, то да. Ведь сегодня мне пришлось из-за тебя отменить свидание.

У меня в кармане пискнул телефон. Как бы я хотел отключить эту глупую вещицу, но мой адвокат взрывал мне мозг, названивая всю ночь, пока мы выясняли, как грамотно справиться с нашей маленькой проблемой, не ставя под угрозу продажу акций, о которой мы пытались договориться. До сих пор мы одерживали верх. Как правило, незавершенные судебные процессы заставляют покупателей прятаться, как пугливых кроликов в их норах.

— Я не собираюсь снова его отменять, — говорит она, скрестив руки на груди и упрямо впечатав каблуки в пол.

— И кто же этот счастливчик? — мои слова, приправленные досадой, отдают сарказмом и горечью, хотя я небрежно произношу их с притворной сладостью.

Ее лицо меняется, и наши глаза встречаются.

— Это свидание вслепую. Я его не знаю. Во всяком случае, пока.

— Свидание вслепую, — вздрагиваю я. Последнее свидание вслепую у меня было, когда Мила пыталась свести меня со своей украинской кузиной. Мы не понимали друг друга, и она так сильно надушилась, что потребовались недели, чтобы запах духов выветрился с пассажирского сиденья моей машины. С тех пор Мила больше ни с кем меня не знакомила.

Я чувствую на себе ее взгляд, как будто Скайлар пытается оценить мою реакцию. Она, наверное, ждет, что я стану ее от этого отговаривать, и как в первый раз разрушу все планы. Мне хочется этого. О, боже, мне так хочется это сделать. Но у меня нет сил. Не сегодня.

Мы выходим на улицу и садимся в припаркованное поблизости дежурное такси. Она стягивает с плеч мой пиджак, складывает его пополам и кладет мне на колени.

— Ты в порядке, Тео?

Сто лет никто меня об этом не спрашивал.

— Я в порядке, Скайлар, — мне не хочется обременять ее своими заботами. Она весь вечер старалась изо всех сил мне угодить, и видеть, как темнеет ее лицо из-за того, что я не впечатлен этими апартаментами, — это словно молниеносный удар в живот, и поэтому я чувствую себя скверно.

Мой адвокат посылает мне еще одно сообщение, желая встретиться рано утром, чтобы все обсудить. Я бы предпочел провести день с ней. Даже не смотреть квартиры... а просто провести с ней время.

Она заставляет меня обо всем забыть.

***

— Тео, — приветствует меня на следующее утро в конференц-зале мой адвокат Вик Валотти. По бокам от него сидят два нахальных юнца. Младшие партнеры, я полагаю. Они напоминают мне акул, жаждущих выиграть дело, и я чертовски надеюсь, что они проголодались. — Рад тебя видеть. Хотя мне бы хотелось, чтобы мы встречались при других обстоятельствах.

— Аналогично.

— Это мои новые партнеры, — говорит он. — Брэйден Геффлер и Тайлер Левински, познакомьтесь с Тео Ван Клифом.

Они чертовски юны. Я молод, но они намного, намного моложе. Худощавые, словно подростки, с юными лицами, и рискну предположить, что они только недавно окончили юридический университет по ускоренной программе. Не думаю, что Вик стал бы нанимать их, если бы они не справлялись со своими обязанностями, но, с другой стороны, он мог взять их на работу в качестве одолжения своим партнерам, которым был чем-нибудь обязан.

Вик передает стопку документов, копии судебных дел, которые прошлым утром прислал по факсу мой лос-анджелесский адвокат.

— Похоже, у нас небольшая заминка в планах, — говорит он с легкой ухмылкой, которая чертовски меня раздражает. Я улыбаюсь, потому что вынужден. Он лучший. Если кто-то и сможет выиграть это дело, то только Вик Валотти с его возмутительно заоблачной почасовой оплатой. Он берет деньги не за красивые глаза.

— Так кто же этот засранец, который думает, что имеет право на половину твоей компании? — отрывается от чтения бумаг Вик и прищуривается, глядя поверх очков без оправы. На дужке просматривается фирменный знак Гуччи. Его волосы блестят, как будто смазаны бриолином. Я чувствую исходящий от него запах парфюма на расстоянии пары метров, и мы все молча сидим, купаясь в его лосьоне после бритья, как кучка вежливых, бесхребетных кретинов.

— Мой старый сосед по комнате в колледже, — говорю я. Мне не хочется называть его имя. Я не произносил его с тех пор, как мы много лет назад поссорились. — По-видимому, он пронюхал о моей сделке и теперь хочет принять в ней участие.

— Здесь написано, что это он придумал как изготовить легкорастворимый сывороточный протеин для водки, — читает документы Вик.

— Неправда, — со злостью выплевываю я слова. — Все совершенно не так.

Его слово против моего. Не знаю, как мне выбраться из этой передряги, но приложу все силы на борьбу с ним. Я могу позволить себе Вика Валотти, так что, по крайней мере, у меня есть он.

— С какой стати он это сказал? — спрашивает Вик. Не могу избавиться от ощущения, что он внимательно меня изучает, хотя и понимаю, что это его работа — собирать доказательства и исследовать обе стороны медали.

— Однажды вечером после занятий в спортзале мы сидели и выпивали, и я вскользь заметил, что было бы здорово, если бы кто-нибудь придумал, как сделать спиртное с сывороточным протеином, — рассказываю я. — Он сказал, что заплатил бы за это хорошие деньги. Мы немного порассуждали, как все можно было бы организовать. И забыли об этом. А теперь он говорит, что имеет чертово право на половину всего того, над созданием чего я работал как проклятый.

На меня накатывает волна жара. Зубы скрежещут. Прошло уже пять дней, а единственное, что я имею — это не на шутку разыгравшуюся мигрень.

Вик тяжело вздыхает, а его помощнички обмениваются взглядами.

— Это будет нелегко, Тео. Буду с тобой предельно откровенен. Его слово против твоего. Думаю, ты все понимаешь. Но мы выиграем это дело. Я буду бороться за тебя не на жизнь, а на смерть. И когда все закончится, мы сможем вернуться к переговорам о продаже твоей компании. Но имей в виду, что всегда есть возможность все урегулировать во внесудебном порядке.

— Я не дам ему ни гроша.

Руки Вика в знак протеста взлетают вверх.

— Ты должен доверять мне, Тео. Я в профессии уже много лет. И знаю, что делаю. Моя цель — закрыть тему так быстро, что ты и глазом моргнуть не успеешь, а потом мы сможем заняться слиянием.

Мы уже были так к этому близки. Я сузил круг и выбрал одну из трех конкурирующих компаний, и переговоры об окончательной сделке уже находились на начальной стадии.