— Мы с тобой это обсуждали, — говорит он.

— Да, мы тогда были пьяны. И это точно была не твоя идея. Она была моей.

— Забавно, как два человека могут запомнить одно и то же событие по-разному.

Именно. Как в тот раз, когда Мак устроил вечеринку в доме своих родителей, и когда пропала куча драгоценностей его матери. И он повесил все на меня, как будто специально организовал вечеринку только для того, чтобы меня подставить.

Его родители перестали со мной разговаривать после того, как обнаружили все драгоценности, спрятанные, а точнее подложенные, в мою спальню, находящуюся в подвальном этаже. Топпер меня уволил, после чего мне пришлось устроиться на две работы на полставки, чтобы оплатить последний семестр в университете. Но только узнав, что Эмбер и Мак трахаются, я начал собирать все кусочки мозаики вместе.

— Зачем? — мои ноздри раздуваются, и я скрещиваю руки на груди, чтобы они не метнулись через стол и не схватили накрахмаленный белый воротничок его рубашки. — Зачем ты все это со мной делаешь?

— Потому что, — говорит он, поджимая губы, — ты первый меня обокрал.

— О чем ты?

— Ты украл мою жизнь.

— Что за херню ты сейчас несешь? — морщу нос и выпячиваю грудь.

— В ту самую секунду, как ты вошел в наш дом, я стал невидимкой, — лицо Мака превращается в тошнотворную гримасу, как будто он только что хлебнул горькой настойки. — Ты был выше меня, крупнее, сильнее, красивее. Мой отец относился к тебе как к родному сыну, даже вписал тебя в свое завещание, пока ты не обокрал мою семью.

— Мы оба знаем, что я не крал драгоценности твоей матери.

Он поднимает руки вверх, как будто не желает больше говорить на эту тему ни слова.

— Тео, — произносит он мое имя так, словно давится собачьим дерьмом. — У тебя было все, что я хотел иметь, и мой отец любил тебя больше, чем меня. Черт, даже моя мать. И моя сестра. Ты украл мою жизнь. Я только вернул ее обратно.

— Чертов мерзавец — вот кто ты, — на моих губах медленно расплывается улыбка, когда я понимаю, что он по неосторожности исповедуется. — Прежде чем подписать это, я хочу услышать от тебя, что ты гребаный мошенник.

— Что? Нет, — усмехается он.

— Хочешь свои двенадцать миллионов? — наши глаза встречаются, а потом синхронно опускаются на лежащую между нами стопку белой бумаги. — Все, что стоит у тебя на пути к этой толстой пачке денег, — всего несколько слов, Мак. Скажи их. Признайся, что ты мошенник.

— Не дождешься.

Я подтаскиваю бумаги к себе через стол и поднимаю их, угрожая разорвать. Если до этого дойдет, то сделаю это своими гребаными зубами.

Мак закатывает глаза. Он такой придурок, но я знаю, что он жадный и очень хочет получить эти деньги.

Поправка: ему эти деньги необходимы.

Уэллсли официально остались без гроша из-за жадности Топпера и ненадлежащего ведения дел.

— Хорошо, — прочищает Мак горло и морщит нос. — Я мошенник.

Он говорит это, чтобы поиздеваться над моей просьбой, но тем не менее. Он сказал это.

Мак смеется, как будто просто пошутил, хотя для любого, мало-мальски здравомыслящего человека, он выглядит как психопат. Безумный блеск в его глазах, который я раньше находил харизматичным и привлекательным, теперь пугает. Ему нужна помощь.

— Отлично. Думаю, теперь у меня есть все, что нужно, — я тяну контракт к себе и разрываю его пополам.

Лицо Мака вытягивается и становится белым как простыня.

— Ты что делаешь?

Я достаю телефон и показываю ему, что записываю весь наш разговор. Вик этого не понимает, но отчаянные времена требуют принятия отчаянных мер.

— Ты не можешь так поступить! — Мак зарывается рукой в волосы, затем срывает очки, вскакивает со стула и бросается на меня. — Это противозаконно! Это, блядь, противозаконно. Тео, ты хренов манипулятор.

— Нет, это ты говоришь про себя.

— Ты не имеешь права меня записывать. В суде это не прокатит.

— И что ты мне сделаешь, Мак, — это вымогательство. Я готов получить символический нагоняй за незаконную запись нашего разговора, если это будет означать, что ты не увидишь ни цента из двенадцати миллионов.

— Я подам на тебя в гребаный суд, — выплевывает Мак.

— Пожалуйста, подавай, — у него нет никакой возможности заплатить за хорошего адвоката, и никто не захочет браться за его дело. Защита по делам о вымогательстве — это не прогулка по парку, даже для лучших адвокатов.

— Я позволю тебе тихо уйти отсюда и не поделюсь ни с кем этой записью, если ты пообещаешь оставить меня в покое, — закипаю я. — Не лезь в мою жизнь. Держись от меня подальше. Ползи назад в свою хренову пещеру и никогда больше не показывайся мне на глаза.

Я никогда не видел раньше Мака таким расстроенным. Он профессионал в том, что касается умения делать хорошую мину при плохой игре, не раскрывать свои карты и никогда не позволять никому видеть в себе ничего, кроме совершенства.

Даже был готов заплатить деньги, чтобы увидеть его в таком состоянии.

Хорошо, что теперь не придется.

— Убирайся отсюда, Мак.

Я думаю, что последнее слово осталось за мной, и непомерно горд этим, пока он не поворачивается ко мне в дверях и не открывает свои тонкие губы, чтобы сделать последний выстрел.

— Ну, и отлично, Тео. Забирай свои гребаные миллионы и живи своей идеальной маленькой дерьмовой жизнью, — говорит он. — Зато девушка моя.

— Какая девушка?

— Скайлар. Она моя. Не твоя. Черта с два она предпочтет тебя мне.

Я печатаю объявление, когда звонит телефон.

— Скайлар Пресли, чем могу помочь?

— Скайлар, — это Тео, и он выдыхает мое имя, как будто это вздох облегчения. — Ты ответила.

— Да, я работаю... сейчас девять часов, рабочий день. Где мне еще быть, — хихикаю я. — В чем дело?

— Я должен с тобой увидеться. Сейчас.

Качаю головой, а уголки моих губ непроизвольно изгибаются в улыбке. Опять он за свое!

— Ты же понимаешь, что это невозможно. Я работаю. И не могу убегать в любое время дня каждый раз, когда тебе этого захочется.

— Это срочно.

Я кидаю взгляд на часы в компьютере.

— Через полчаса ко мне должен прийти клиент, чтобы окончательно определиться с домом. Все в порядке?

— Нет, — выдыхает он.

— Боже, Тео, ты меня, черт возьми, пугаешь.

— Что ты делаешь в обед? Могу я украсть тебя на час?

Он старается изо всех сил, и мне это нравится.

— У меня сегодня встреча за ланчем.

— С ним?

— С ним? — прикидываюсь я скромницей. Ненавижу, что приходится говорить с Тео о Кори. Я не встречаюсь с Тео, и с Кори пока нет ничего серьезного, но все же считаю это плохим вкусом.

— Как его зовут, Скайлар?

— Зачем тебе?

— Это Кормак Уэллсли?

Я прикусываю язык. Откуда он знает?

— Ты ведешь себя как ревнивый бойфренд, и мне это не нравится.

— Я не твой бойфренд и не претендую на эту роль, — рычит он. — Ответить мне. Парень, с которым ты встречаешься, это Кормак Уэллсли?

— А что, ты его знаешь?

— Блядь, — тяжело дышит в трубку Тео.

— Я знаю его под именем Кори, и да, это тот мужчина, о котором говорила.

— Он самое злобное существо на этой планете, Скайлар. Я не позволю тебе с ним встречаться.

— Не позволишь? — фыркаю я. — Ты что, мой отец?

Тео ведет себя как сумасшедший, и я в двух секундах от того, чтобы повесить трубку.

— Кори — один из самых милых парней, которых я когда-либо встречала, — защищаю его. И это чистая правда. — С нашего первого свидания он вел себя, как истинный джентльмен. Он еще ни разу даже не поцеловал меня, хотя, я бы и не позволила, но тем не менее. Кори добр ко мне, Тео. И позволь напомнить, что мы с тобой не вместе.

— Он гребаный мошенник, Скайлар. Если потребуется, я до последнего вздоха буду убеждать тебя держаться от него подальше.