Исчадие ада, издали поняв, что между присутствующими произошёл неизвестный для неё диалог заискивающе склонилась в низком поклоне и нарочито строгим голосом затараторила: «Мадам, эта несносная девчонка ослушалась моего приказа не беспокоить вас. Она никчёмная, отвратительная, и я её обязательно накажу, как только провожу вас, любезная, чтобы впредь не думала, бесстыжая, что ей, нищенке, позволено отвлекать от дел моих дорогих гостей.

Кормлю её, пою, постель даю, но никак не могу выбить из неё, непутёвой, дурь. Значит, нужно бить больше и чаще.

Идёмте, госпожа, лекарство для Его Величества уже готово. Уверяю вас, оно очень хорошее, вы, несомненно, будете довольны эффектом чудесного снадобья, приготовленного верной вам Мерге. Только Мерге умеет варить правильно, только Мерге знает, что от кого взять, как правильно смешать…»

Дюбарри тоном, не терпящим никакого возражения, коротко приказала: «Немедленно выпусти девушку. Со мной она пойдёт, у тебя не останется».

Из глаз ведьмы внезапно хлынули обильные слёзы, она плаксиво заголосила: «Госпожа, не лишайте меня этого цветочка, не для себя стараюсь, для вас. Нужна она, без неё не получится снадобье. Сам сатана мне на неё указал, он-то знает, что я должна угождать королю нашему, сильнее его делать, счастливее…»

Но Дюбарри стояла молча, глядя на хитрую ведьму жёстким, немигающим взглядом.

Колдунья, поняв, что ей всё равно придётся смириться с потерей девственницы, жалобно всхлипывая и путаясь руками в складках своего платья нехотя достала из кармана большой ключ. Как только решётчатая дверь темницы противно заскрипев открылась, Дюбарри, грубо пнув Мерге ногой так, что та отлетела в сторону, выронив при этом пузырёк с готовым снадобьем, коротко сказала Элис: «Идём» – и не оборачиваясь пошла к входной двери.

Не веря своему счастью, Элис поторопилась за ней, стремясь как можно скорее покинуть общество мерзкой ведьмы.

Как только они сели в карету Элис немедленно вжалась в угол стараясь быть как можно более незаметной.

Дюбарри всю дорогу как будто не замечала хрупкую фигуру спасённой ею пленницы, сидела, сосредоточенно глядя в одну точку, наморщив красивый высокий лоб. Будучи искушённой в дворцовых интригах, заранее осведомлённая о том, что её противники неоднократно пытались подкупить Мерге, сейчас она размышляла над рассказом девушки, понимая, та не могла соврать ей, уж больно убедительно звучали её слова, раскрывающие подлую сущность Мерге, которая за золото легко могла продаться кому угодно.

Вдруг быстро несущийся экипаж был остановлен бурлящей людской толпой.

Как выяснилось потом, этот якобы стихийный митинг на самом деле был умело организован людьми опального герцога де Шуазеля, бывшего государственного секретаря по иностранным делам, мстящего Дюбарри за свой позорный проигрыш в битве за влияние на короля. Шпионы герцога следили за каждым перемещением фаворитки и зная о том, что она регулярно посещает дом ведьмы сумели собрать и подготовить толпу к моменту появления её экипажа.

Агрессивная толпа, разгорячённая выкриками провокаторов, обвинявших во всех бедах простого народа именно Дюбарри, которая будто бы своими непомерными тратами нещадно опустошала казну Франции и развращала престарелого Людовика, плотным кольцом окружила карету и принялась толкать и раскачивать её, со всех сил стуча кулаками в стены. Воздух был пропитан людской ненавистью.

Не понимающая случившегося Элис, боясь проронить хоть слово, с надеждой исподлобья поглядывала на Дюбарри, лицо которой выражало полное спокойствие, она как будто безучастно взирала на презиравшую её беснующуюся толпу озлобленной черни.

Разношёрстная, пёстрая волна накатывала на экипаж с каждым разом всё сильней, всё чаще вокруг слышалось обличительное, распаляющее яростное: «Проститутка! Тварь! Шлюха!»

Хваткие руки взбесившейся многоголовой гидры цепко схватив за полы одежд кучера и стоящих на запятках кареты лакеев, изо всех сил цепляющихся за корпус экипажа, пытались скинуть их на землю, чтобы немедленно затоптать невинных.

Внезапный, произнесённый железным голосом придворной дамы грозный окрик: «Гони!», в секунду, кардинально изменил казавшуюся безвыходной ситуацию.

Взмывшие на дыбы лошади, дико вращая глазами, рассекая мощными ударами копыт воздух рванули в освободившееся спереди пространство. Кучер, безостановочно хлеща кнутом по сытым крупам испуганных лошадей гнал их вперёд, сквозь смертельную опасность, навстречу спасительной свободе.

Карета, подпрыгивая на телах несчастных, не успевших отскочить в сторону, неслась подобно выпущенной из тугого лука стреле, пронзающей кусок сочного кровяного мяса.

Вырвавшись из западни, оставив позади предсмертные вопли искалеченных людей, экипаж, не сбавляя хода, понёсся в сторону Лувесьенского имения, находящегося в семи километрах от Версаля. Графиня глубоко вздохнула и грустно улыбнувшись промолвила: «Каждая женщина Франции желает убить меня лишь за то, что не смогла оказаться на моём месте».

У дверей замка их встречал верный слуга Дюбарри по имени Морин. Услужливо открыв двери, он впустил прибывших внутрь. Графиня, скинув с себя верхнюю одежду на руки подбежавшей служанке повернулась к Элис, вид которой внушал чувство жалости: немытая, в грязном платье, закутанная в такой же грязный платок, девушка стояла, смиренно опустив глаза.

– Как твоё имя? – спросила Дюбарри.

Элис назвалась. Хозяйка, обратившись к одной, из нескольких выстроившихся в ряд возле стены, служанок, приказала: «Приведите её в порядок, накормите и после того, как она отдохнёт доставьте ко мне.

После чего быстро скрылась во внутренних покоях замка.

А Элис послушно направилась следом за деловито шедшей впереди неё женщиной.

После страшного, убогого подземелья ведьмы замок мадам казался девушке раем. Она искупалась, переоделась в приготовленное для неё чистое платье, поела и очутившись на белых простынях уютной постели тут же уснула.

Вечером, отдохнувшая, успокоенная она предстала перед хозяйкой замка.

Бросив небрежный взгляд на вошедшую в комнату и скромно остановившуюся у двери Элис Дюбарри вдруг встрепенулась, быстрым шагом подошла вплотную и широко раскрытыми от удивления глаза с нескрываемым восхищением принялась внимательно разглядывать пунцовую от пристального к себе внимания девушку.

Элис, для которой являлось загадкой что же такого особенного вдруг увидела в ней, обычной, фаворитка монарха, стояла потупив взгляд, нервно перебирая пальцами подол красивого платья.

– Разденься – послышался короткий приказ всесильной дамы.

Бесстыже оценивая взглядом голое тело спасённой ею бывшей пленницы, фаворитка восклицала, не скрывая искреннего восторга: «Не может быть! Господи, неисповедимы пути Твои! Спасибо провидению за такой подарок! Это просто чудо, ангел во плоти! Как же я рада!»

Элис и в самом деле была прекрасна. Стройное тело, тонкая талия, пышные бедра и идеальной формы бюст. Милое лицо, густые волосы приятного золотистого цвета, миндалевидной формы глаза цвета аквамарина, жемчужные зубы и пухлые маленькие губы.

Девушка слушала восторженные слова по поводу своей внешности с недоумением. Ей, несмотря на звучавшие комплименты жгуче хотелось испариться из этого неуютного, непонятного мира и оказаться в своём родном доме, таком уютном, где каждая вещь пропитана родительской любовью и теплом.

Дюбарри крикнула служанку и приказала принести другое платье.

Как только расшитое золотом и серебром платье было надето на Элис, мадам велев ей идти за собой прошла в соседний зал и поставила девушку рядом с большой висящей на стене картиной.

Изредка бросая взгляд на картину, сама ослабила находящуюся спереди шнуровку платья до низа груди ничего не понимающей девушки, потом, бесцеремонно засунув руку в вырез вынула одну грудь полностью, оставив вторую прикрытой. Отошла на некоторое расстояние, посмотрела весело прищурившись и игриво причмокивая красивыми губами, после чего приказала распустить волосы девушки так, чтобы они аккуратными волнами ниспадали на плечи. В завершение накинула на голову Элис лёгкую прозрачную накидку и водрузила маленькую изящную корону.