Вот и сейчас – секундная растерянность от того, что я скоро уезжаю, сменяется хищным блеском в глазах. Я сажусь к ней на край дивана, снимаю носки.

– Ага! – порывисто вскидывает она голову от подушки. – Носки под диван! Вас всех одна мама родила?

– Генетика от Адама.

– Адам в носках? Трудно представить.

– Значит, Ева постоянно пилила ему мозги по поводу сандалий.

Швырнув носки в ящик для грязного белья, лезу к Рите под пустой пододеяльник. Опираясь на локоть, она склоняется надо мной, скользит рукой к низу живота.

– Слушай, а почему у вас яички не одинаковые?

– Что значит не одинаковые?

– То и значит – одно выше, другое ниже. Только не говори, что у тебя не так как у всех. Вот смотри… А? Своего хозяйства не знаешь, блин… Ой-ой-ой – засмущался! Чего я там не видела? Ещё двадцать с лишним лет назад пелёнки тебе меняла, и пальцами вот так вот снизу щекотала.

Она вдруг порывисто вырывает руку из-под пододеяльника. За окном слышится шорох, царапание кроссовок по стене. Рита успевает натянуть на голову пододеяльник раньше, чем шторы раздвигаются, и между ними просовывается голова Влада.

– Опаньки! – Влад прикрывает ладонью глаза, мол, ничего не вижу и отворачивает голову. – Я снова не вовремя.

Рита укрыта с головой, но ноги обнажены и она, повернувшись к стене, пытается натянуть скрутившийся пододеяльник ниже.

– Что-то хотел? – спрашиваю я. – Или так просто?

– Посоветоваться по одному делу.

– Давай через часок.

– Ладно. Я сигарету возьму? – Не дожидаясь ответа, он берёт сигарету, спрыгивает с подоконника.

За окном несколько раз подряд нетерпеливо щёлкает капризная зажигалка, вслед за смачным выдохом слышны удаляющиеся шаги.

Рита одним глазом выглядывает из-под пододеяльника.

– Окно закрывать не пробовал? Хотя бы когда я прихожу! Превратил квартиру в проходной двор, блин.

Перелезая через меня, она хоть и шутливо, но всё же сердито прижимает мне коленом то самое место, где ещё в детстве делала пальцами «вот так».

– Чего дёргаешься? Не покушаюсь я на тебя. – Она подходит к окну, замирает, выглядывая в щёлку между шторами.

Тени мягко лежат в ложбинке вдоль её позвоночника, тушуют едва приметные ямочки на ягодицах, таятся в подколенных впадинах. Но спустя секунду гаснет монитор и тени полностью прячут от меня Риту, только уличный неоновый свет лежит зелёной вертикальной полосой на её щеке.

– Свалил. – Она поправляет шторы так, чтобы даже щёлки не оставалось между ними. – Что у тебя общего с ним? Левый он какой-то. – Она раздражённо хлопает ладонью по плечу. – Ты бы сетку москитную поставил, какая ни какая, а защита и от комарья, и от Влада твоего.

– Окно – это одна из возможностей коммуникации с внешним миром. – Я встаю, снимаю с полки фумигатор. – Как интернет. Радиус действия, конечно, не тот, но зато всё в натуре, без виртуальных заморочек. А комары как компьютерный вирус – с ними надо бороться.

– У меня этой коммуникации в реале во сколько! – Рита сердито подносит ребро ладони к горлу и за полу тянет со спинки стула халат. – Ушла бы с удовольствием в виртуал, да никто не пускает.

Она работает в электросети, сидит за стойкой, принимая платежи. Надо постоянно улыбаться, но не всегда получается, – признаётся она, – попадаются уроды, которые портят настроение, ну и она иногда портит в ответ.

Я дотягиваюсь до халата одновременно с ней, тяну за другую полу к себе.

– Отстань, настроение пропало. Чуть не спалилась, блин.

Несколько секунд мы занимаемся перетягиванием халата, и Рита всё это время пристально смотрит на меня, словно решая, как ей поступить, потом бросает в меня доставшуюся ей полу и смягчает тон:

– Ладно. Только окно закрой…

Минут через сорок пять, она потягивается в мешанине сбитого в кучу постельного белья, смотрит на настенные часы, по которым проплывает приглушённый шторами свет проезжающей по улице машины.

– Иду, – вздыхает она. – Сейчас приползёт твой Васян. Не мог ему сказать, чтобы приходил через два часа?

Всех мужчин, которые ей не нравятся, она именует Васями. Иногда и я удостаиваюсь этого имени, если сержу её, или вызываю иронию.

– Ну чего разлёгся? – Она надевает халат, небрежным жестом поправляет растрёпанные волосы и, не отнимая руки от головы, смотрит на меня. – До двери хоть проводи. Жэнтельмэн, блин!

В одних трусах иду вслед за ней в прихожую.

– Ты слышал, что запасов нефти на земле осталось на пятьдесят лет? – она опять ставит меня в тупик своими резкими уходами в посторонние темы.

– Это тех, которые разведаны, а там ещё куча неразведанных есть.

– Всё равно надо думать о будущем. Если мы используем все источники энергии, что останется детям и внукам?

– Ты страшилок о конце света по РЕН-ТВ насмотрелась или это очередной тонкий намёк на толстые обстоятельства?

Она оттягивает у меня на животе резинку трусов, заглядывает.

– Ну не прямо такие уж и толстые обстоятельства. Я думаю о другом: изнасиловать тебя ещё раз или оставить кое-что на завтра?

– Так это же возобновляемый источник.

Рита ещё сильнее оттягивает резинку и со звонким хлопком отпускает её.

– Вот пусть и возобновляется.

Она берёт шлёпанцы в руки, осторожно выглядывает в коридор, босиком на цыпочках бесшумно бежит на второй этаж.

Глава 5. «Я не здамса без бою»

Едва Рита уходит, слышу знакомое шкрябание кроссовок по стене. Влад прыгает животом на подоконник, просовывает между шторами голову, оглядывает комнату.

– Сам?.. Слава Богу, а то прямо человек нарасхват.

Он садится на подоконнике, свешивает в комнату ноги, но не торопится начать разговор, – глядит в пол, рассеяно покачивая в воздухе кроссовками. На нём чёрная толстовка, лицо в тени капюшона, только подбородок и кончик носа тускло освещены приглушённым светом настольной лампы.

Рита права, – мы с Владом разные и понять, что нас связывает задача не простая. Его друзья – местная полугопота – постоянно зовут его на свои нехитрые развлечения: пивка попить, девчонок подразнить, гонор показать. Но Влад в последнее время старается держаться от них подальше. Всё больше у меня на подоконнике сидит.

Вряд ли бы мы с ним сдружились, если бы он сам не приклеился ко мне. Работали вместе в автосервисе, потом была поездка в Германию, – перегоняли две машины для нашего бывшего шефа, который кроме автосервиса держит салон подержанных автомобилей. После той поездки Влад зачастил ко мне.

Тогда как раз обнаружилось, что у каждого из моих многочисленных друзей есть друг ближе и нужнее, чем я, а у Влада никого важнее меня нет. Потому и сдружились, несмотря на то, что мы с ним на разных полюсах.

Ему постоянно нужны какие-нибудь советы по поводу девчонок, а что может посоветовать ему полугопота? Присядут всей компанией на корточки где-нибудь на углу безлюдного едва освещённого далёким фонарём перекрёстка, пристроят на щербатом бордюре бутылки с пивом. Кисти рук с зажатыми между пальцами сигаретами свисают с колен, табачный дым пронизан плевками.

«Братан, ты чё?!»

Рука изумлённо взлетит с колена, вопросительно вывернется ладонью кверху, заставит табачный огонёк «поклониться в ножки». Дым будет гибко пробиваться сквозь указательный и средний пальцы, голубыми струйками как плющом оплетать сигаретный фильтр до тех пор, пока не пройдёт изумление, и рука не вернётся в исходное положение.

«Тёлка сама перед тобой ноги раздвигает, а ты собрался ей цветы дарить и стихи читать? Посадил в машину и вперёд – на траходром!

Потому и приходит Влад за советами ко мне.

В нашем городке всего две школы и молодёжь если не все между собой знакомы, то хотя бы приблизительно знают, кто есть кто, поэтому вопросы Влада чаще всего сводятся к тому, что я думаю о той или иной девчонке.

– Эту помнишь, которая нам на ремонт «туарег» пригоняла?.. Как думаешь, стоит с ней закрутить?