Мариэтте Ахлюстиной
Прощание с Летним садом
Ленинград был серым, туманным и промозглым. Снег лежал пятисантиметровым слоем, но под ним хлюпала вода. В аптеках на его вопрос таращили глаза, будто он спрашивал итальянскую обувь.
Всюду - нет. То, что существует - того нет. Кроме микстуры от кашля - эта на каждом углу... Тогда в Кишинёве, Розенбауму после концерта тоже притащили что-то такое для горла из аптеки... А Глоба в микстурах не нуждался, он заливался соловьём...
Первым в Летнем театре выступал Глоба - то ли он привёз в Кишинёв Розенбаума с инструментальным ансамблем, то ли наоборот, но было ясно, что после Розенбаума на его беглую трепотню вряд ли осталось бы много народу.
Говорил Глоба, как заведённый, поражая публику умением болтать без бумажки, мешал в кучу способы гадания, жену Тамару, посланную ему гороскопом, знаки зодиака, приближающуюся гибель Запада...
И отвечая на вопрос из зала - стоит ли Молдавии присоединяться к Румынии, сказал, наверное, по указанию Москвы, с намёком на румынского диктатора:
- Не надо присоединяться! Там началось большой кровью и плохо кончится...
Провожали его тепло, но с облегчением.
Под упругие волны гитарного боя Даниил прошел вперед, вплотную к рампе, выбирая ракурс и привычно вытаскивая камеру.
- Что надо? - покосился на него Розенбаум, отвернувшись от микрофона и делая гитарой затухающее вибрато.
- Снимаю на память.
- Валяй, - кивнул Розенбаум и снова приник к микрофону.
По окончании концерта Даниил стоял и ждал у кулис, чтобы договориться, когда принести фотографии, и сделать несколько снимков вне сцены.
Розенбаум в промокшей от пота рубашке, обходя сворачивающихся музыкантов, встретился с ним взглядом.
- А-а, ты?.. Ещё что-то надо? Ну, пойдём...
- Понравилось? - спросил Розенбаум севшим голосом, пока Даниил работал со вспышкой.
- Да, особенно "Вальс-бостон".
- Мне тоже нравится, - усмехнулся Розенбаум. - А что - нет?
Даниил подумал и сказал:
- Не мне тебе говорить, но иногда слышится Высоцкий...
Розенбаум с интересом посмотрел на него:
- От кого работаешь?
За распахнутым окном, матерясь и грузясь в автобус, суетилась команда,- наклёвывалась халтура на металлургическом комбинате в Рыбнице.
- Ни от кого. Просто нравится снимать.
Прибежал, запыхавшись, и зажимая в руке сдачу, парнишка с аптечной микстурой для горла. Хотел было отдать деньги - Розенбаум, морщась, отмахнулся.
- Как надо принимать?
- По столовой ложке три раза в день.
Розенбаум налил пол граненого стакана микстуры и долил доверху водкой. Второй только водкой и придвинул Даниилу.
- Да ты что, - сказал Даниил, - в такую жару...
- Ничего, побудешь в моей шкуре, - прохрипел Розенбаум.
Закуски не было.
- Приноси завтра снимки, посмотрим твою самодеятельность...
Сухой и недвижный уличный воздух душил. Хотелось пить. Пока Даниил добрался до дома, уже совсем раскис. Жена Наташка тряхнула кудряшками и фыркнула:
- Где это ты так?
- Да с Розенбаумом.
Она знала - он не то, чтобы это дело любил, но, во всяком случае, имел некоторую к нему склонность. Наташка разогрела жаркое и прокричала из кухни - ужинать! Но Даниил уже заснул на тахте перед включенным телевизором.
Поздно вечером позвонила мать Даниила, не дождавшись обычного от него по субботам звонка, а узнав, в чем дело, неопределённо сказала:
- Пятак к пятаку, а дружок к дружку...
Матери стало хуже через два месяца, с первых осенних дождей - сначала диабет, потом присоединилась гангрена. Врач сказал - необходим солкосерил для инъекций. Обегали весь Кишинёв - нет.
Даниил собрал все деньги, что были в доме, и поехал в Одессу. Знакомый аптекарь развел руками:
- Це тiльки для... - и показал пальцем в потолок. - До того ж виготовляється в Югославії.
Ещё пара, другая знакомых - безрезультатно.
Возвращался поздно вечером в почти пустом, тёмном, с выключенным светом поезде - на Днестре уже стреляли - и машинист старался проскочить незаметно.
Вспомнил - весною приезжал в отпуск двоюродный брат-геолог из Якутии.
