Дана обернулась, не испугавшись, не выпуская кисть из руки и странно глядя. Она ждала. А он, не ощущая никакой неприязни, шагнул к ней. Целовал лицо. Показалось, что ресницы её влажны. Ему стало всё равно, что скажут соседи, коллеги, что подумает кошка. Главное - дети спят. Надо что-то важное обсудить молча...
Ушёл незадолго до полуночи, чтобы успеть на последний троллейбус, и не напрягать её собою, разворачивая раскладушку.
Наутро она позвонила на рабочий телефон.
- Пожалуйста, не приходи больше. Ты вынуждаешь меня изменить жизнь. Я этого не хочу. Пока ты со мной, я не справлюсь. Не приходи.
VI. Глава о Майке, знающем в женщинах толк
- Вы с телевидения? - спрашивает Майка, возящегося возле своей передвижной телевизионной станции, миловидная молодая женщина с вьющимися, и, наверняка, очень мягкими волосами. - Мне нужно кое-что рассказать...
- Извините, но я по технической части.
- Но всё равно имеете отношение.
- А в чём дело?
- Я раньше на плодоовощной базе товароведом работала. Там такое делается...
- А сейчас где?
- В управлении общественного питания.
- И зачем вам теперь это нужно? Вы уже не там.
- Я-то нет, а они там, и всё так же воруют. Хотите анекдот об общепите? "Встречаются в море стерлядь и серебристый хек. Стерлядь говорит: - Привет, любимец народа! А тот: - Плыви, плыви, обкомовская б...ь!"
- Знаете что, - записывает Майк номер телефона, - обратитесь в нашу общественную приёмную. Вам там подскажут.
И, вспоминая этот искренний голос, неделю спустя обходит Майк кабинет за кабинетом в управлении общественного питания, пока не натыкается на ту, кого искал:
- А вы здесь как оказались?
- Ошибся дверью и заблудился, но на своё счастье встретил вас.
- Уходите немедленно, - вспыхивает она и хватает за рукав, - люди же смотрят. Ждите на улице.
Ждал и дождался - и марша Мендельсона, и криков "горько". И действительно горько - уходит от неё, единственной женщины, которая краснеет, этот милейший тип Майк. Накипело - он ей слово, она десять, пасту не закрутил, моя мама, твоя мама, мусор не вынес, я уже тысячу раз говорила... Всё не так и всё не то.
А жить-то негде - к матери перебралась сестра с мужем и ребёнком, и второй уже на подходе. Справляется Майк в профкоме - в телецентровском общежитии очередь на заселение, ждать с полгода.
И говорит Майку при приёме на работу Савельич, замдиректора проектно-изыскательского управления, ветеран:
- Берёшь на себя наше оборудование, все приборы, а мы тебе место в общежитии, да ещё в придачу к окладу полставки электрика. Годится?
А сосед по общежитию Фёдор, канцелярская крыска, бухгалтер, бахвалится:
- Хочешь Настю-кладовщицу? Ищу, кому отдать.
- Себе оставь. А что ты так?
- Я худых люблю.
Но без склада не обойтись - инструмент нужен, паяльник и всякая мелочень.
И с требованием подписанным Савельичем посещает Майк завскладом - и возникает круглое хорошее лицо с маленьким шрамиком детства на щеке и добрая улыбка. Разговорились, заговорились и потянулись друг к другу - как будто одна душа на двоих, одно согласие, радостное слияние сфер.
И гладит её Майк, но не забыл:
- А что у тебя с Федькой? Знаешь, как он о тебе отзывается?
- Пожалела я его. Хромоножка, кто его приласкает. Почувствовал, видно, себя героем. Поехали следующим летом к моим родителям на Азовское море?
- А я вроде бы женат. И жениться больше не собираюсь. (И вспоминает жену-правдоискательницу - всем неплоха, но дура!)
- Да не жениться, дурачок, а отдыхать. А родителям правду скажем.
А судьба уже сажает экспедитора Примочкина в гружёный фургон с банкой спирта на коленях. Только не довозит он спирт - распивает по дороге с собутыльниками. И сразу на склад:
- Настенька, голуба, оформи бутыль как разбившуюся... Спиши, как бой тары при транспортировке. Трёхлитровка-то стеклянная. Честное слово, не удержал.
Настюха поднимает брови:
- Ага, и вместо трёх литров запишем пять?
- Ну-ну, попомнишь меня.
И идёт Примочкин к Майку. Запиши, дескать, эти три литра на себя, как на протирку-промывку, ну, насосов, что ли. А уж я как-нибудь выручу.
- Такую прорву спирта?.. А воздушные насосы я бензином промываю.
