– И вам удалось уничтожить их все? – тихо спросила Джинни.

– Почти. Один уничтожил Дамблдор, два уничтожил Гарри, один я, один – Рон, – перечислила Гермиона. – И один уничтожил ты, Невилл.

У того изумленно расширились глаза.

– Когда это?..

– Та змея, Нагайна, – пояснил Гарри, рассматривая резные мраморные украшения на потухшем камине. – Именно поэтому я просил тебя убить ее.

Миранда молча переводила взгляд с одного на другого, все еще не в силах осознать такое неправдоподобное количество крестражей.

– А зачем вы тогда прошлой осенью влезли в Министерство Магии? – вдруг спросила Тея, и все удивленно посмотрели на нее. – Что вам там понадобилось?

– Как раз крестраж. Один из них попал к Амбридж, мы должны были забрать его.

Невилл и Джинни шумно выдохнули – то ли с ужасом, то ли с восхищением.

– Значит, вы добыли один, уничтожили, пустились в бега…

– Не совсем так, – Гарри обменялся понимающими взглядами с Роном и Гермионой, и в этот момент было как-то особенно заметно, как их объединяет общая тайна. – Артефакт такой темной магии просто так не уничтожишь, и мы долго таскали крестраж с собой, пока не нашли способ от него избавиться. А эта мерзость тоже не стала бы просто лежать в стороне, ожидая, пока мы ее разрушим…

– Что ты имеешь в виду?

– Он сопротивлялся, – неохотно отозвался Рон, и уши у него внезапно заалели. Но Гарри и Гермиона оставались совершенно спокойны, и он, видя недоумевающие взгляды Невилла, Теи и Джинни, пояснил. – Эта штука начинала постепенно… завладевать тобой, если находилась близко к тебе долгое время. Она нашептывала что-то и постепенно подчиняла твои мысли. Мы все успели ощутить на себе ее действие – нам физически и эмоционально было тяжело находиться вблизи от крестража. Он давил, внушал дурацкие мысли, от которых было не избавиться…

– Как это? – внезапно резко спросила Джинни, заметно побледнев. – Что значит: «постепенно завладевать тобой»?

Гарри мягко накрыл ее руку своей.

– Именно так, как ты подумала. Дневник Реддла тоже был крестражем, – лицо Джинни утратило всякие краски, даже рыжие волосы в этот миг, казалось, потускнели, а Гарри обратился ко всем остальным. – Первый крестраж я уничтожил еще шесть лет назад. До этого он попал в руки Джинни, и обитавшая в нем часть души Волдеморта почти вернулась к жизни, едва не убив при этом Джинни. Дамблдор полагал, что в этом суть крестражей – они стремятся поглотить того, кто оказывается к ним ближе всего, питаются жизненной силой людей, находящихся рядом.

Невилл выглядел так, будто его подташнивало, Полумна рассеянно вертела бокал с вином, точно вовсе не слушала, а на лице Теи было написано потрясение – только смотрела она в этот момент не на Гарри, а на Миранду.

Она же сама, с трудом вспоминая, как правильно строятся предложения, медленно выдавила:

– Какие же предметы стали крестражами? И откуда вы узнали их точное количество?

– Из воспоминаний Слизнорта, – Гарри сказал это, внимательно всматриваясь в ее лицо, и Миранда поспешила спрятать болезненную гримасу, выпустив на первый план потрясение. Одновременно она попыталась изобразить любопытство. – Еще в сороковых годах, когда Волдеморту было всего семнадцать, он подходил с этим вопросом к Слизнорту – возможно ли в принципе разделить душу на семь частей. Это число носило для него какой-то особенный смысл. А насчет того, какие предметы он выбрал… Это мы тоже узнали в основном благодаря Дамблдору. Дневник, перстень Мраксов, медальон Слизерина, чаша Пуффендуй, диадема Когтевран, змея.

– Получается, вы за прошлый год уничтожили целых три реликвии, принадлежавшие Основателям Хогвартса? – явно стараясь разрядить гнетущую обстановку, спросила Тея. – Они же бесценны! Изверги, ничего святого для вас нет!

Гарри и Рон выдавили кислые улыбки, а Гермиона поморщилась. У Миранды же перед глазами теперь стояла та пустая тетрадка в простом переплете, купленная в маггловском канцелярском магазине. Она чуть ли не каждый день видела дневник Тома, пока они жили в Лондоне – и что, все это время у нее под носом находился крестраж? Да еще его кольцо… Неужели все то время, что они были знакомы, у Тома Реддла было уже целых два крестража?

– Как и для Волдеморта, который настолько их извратил… – заметила Гермиона с отвращением.

– Значит, только после уничтожения этих крестражей Сами-Знаете-Кто умер окончательно?

– Ну да.

– Погодите-ка, – внезапно встрепенулась Миранда, которая только теперь поняла, что именно в словах Гарри так сильно ее озадачило. – Ты сказал, змея? Она стала шестым крестражем? Живое существо?

– Ну да, – Гарри убежденно кивнул, сразу поняв, что именно показалось ей странным. – Я тоже удивился, когда узнал. Живые существа, конечно, не очень надежны, ведь обладают собственным подобием разума, однако Волдеморт выбрал именно ее. Собственно, он сам подтвердил это – когда Волдеморт понял, что мы охотимся за крестражами, он окружил Нагайну какой-то защитной сферой, через которую мы бы не пробились. Конечно, будь у него возможность дотянуться до предмета, принадлежавшего Гриффиндору, он бы предпочел его, но такой возможности у него не возникло.

– Но все равно, змея… – едва слыша его, проговорила Миранда. Ей все никак не удавалось это осознать. Том сделал Нагайну крестражем? Почему? Если он сам говорил ей…

Однако додумать эту мысль до конца она не успела, заметив предупреждающий взгляд Теи, направленный прямо на нее. Миранда мгновенно осеклась и замолчала – кажется, она совсем забыла об осторожности и могла сейчас в расстройстве чувств ляпнуть что-нибудь, что разоблачило бы ее. Вот и Тея уже заметила нечто странное, а уж если друзья-гриффиндорцы заподозрят хоть что-то…

– Удивительно, как он смог отыскать все эти артефакты, – заметила Тея, вовремя переводя всеобщее внимание на себя. – Диадема была давно потеряна, медальон и чашу он тоже вряд ли просто купил в антикварной лавке.

– Медальон и чаша хранились в коллекции богатой старой волшебницы Хэпзибы Смит, которую Волдеморт убил, чтобы заполучить их себе, – отозвался Гарри, и Миранда снова вздрогнула. Ощущение было такое, будто она только что проглотила клубок живых червей, который теперь извивался у нее в животе.

«Сегодня у меня встреча с волшебницей по имени Хэпзиба Смит, у которой собрана одна из богатейших коллекций артефактов…» – как наяву, зазвучал в голове такой знакомый голос.

Она в самом деле была непозволительно слепа и глупа. На что она рассчитывала, какую идиотскую сказку успела себе выдумать и поверить в нее? На тот момент, когда они познакомились, у Реддла уже были два крестража. Неудивительно, что Вильгельмина Олливандер пришла в такой ужас, когда впервые увидела Тома. Понятия добра и зла для него сместились слишком сильно, человеческая жизнь утратила всякую ценность…

Но разве она не знала этого раньше? Он убил родных – из мести. Он убил ЛаКруа, Добрева и Симону – потому что они были врагами, от которых было необходимо избавиться. Потом он убил еще и Оуэна – причем не поленился отыскать его на противоположном конце Европы. А теперь выяснилось, что он убил и владелицу коллекции – не из мести, а из корысти!

Собственно, ничего нового ты так и не узнала, ехидно сказал тонкий голосок в голове. Ты всегда знала, кто он такой и на что способен. И то, что ты постоянно пытаешься найти этому человеку оправдания, говорит больше о твоих никчемных умственных способностях, чем о его добродетелях. Может, Ребекка была права, и пора перестать цепляться за прошлое, за эти чувства, которые только иссушают тебя?

Тяжелый разговор на этом как-то сам собой утих, и в скором времени друзья начали расходиться. Окончание вечера вышло довольно скомканным и мрачным, но, с другой стороны, едва ли стоило ожидать иного от первой дружеской встречи после окончания войны. Еще долго в беседах будут всплывать тяжелые темы, ощущение потери, угнетающие воспоминания. Через это просто нужно пройти.

И все же было что-то такое в словах Гарри, что не давало ей покоя. Нагайна… Последний крестраж. Что-то тут не сходится…