Побежали не сговариваясь к огромному дубу на краю селенья, где по боевому расписанию должен был сидеть Ермак. С ветродуем и двумя лесовиками в помощь. И, конечно, Матюша-Солены Уши обретается неподалеку. Так оно и оказалось: Матвей, на которого они наткнулись, едва отбежав от читальни, волок на себе огромный куль в сторону дуба-крепости. Одной рукой он цепко держал мешок с высушенными в пыль цветами, а другой прижимал к боку мешочек поменьше, все время его роняя. Друзей он заметил только тогда, когда Ядвига подхватила с земли упавшую полотняную торбу, а Колька попытался помочь удержать поклажу побольше. От неожиданности Матюша заметно струхнул поначалу, но, разглядев сквозь дымку ребят, облегченно улыбнулся:

– Да мне не тяжело, неудобно только. А вы почему не в штабе?

– Ермак здесь? – Коля вопрос приятеля пропустил мимо ушей, лишь кивнул вопросительно головой вверх, выглядывая из-за мешка.

– А где ж еще? – Матвей размазал ладошкой влажную копоть по лицу. – Где ему быть?

Так оно и оказалось: Ермака встретили у подножия дуба. Он торопливо подхватил мешок, что уронили на землю друзья, забросил легко на плечо, затем разглядел брата. Нахмурился как мог.

– А кто-то в штабе должен быть? Цела хоть читальня-то?

– Цела, я воду включил. И наша избушка цела.

– Сенька где? Не видел ее с девчонками.

– На дереве была. На нашем. Рассердилась, кажись, сильно, – раздумчиво протянул Колька и добавил: – Не слышишь разве разброд пошел у гнилых? Потому мы здесь. Рекогнисцировка называется.

– Чего!? – хором удивились и Ермошка, и Матюшка.

Ядвига лишь улыбнулась и пояснила:

– Выяснение обстановки на месте сражения, вроде разведки.

– Что-то вокруг изменилось, нет у врага слаженности. А поначалу была. Вы же не нашли какое-нибудь тайное оружие? – Коля ответа не ждал, продолжил: – Потому как его нет. Остается Есенька или что-то еще, о чем только она и может знать.

Продолжить беседу друзьям не удалось по причине знакомого пронзительного воя над головами. Ермошка, не мешкая, стал карабкаться вверх на свой боевой пост у ветродуя. Колька не отставал, головой подпирая куль с цветочными запахами, что волок кряхтя наверх старший брат. Матюша следовал за братьями. Ядвига осталась стоять внизу, задрав голову и озабоченно следя за передвижениями мальчишек по сложным лестницам и трапам между толстыми ветвями. Она ахнула, когда ночное небо над головой внезапно вспыхнуло ярким – красное с желтым – пламенем.

Все, раскрыв рты, застыли на тех местах, где их застало загадочное огненное зарево: Ядвига не смогла закрыть рот, стоя у подножия, на ветвях древнего дуба сверкали в отблесках огня зубы мальчишек. Несколько ослепительных желто-оранжевых потоков пропахали ночное небо поверх верхушек. С оглушительным треском, разбрасывая в разные стороны снопы искр и волны удушливого смрада, разлетелись осколки сразу от нескольких пикирующих на поселок адских аппаратов вместе с их злобными пилотами. Одно ревущее, самое жуткое, помело с черным горбоносым седоком исхитрилось увернуться от огненного смерча и развернулось, чтоб атаковать зеленеющую крону с Ермошкой и друзьями в чаще веток. Ядвига, сглотнув комок, мигом затворила рот и мячом заскочила за толстенный ствол, притаившись среди узловатых корней. Добрякам, застрявшим на высоте с их грузом цветочных боеприпасов, прятаться было некуда. Разве что прижаться к шершавой коре, прикрывшись ветками, и зажмурить глаза. Лесовики на верхушке отчаянно крутили ветродуй, но без цветочных ароматов струя воздуха мало чем могла уязвить бабу-ягу. Да и сам воздух был пропитан едким дымом – отрадой дыхалам нечистых.

И вдруг! Едва черное помело с жутким, гнетущим воем изготовилось обрушиться на защитников векового леса, как откуда-то сверху, звонко чирикая, на него обрушилась большая птица-тень. Тонкий ослепительный лучик вонзился в злую мерцающую чернь. Клубы белого дыма, безмолвный свет бурого пламени и – яркая вспышка, за ней громовой раскат. И все. Оглушительная тишина, едкий запах затухающего пожарища и струйки-змейки серного зловония.

Немного погодя за околицей раздался заливистый лай. Барбоскин тявкал и повизгивал как бы радостно, но, прикинул Колька, и с удивлением. «Гости», – догадался он и стал вглядываться в сторону, откуда заливался восторгом пес. В проблесках рассвета слои дыма быстро рассеивались утренним ветерком. На дороге, бегущей от залива сквозь лес к Центральной Поляне, проявились три расплывчатые фигуры. Нет, четыре! Три фигуры показались Кольке знакомыми, а четвертая – нет. Это могла быть и Сенька, если бы она подпрыгивала поочередно на левой-правой ноге. Но нет – незнакомый силуэт не прыгал, а скорее плавно перетекал вдоль наезженной колеи. У ног выплывающих из дымки гостей подтявкивал, вертел головой, хвостом и всем самим собой Барбоскин. «Как-то несерьезно», – подумалось Кольке, 35 а ноги уже стремительно несли его навстречу плывущим из тумана фигурам.

Тем временем в Дубраве становилось оживленно. Спускались со своих боевых постов, скрытых в кронах деревьев, лесовики, приглушенно переговаривались. У читальни загадочно мяукнул Кот Котыч, там-сям постреливали угли пожарищ. Звонко окликали друг друга девчонки. К Ермаку, только спустившемуся с дерева, подбежал радостный Барбоскин, встал на задние лапы и лизнул друга в лицо. На закопченных круглых щеках и носу осталась светлая полоса, посреди нее удивленно моргали большие и счастливые карие глаза. Звонко рассмеялась, выйдя из-за дерева Ядвига – ей зрелище показалось забавным. И тут тишина взорвалась ребячьими голосами, засеребрилась смехом, лаем, мяуканьем, выстрелами в воздух, неудержимым весельем.

Ермошка разрешил Барбоскину полностью себя облизать, дружески потрепал его по холке и пожал лапу. Точнее обе, потому что пес по запарке сначала протянул ему левую. Все это добряк проделывал настороженно поглядывая в сторону плывущих сквозь дымку фигур. Потихоньку гам на поляне начал стихать. Все вокруг, кто разглядев что-то самостоятельно, кто, проследив направление взгляда Ермака, застыли в ожидании. Ермак отыскал взглядом Котыча. Кот выглядел невозмутимым, только провел тыльной стороной лапы по своим мохнатым бровям. Как будто очки поправил. Уселся столбиком, выставив перед собой передние лапы. Обернул себя хвостом, морда безмятежная. Точно домашняя киска на кухне после сметаны. Ермолай улыбнулся и окончательно успокоился: Котыч гостей или знает, или не видит причин опасаться.

Тем временем чужаки приблизились настолько, что даже сквозь дым недавнего сражения их можно было рассмотреть. Трое были одинакового роста, плотного сложения, одеты в рубахи навыпуск, темные пышные штаны заправлены в сапоги несовременного покроя. И, что бросалось в глаза даже сквозь молочную кисею редеющего тумана, все трое носили одинаковые, ярко-рыжие шевелюры. И эта причина, а не только причудливая одежда, мигом превратили чужаков в нечужаков, а точнее – в Горюнов собственными персонами. Уже можно было разглядеть их белозубые улыбки, которые можно было б назвать и открытыми, и приветливыми, если бы не наличие великоватых клыков. Что, имея ввиду клыки, абсолютно не смогло удержать всех собравшихся на поляне добряков от расплывания в ответных восторженных, приветливых и других столь же хороших улыбках. Ермошка почувствовал, что чего-то кричит и несется навстречу гостям только когда разглядел мелькающие перед ним подошвы недетского размера сапог Юрки-бондаря.

Добежав до Горюнов – это были они, – Ермолай притормозил растерянно: он не знал к которому из троих обратиться. Горюн Трес уже был занят, его дружески обрабатывал мощный бондарь: энергично тряс правую руку, а левой лупил по плечу. Горюн, если и испытывал неудобства, то виду не подавал, лишь счастливо и немного смущенно улыбался. Горюна-2 обступили девчонки, а Горюн-1 о чем-то озабоченно беседовал с Сенькой. «Откуда взялась?» – привычно удивился появлению из ниоткуда сестры Ермак. Потоптался на месте и нерешительно направился к четвертому гостю. Незнакомому. Точнее к гостье, так как это была девочка. Выцветшее зеленое платьице, вытертые на коленях джинсы, красные кроссовки. Это одежда. С Есенией ее роднили цвет обуви, рост и то, что Колька называл «худобищей». И все. Девочка была огненно-рыжая, круглолицая, с большими глазами. Из прически у нее были торчащие в разные стороны косички, а глаза, присмотрелся Ермак, были зелеными. При том, что взгляд каждого из глаз был направлен в разные стороны, по направлению косичек, Ермак понял, что девочка смотрит именно на него. Дружелюбно и, чуток, изучающе.