Его Женька заслуживает вообще всего самого лучшего.

Кофе варится, пока печенье подрумянивается в духовке — Вова действует максимально бесшумно. Воскресенье, пусть поспит, убеждает он себя, хотя больше всего хочется не держаться на расстоянии от Жени, а зацеловать её, разбудить поцелуем, как сказочную принцессу, и целовать, пока не проснётся окончательно. На подносе устраиваются салфетки, блюдце с печеньем и чашка с кофе — одна ложечка сахара, щепотка корицы, как она любит больше всего — и Вова дверь открывает только затем, чтобы чуть в Женю не влететь.

— Так и знала, что ты тут, — улыбается она, тянется к нему, чтобы поцеловать в щёку, и печеньку с подноса стаскивает. — М, вкуснотища! Это ты мне сюрприз сделать хотел? Давай я в постель вернусь и мы сделаем вид, что я ничего не знаю?

Хулиганка. Руки заняты, но он умудряется чмокнуть её в самый кончик носа, прежде чем она убегает обратно в спальню. Ничего, на днях он повторит свою попытку устроить ей сюрприз, и постарается, чтобы это было успешно. Что ему сделать в следующий раз, блинчики? Кексики?

Главное, чтобы с шоколадом, который Женька так любит. В холодильнике ещё есть половинка плитки.

========== День 30. Her couch || Её диван ==========

Нет места, где ему не было бы хорошо, если это рядом с ней.

Ваня устраивается поудобнее. В квартире Саши, на её диване, он чувствует себя так, будто другого дома у него нет. Тут удобно, не сказать, чтобы иначе. Просто удобнее, чем где-то ещё. Правильнее.

Если это рядом с Сашей, он готов спать и на камнях, не то что на диване, да ещё и с постельным бельём. Пока что, правда, для постельного белья рано, на дворе день, и на телеэкране фильм, и Саша лежит сверху на нём, хотя места рядом хватило бы на двух таких же худеньких, как она. Пока что она целует его легко, походя, почти не отвлекаясь, куда-то в уголок губ. Куда-то, куда, не важно — он её губы ловит и целует её в ответ жадно, жаждуще, будто пьёт и не может напиться. Будто она — чистейший из источников.

— Давай фильм смотреть, — бурчит Саша, когда их губы снова перестают быть единым целым. Недовольно ли бурчит? Нет морщинки между бровей, нет искорок сердитых в глазах. Да и не отталкивает она его, всё так же лежит на нём, невесомая совсем для него. Тот вес, от которого он никогда не устанет, пусть хоть всю жизнь на руках её проносит.

— Ты интереснее.

Её щёки очаровательнейше краснеют от этих его слов. Она замечательная актриса, но не краснеть не умеет, и это и правда очаровательно. Особенно учитывая что он не врёт — ну что ему фильм? Она интереснее него. Она интереснее чего угодно на свете.

Если бы ему дали возможность быть где угодно в этот самый момент, он остался бы тут. Рядом с Сашей, на её диване.