Кериме Йылдыз уже много лет была заперта в сумасшедшем доме. В клинике, как предпочитал называть это Мехмет. В клинике, в которую Кериме увезли, когда ее сын без вести пропал в Сирии, и из которой она больше не вернулась. По словам Севды, у Кериме и раньше случались «эпизоды», но история с Сирией ее добила.

Иногда Синан думал, что место его матери тоже скорее всего именно там, в сумасшедшем доме, в клинике, там, где она может вдоволь рыдать о потерянном сыне, как рыдает Кериме Йылдыз, потому что мать все больше и больше отдалялась от реальности, прячась в придуманном мире, где ее младенца-сына не украли из родильного отделения через день после рождения.

В параллельном мире, где Ягыз Эгемен жив, здоров, послушен, уважителен, идеальный сын, не чета своим негодным братьям и сестре.

В этом воображаемом параллельном мире Синана и Селин любят, как полагается любить младших детей, Гекхан обожает родителей, а не злится на них, мать радостно целует и обнимает их всех, а отец гордо сидит во главе стола, с отеческой заботой оглядывая свою счастливую семью.

Только это был воображаемый мир, потому что в этом мире Ягыз пропал и скорее всего был мертв, а если даже и жив, то даже не представлял, что у него могут быть какие-то родители, тем более родители, которые наплевали на всех остальных детей ради его тени.

Иногда Синан представлял себе, как Ягыз вдруг находится. Он пытался представить, что бы тогда было? Родители бы обняли его, рыдая от счастья, а потом призвали бы в свои объятья их всех, и они тогда бы точно зажили все вместе, счастливые, радостные и довольные, будто и не было этих тридцати лет?

Или, скорее всего, родители бы встретили совершенно чужого, непонятного им незнакомца, воспитанного другими людьми, с другими ценностями, с другими повадками, не поверили бы, не приняли, оттолкнули, и поняли бы, что ради этого чужака годами портили жизнь своих детей?

На самом деле не было бы ни того, ни другого. Ягыз наверняка был мертв. Это было предположение Мехмета, когда они как-то обсуждали это в Агве. Что скорее всего ребенка похитили ради выкупа, но… Новорожденный был совсем маленьким, и он умер еще до того, как похитители успели отправить требование. И тогда от тела ребенка просто избавились и забыли об этом. Похитители забыли, не родители.

Севда крутилась на кухне, она помогала Мехмету по дому, наверняка в надежде, что однажды он попросит ее остаться с ним навсегда, но Мехмет отчаянно не понимал намеков, вместо руки и сердца всучивая ей в ладони деньги. Синан только усмехался, глядя на это.

Снова раздался звук сообщения.

– О, опять Хазан, – Синан проверил сообщение. – Зовет нас к себе, пройтись по контракту с киностудией.

Мехмет поморщился, скривившись.

– Ты не сказал ей, что у нас выходной?

– Поправочка, – Синан поднял палец. – У меня выходной. Ты сейчас работаешь. – Мехмет коротко хохотнул и затянулся сигаретой, улыбаясь. – И у меня выходной закончился. Подымайся, поехали. Я намерен стать бизнесменом года, а ты мне будешь ассистировать.

Мехмет покосился на него, и Синан подошел, сбрасывая его ноги с дивана. Он изобразил звук трубы и дернул Мехмета за руку.

– Рота, подъем! – Заорал он, пугая Севду. – Ту-ту-туру-туру! Рядовый Йылдыз, а ну подъем, Родина зовет!

Мехмет засмеялся, подымаясь.

– Капрал Йылдыз, – поправил он, и Синан подтолкнул его к двери.

– Могу звать тебя хоть генералом, если это доставит тебе удовольствие. Поехали, поехали. Там наверняка будет Фарах.

– Тогда я точно по дороге застрелюсь, – решил Мехмет, целуя на прощание Севду в щеку. – Пока, сестренка, – сказал он, не замечая боли в ее щенячьем взгляде.

Комментарий к Часть 4

Решила, что раз уж кто-то догадался, то не буду тянуть. Догадка была правильная - Ягыз Эгемен и Мехмет Йылдыз - одно и то же лицо)))

========== Часть 5 ==========

Хазан поставила на стол поднос с кофе и отметила, что Мехмет Йылдыз снова к чашке и не притронулся. В начале можно было бы говорить, что это было совпадение, но после того, как она опрокинула в раковину две чашки с остывшим кофе и убрала нетронутый сэндвич, понять можно было однозначно – демарш. Жест недоброй воли. Нота, мать его, протеста.

Ну и черт с ним, кому он хуже делает, что не ест приготовленную ей еду? Явно не Хазан.

Хазан искренне не понимала, в чем его проблема. Да, она наговорила ему гадостей. И что в этом такого? Она многим говорила гадости. Она говорила Синану такое, что этот ненормальный Мехмет Йылдыз повесился бы, судя по его реакции. Тогда, когда она вспомнила его, на следующий день она вызвала его в свой кабинет и, как и собиралась, принесла искренние, вежливые, добросердечные извинения. Она как сейчас помнила тот день – она сидела за своим столом, а он стоял, отказываясь присесть, и смотрел на нее сверху вниз, как на какое-то насекомое, и с каждым словом его сине-зеленые глаза становились все холоднее, а ее речь все скованнее, и она просто отправила его прочь, так и не дождавшись от него и полслова.

С тех пор Мехмет Йылдыз работал в ее фирме уже несколько месяцев, он никогда не был груб – не заговаривал с ней первым, но на вопросы отвечал, пусть и обычно кратко, поручения исполнял безукоризненно, с заданиями справлялся блестяще, был неизменно вежлив, вставал в ее присутствии, открывал перед ней двери, если оказывался первым, здоровался и прощался. Но при этом все в офисе каким-то образом понимали, что если Хазан загорится в пожаре, Мехмет Йылдыз даже не помочится, чтобы ее спасти.

Самое забавное, что всем остальным Мехмет Йылдыз нравился, даже ворчливому Эмраху он пришелся по душе. И остальные как будто бы нравились Йылдызу. Топор он точил исключительно на Хазан.

Хазан посмотрела на него. Он сидел на диване напротив, полностью поглощенный приготовлением презентации, которую, вообще-то, должен был делать Синан, но тот радостно сплавил все на ассистента, сам листая какую-то статью и делая пометки в блокноте. Хазан не была уверена, что пометки не были просто случайно выбранными словами – в чем, в чем, а в имитации бурной деятельности Синану не было равных.

Фарах демонстративно громко кликнула по кнопке отправить и демонстративно медленно потянулась, давая всем понять, что она свою часть дела закончила, и теперь могла приняться за свое новое хобби – попытки соблазнить Мехмета.

– Мехмет, – она спустила очаровательно поджатые голые ножки с кресла на пол и ловко перебросила их с одной ноги на другую. Синан выпрямился, предвкушая зрелище, да и Хазан затаила дыхание. – Мехмет, ты так и не притронулся к кофе. Тебе надо отдохнуть и перекусить.

– Спасибо, Фарах, я не голоден, – спокойно ответил тот, легко улыбнувшись. Хазан покосилась на Синана и поймала его веселый взгляд. Фарах поднялась с кресла, снова потягиваясь, так, что ее короткое, стратегически выбранное платьице, просто неприличным образом задралось. Синан оценивающе оглядел ее ноги, но Мехмет даже не подумал оторваться от ноутбука.

Фарах присела рядом с Мехметом на диван и наклонилась, заглядывая в его монитор, практически налегая на него. Это наконец-то заставило Мехмета оторваться от работы, но не так, как рассчитывала Фарах: он искоса посмотрел на Синана, посылая ему отчаянный взгляд, тот прикусил губу, сдерживая смех и упираясь взглядом в свой ноутбук, а Хазан прикрыла рот ладонью, чтобы не было видно ее насмешливой улыбки.

Фарах положила руку ему на грудь и медленно провела вверх-вниз, и Мехмет осторожно отодвинулся, убирая от себя ее руку, наклоняясь вперед и начиная растирать плечо, снова с отчаянием глядя на Синана.

– Что такое, Мехмет, что-то с рукой? – Озабоченно спросила Фарах, и, прежде чем Мехмет успел ответить, вмешался Синан.

– Да, старая боевая рана беспокоит, – и если бы взглядом можно было убить, Синан упал бы замертво.

– О, – ахнула Фарах и схватила Мехмета за руку. – Мехмет, дорогой! Не стоит так долго работать в одной неудобной позе! Хочешь, я сделаю тебе массаж?