Мехмет резко поднялся на ноги, ставя ноутбук на журнальный столик перед собой.

– Синан, пошли покурим, – быстро сказал он, и Синан поднялся, не скрывая усмешки. Они пошли к двери, чтобы спуститься на улицу, потому что Хазан строго-настрого запретила им курить в ее квартире, даже на балконе.

– Подруга, – осуждающе сказала Хазан, когда мужчины вышли. – Что это было такое, дорогая? Душераздирающее зрелище. Ты и правда заржавела

– О Аллах, это не человек, а глыба льда, – Фарах закатила глаза. – Честное слово, что мне еще с ним сделать? Серьезно, я уже перепробовала все.

Хазан задумчиво посмотрела в потолок.

– Облей его кофе и уволоки в ванную, отмывать. Там можешь проделать с ним свои грязные делишки, обещаю удержать Синана, если твой любимый начнет звать на помощь.

Фарах закатила глаза, запрокидывая голову на спинку дивана.

– Ты не забыла? Наш красавчик служил в армии. Раздавит меня одной левой… Не то чтобы я была против, чтобы он меня чуть-чуть придавил…

Хазан засмеялась, закрывая глаза рукой.

– Подай-ка мне его ноутбук, – вдруг решила она.

– Он же закрыт паролем? – Фарах удивленно приподняла брови, но Хазан подмигнула ей. Как президент компании она имела учетку с особыми привилегиями, и могла войти в любой компьютер фирмы, просмотреть любой документ, хранящийся на нем, и она уже несколько раз так залезала в компьютер Мехмета. Хазан быстро нашла папку с нужными документами и просмотрела три приготовленных им варианта черновика. Получалось и правда неплохо, точно наверняка лучше, чем было бы у Синана, хотя сама она кое-что бы переделала. Хазан поджала губы: несмотря на отсутствие должного образования, кое-что Йылдыз все же мог. Он не учился в университете, и образование получал только на каких-то курсах. Зачаточный английский, беглый арабский, кое-какие знания бухгалтерского учета, в большинстве своем все-таки был только собственный ум и потрясающая память – он и правда мог через несколько дней пересказать дословно содержание любого собрания, его присутствие было как диктофон, разве что голоса он не мог передавать.

Хазан отложила ноутбук, раздраженно глядя на остывший кофе, приготовленный для Мехмета. Хазан не могла не признать, что Мехмет здорово помогает Синану, пусть она сомневалась в нем в начале, для Синана он стал другом, лучшим другом, чем, наверное, была сейчас сама Хазан. Конечно, Мехмету платили за то, чтобы он целыми днями крутился рядом с Синаном, выслушивал его, помогал, направлял, просто иногда работал за него, но… Синану не стало бы лучше рядом с просто любым человеком, которому бы платил его отец. Каким-то образом, Мехмет стал для Синана тем самым якорем, за который тот смог зацепиться, братом, каким не стал для него Гекхан, и Хазан должна была быть ему за это благодарна, и была бы, если бы не его поведение.

Хазан и правда не заслужила такого отвратительного отношения, столь холодных презрительных взглядов, и вдвойне было отвратительно, что так он вел себя только с ней, даже Фарах, которая его практически домогалась, получала от него больше сердечности, чем всегда вежливая с ним Хазан. Когда Хазан видела, как он ласково улыбается другим сотрудникам ее офиса, а потом переводит на нее взгляд и делает такой вид, будто углядел мусорную кучу – это бесило до невозможности, и ужасно хотелось чем-нибудь в него запустить.

– Хазан! – Синан возвестил о своем возвращении как всегда громко. – Тут тебе почту передали.

Хазан поморщилась, принимая конверт из рук Синана. От этого Мехмета Синан перенял привычку к дешевому табаку, хотя и дорогой пах не лучше. Хазан не понимала, как мужчина, который как будто бы занимался спортом и ел здоровую пищу при этом дымил как паровоз?

Синан насмешливо фыркнул, еще и дохнув еще раз на Хазан и ухмыльнувшись при виде ее недовольной гримасы, и Хазан открыла конверт, не поверив своим глазам, когда увидела содержимое.

– Синан, – сковано сказала она, протягивая один из маленьких конвертов внутри. – Ты не поверишь, но это тебе.

– Почему же не поверю? – Запаясничал Синан. – На конверте мое имя, так что верю, что это мне…

Он замолчал, увидев, что именно это было, и Мехмет поднял голову от ноутбука, настороженно глядя на него.

– Понятно, – кивнул Синан, протягивая конверт и открытку Мехмету. – Понимаешь, что это значит?

– Твой старший брат женится, – ответил тот. – Поздравляю. Пусть будут счастливы.

– Нет, брат, я имею в виду то, что он прислал приглашение на адрес Хазан.

Мехмет приоткрыл рот, ошарашенно глядя на Синана, и покачал головой.

– Это невозможно. Он не мог так поступить!

– Что невозможно? – С любопытством вмешалась Фарах, присев рядом с Мехметом и поджав под себя ноги, всем телом развернувшись к нему, но Мехмет не отрывал взгляда от Синана, качая головой, и Синан ухмыльнулся, поворачиваясь к подруге.

– Это значит, что мой братец не пригласил родителей на свадьбу.

– Так нельзя, – Мехмет опустил голову, продолжая укоризненно качать ею, отводя взгляд от ликующего лица Синана. – Они же ваши родители. Так нельзя, Синан.

– Ну, как видишь, Гекхан продемонстрировал, что можно. Хазан, – друг детства повернулся к ней, – можно я у тебя сегодня заночую? Не хочу встречаться с ними лицом к лицу, папаша наверняка прослышал о свадьбе и теперь изображает из себя жертву неблагодарных отпрысков.

– Синан…

– Брат, заткнись. Вот прошу тебя, не начинай опять. Если ты опять начнешь лить мне в уши душеспасительную чушь о семейных узах, я тебя просто придушу.

– Это семья, Синан, твои отец и мать. Ты должен…

– Ты должен выполнять мои приказы, капрал Йылдыз, – резко ответил Синан. – И мой приказ – заткнись.

Мехмет поднял голову, снова посмотрев в лицо Синана.

– Позвони хотя бы брату, – просто сказал он наконец, и Синан пожал плечами. – Скажи ему, что он должен… – Но он замолчал, когда Синан снова резко посмотрел на него.

Хазан закатила глаза. Этому мужику давно стоило бы понять, что не стоит вмешиваться в отношения Синана с родителями. Это дело было точно за пределами его компетенции, каким бы умным и находчивым он себя не считал. И уж точно драма семьи Эгеменов была за пределами моралей и традиций его рабочеклассового воспитания. Это в его районе положено униженно принимать каждую оплеуху от токсичных родителей, чтобы потом также унижать своих не менее токсичных детей. Он мог сколько угодно проповедовать об уважении к старшим и любви к семье, он не жил на их с Синаном месте.

Хазан откашлялась.

– Ну, он прав, Синан, брату ты должен позвонить. Есть правда вопрос, ты же говорил, что не общаешься с ним, так? А ведь ты даже не удивился, кто его восхитительная невеста!

– О, это я уже знаю, – Синан махнул рукой. – Драгоценная Джемиле. Да, я знал.

– Неужели Гекхан сказал тебе? – Против воли, это обрадовало Хазан. Она понимала, почему Синан злился на родителей, но не понимала его отношений с братом и сестрой.

– О нет, у меня были другие, более продвинутые источники.

Окинув взглядом недоумевающих девушек, Мехмет хмыкнул, отодвигая от себя ноутбук.

– Он имеет в виду инстаграм Селин.

Ах да, инстаграм. У Хазан не было соцсетей, кроме рабочих профилей, а Эдже, конечно же, не была сейчас подписана на заклятую подругу. Так милейшая Джемиле пролетела ниже радаров. Ну, прямо сейчас мамочка наверняка названивает с ядовитой радостью Кудрету, и она уже представляла, как дядюшка громит свою лондонскую квартиру. Много лет она наблюдала цирк под названием «частная жизнь Кудрета Чамкырана» из первых рядов, и теперь в число актеров вступил Гекхан Эгемен – как раз драмы Эгеменов здесь только и не хватало.

Отношения дяди Кудрета и Джемиле пугали ее иногда – их громкие скандалы, не менее громкие воссоединения, обвинения, драки, заявления в полицию, страстные поцелуи прямо на площади у полицейского участка на следующий день, угрозы убить друг друга, угрозы покончить с собой, десять лет безостановочной истерики, в которую они зачем-то принесли Омрюм. О Аллах, во что ты влип, Гекхан? Добрый, мягкотелый, любящий детей, обожающий сестру, очевидный подкаблучник Гекхан.