– Ага, вижу, догадалась. Да, его звали Джемаль Йылдыз. И он погиб на стройке холдинга Эгеменов.

Хазан тяжело присела в кресло, обдумывая это. Это было ужасно. Да, ужасно, но…

– Я расскажу тебе кое-что, племянница, – дядя присел напротив нее. – А ты меня послушаешь. – На этот раз он не улыбался. Он смотрел на нее прямо, строго, твердо, серьезно. – Мне было тогда двенадцать лет. Твой отец ведь воспитывал меня, помнишь? Я повсюду за ним увязывался. Вечно ходил за ним хвостом, бесил его. Он ведь был еще совсем молодым мужчиной тогда. Я тоже думал, что могу быть взрослым. Постоянно лез в разговоры старших.

Хазан недоуменно смотрела на него, пытаясь понять, к чему этот рассказ, но Кудрет смотрел куда-то сквозь нее, не видя ее взгляда.

– Хазым был у нас в гостях. Они сидели в кабинете Эмина и пили виски. Я сидел за дверью, тоже со стаканом, делал вид, будто тоже пью виски, повторял за ними, знаешь, поднимал стаканы одновременно с ними, делал вид, будто разговариваю как они, жесты, манера держать голову. Черт, они казались мне крутыми. Пока они не завели этот разговор. О смерти рабочего на стройке.

Хазан вскинула голову, глядя на дядю, но тот все смотрел в пустоту.

– Да, о смерти рабочего на их стройке. «Аллах свидетель, я не хотел этого делать. Я не хотел, чтоб так случилось» – это сказал Хазым. «Я не хотел, чтобы он умер. Он набросился на меня, ты сам видел, я защищался. Боже, я этого не хотел, и эта дурочка, его беременная жена, так жаль, что все так вышло». Он убил его, Хазан. Хазым Эгемен убил его, этого рабочего на стройке. А мой брат помог это дело замять.

Хазан не верила своим ушам. Она не верила, не верила в это. Она смотрела на дядю, прикрыв рот рукой, и не верила, не верила ни единому его слову.

– Брат понял, что я все слышал, Хазан. Я убежал, не стал дослушивать, но думаю, они оба поняли, что я все слышал. Эмин попытался убедить меня, что это все так, простые глупые разговоры, неправда, но мне было не пять, не восемь, я был уже почти взрослым. Я знал, что это правда. Что они убили этого человека. Вместе. Хазым убил его, а Эмин помог ему. И через несколько дней они отправили меня в Америку. Учиться, сказали они. Чтобы я рос и учился быть бизнесменом. Вышвырнули меня, чтобы я не проболтался. Чтобы не смотрел им в лицо, напоминая, Хазан.

– Это неправда, – прошептала Хазан. – Неправда.

– Недавно я поднял все документы, – продолжал Кудрет, не слушая ее, – я поднял все документы. И я нашел этот случай. За два года до этого, когда мне было еще десять, тридцать лет назад, Хазан. Только один смертельный случай на стройке Эгеменов, подходящий по времени. Джемаль Йылдыз. Отец твоего любимого. Это его убил Хазым.

– Неправда, неправда, – глаза Хазан наполнились слезами. – Неправда.

– Правда. И это не самое плохое, Хазан. Не самое. Послушай сама.

Он достал телефон, порылся там и включил запись, ставя телефон на столик между ними. В кабинете раздался голос ее матери, Фазилет Чамкыран.

«Они тогда еще по-настоящему вставали на ноги, Кудрет, и пытались заработать как могли. Они мошенничали, немного, не по-крупному мошенничали с подрядами. Ставили одну цену, а закупали материалы дешевле, подделывали схемы, обходили стандарты, подкупали комиссии. Один из рабочих стройки их поймал, и он начал их шантажировать. Они позвали его на стройку, будто бы чтобы заплатить, но… Эмин говорил, что это был несчастный случай. Что они заплатили ему копейки, пригрозив, что засадят его в тюрьму, обвинят его во всем сами, если он посмеет заговорить, и он набросился на них, и… Это вышло случайно, говорил твой брат. Хазым отбивался от него, и Эмин пытался ему помочь, и парень упал… Упал с высоты, потому что они были на десятом этаже недостроенного дома, даже стен еще не было».

Хазан всхлипнула, кусая свою руку, чтобы не разрыдаться во весь голос.

«У него была беременная жена. Она подняла скандал. Все поверили, что это был несчастный случай. Если кто и подозревал что, Эмин все устроил, договорился. Эмин всегда умел договариваться, он всегда вытаскивал Хазыма отовсюду. Он и с этой женщиной разобрался. Она подняла крик, что ее мужа убили, и Эмин устроил, чтобы она заткнулась. О ней распространили сплетни, что они с мужем воровали со стройки. Что этот парень погиб, когда что-то пытался украсть. Ей устроили травлю в ее квартале. Угрожали, кидали камни в ее окна, все это устроил Эмин, с одобрения и науськивания Хазыма. По документам она получила компенсацию, но на самом деле не получила ни копейки. Она просто сбежала однажды. Пропала. Эмин потом очень об этом жалел, Кудрет. Ты не представляешь, как он пожалел об этом, особенно когда я забеременела. Он постоянно говорил о той женщине, о том, как он был перед ней виноват, ведь она была беременна тогда».

Кудрет выключил запись, глядя в ее лицо, и Хазан плакала, плакала, плакала по этой женщине, по тому, что с ней случилось, и по своему отцу. По своим воспоминаниям об отце.

– Ты ведь понимаешь теперь, кто он на самом деле, Хазан? Зачем он пришел сюда? Зачем пришел к тебе? Он хочет отомстить.

Хазан не верила. Она повторяла снова и снова, что не верила, не верила, не могла поверить.

– Подумай сама, – раздражался Кудрет. – Вспомни, как он познакомился с Хазымом. Какое совпадение, пять бандитов избивают Синана, и вдруг откуда не возьмись появляется герой-одиночка и раскидывает их всех! Такое просто невозможно. Он подстроил это, понимаешь, чтобы подобраться поближе к Хазыму. Поближе к тебе!

«Неправда, неправда» – Хазан шептала это, сидя у окна в своей квартире, но в голове колоколом били слова:

«Богатым так легко все сходит с рук. Даже убийство. Мне дышать трудно, когда я думаю об этом».

– Я бы и сам в этом засомневался, но то, как он устроил подставу прокурора. Мастерский, убийственный план. Помнишь, как он давал мне советы, как правильно говорить с этими курицами из квартала, что нужно запугать сразу же, сделать намек, что у них не в порядке документы, что могут забрать их детей, говорить с ними, жалуясь на безденежье и как все дорого. Так может только человек, который профессионально умеет лгать.

«Это неправда».

Хазан была тогда в ту ночь в отеле, перед тем как Мехмет напоролся на ту драку. Она видела его состояние. Он не мог. Не мог ничего подстроить. Она видела его, видела, знала его в самые жуткие для него моменты, он не мог.

Он не знал.

А потом она вспомнила ту ночь. Самую страшную для него.

Он сжег свой дом.

Тогда он говорил, что узнал что-то от своей матери.

«Он узнал это тогда», – подумала Хазан. Он не знал в начале, убеждала она себя, он не знал, когда встретил нас, когда подружился. Она видела его сегодня, видела его с Синаном, он любит Синана, любит как родного брата, это нельзя подделать, но он узнал это тогда.

Что их с Синаном отцы убили его отца.

Он узнал тогда, что между ними кровь.

Но… Почему, почему он пошел с ней тогда, почему был с ними, почему…

Он пытался уехать, вспомнила она, пытался сбежать.

«Я Мехмет Йылдыз, я сын строителя и уборщицы. Мы не можем»

Он знал. Или не знал? Может быть это все-таки не правда? Он ничего не знал? Разве бы он вел себя так, если бы знал? Если бы знал, как он мог быть так добр к ним всем, к ней, к Синану, к Гекхану, к Джемиле, стал бы он помогать им всем…

Против Хазыма.

Он помогал им против Хазыма.

Знал он или не знал?

Как она могла теперь спросить его об этом? Знал ли ты, что мой отец и отец Синана убили твоего отца?

Хазан разрыдалась. «Папа, как ты мог, папа? Как ты мог так поступить?»

Он был ложью. Ее самый лучший, добрый папа, он был ложью, как Кудрет был ложью для своей дочери, он был ложью.

Был ли ложью и другой мужчина, которого она полюбила? Лгал ли он ей, чтобы с ее помощью отомстить человеку, убившему его отца?

Она вспоминала его улыбку, его глаза, его руки, его отчаяние, его боль, его страдания, его радость, его объятья, его глупые шутки – и не верила. Не верила.