– Оставь, милая, – Джемиле махнула рукой. – Все это я уже слышала миллион раз, ты не сможешь меня этим уколоть. И не изображай тут голубую кровь. Твоя мамаша-торговка сама отловила твоего отца на рынке…

– Джемиле… – Хазан угрожающе подняла голову, но госпожа Джемиле только ухмыльнулась.

– Ах да, не на рынке. В магазине мужской одежды. Продала ему галстук, а потом за галстук потащила его за брачный стол. Так что да, я была не первой пролетаркой в семействе Чамкыранов, да и последней не буду, – при этих словах она многозначительно посмотрела на Мехмета, но он холодно выдержал ее взгляд, ничем не подав знака, что понял ее намек.

– Джемиле, отцепись, Хазан, не об этом сейчас. Вы же сами видите теперь, этот парень продался Шахину. Джемиле вышла под подписку о невыезде, – Гекхан крепко сжал ее руку, и Джемиле улыбнулась ему. – И нам надо как-то с этим разобраться.

– И какой у вас план? Вы же с дядей что-то задумали, так, дядя?

– Несколько месяцев назад, – дядя Хазан поднял папку, – сестра этого парня, Ахмета Гючлю, купила квартиру в жилищном комплексе «Эдельвейс», знаете такой?

– Ого, – Хазан приподняла брови. – Один из самых дорогих комплексов компании Коранов.

– Именно так. Сестра, которая работает школьной учительницей. Мило, да?

– Куда смотрит главный прокурор? – Сквозь зубы выдавил Мехмет, и Гекхан хмыкнул.

– Возможно, на собственное незадекларированное жилье, Мехмет.

– Значит, прокурор работает на мафию? – Хазан задумалась, и ее дядя кивнул.

– Если удастся это доказать, – Мехмет откинул голову, глядя в потолок. – Если удастся это доказать.

– Не крути ржавыми шестеренками в своей головушке, солдафон, – Кудрет презрительно фыркнул. – Задымятся и лопнут. Хотя, тогда мы наконец от тебя избавимся.

Мехмет только прикрыл глаза, не обращая внимания и не слушая его ссору с Хазан.

– Был у нас случай, – сказал он вдруг, не открывая глаз, но чувствуя, как все к нему повернулись. – Был у нас один сержант, воровал все, что не прикручено. Не у парней воровал, конечно, у государства. Считал, что имеет право, что так никто не пострадает. Так вот, все, что он воровал, он будто бы переводил на один отряд, грузил будто бы на одну машину, ну знаете, контейнер такой. А контейнер он поставил на поле, которое часто обстреливали. Понимаете, к чему я веду, да? – Никто не ответил, и он продолжил. – Поле обстреливали. Но в этот контейнер не попали ни разу. Вот вообще. Ощущение было, будто эти уродцы специально старались его не задеть. И знаете что? Мне кажется, так и было.

– И что стало с сержантом? – Спросил любопытный голос Гекхана, и Мехмет улыбнулся.

– Пришла проверка, и он огреб по полной программе. Может, до сих пор сидит. – Мехмет сидел молча, обдумывая все возможные варианты.

– И? – Кудрет нетерпеливо затопал ногой, к раздражению всех окружающих, но Мехмет только пожал плечами.

– Сколько вам не жалко отдать? – Спросил он.

– В каком смысле «отдать»? – Хазан не поняла, и Мехмет поднял голову, ласково улыбаясь ей.

– Денег. Выбросить, как в печку. Зная, что к вам они не вернутся. Разве что будет шанс, что госпожу Джемиле оставят в покое. Сколько не будет жалко? Тысяч пятьдесят, да? Долларов. Кому-то мало, а для кого-то это же цена целой жизни, правда, господин Кудрет?

– Зачем тебе эти деньги? – Хазан неуверенно посмотрела на него, и Мехмет только покачал головой. – Господин Кудрет, можно посмотреть, что вы нашли на этого парня, прокурора?

***

Мехмет разглядывал фотографии. Прокурор Ахмет Гючлю входит в помещение, спортзал в районе Саудие, позже – фотография как туда входит человек Сонера Шахина. А потом прокурор выходит, неся в руках сумку. Именно эта сумка была самой важной частью плана. Следовало найти точно такую же сумку, и этим занялась госпожа Джемиле. Они увеличили все фотографии, на которых была видна эта сумка, простая дорожная сумка, без лишних деталей, но в этом и заключалась сложность – именно из-за внешней простоты в нее будут будут вглядываться пристальнее, внимательнее, тщательнее проверяя, и молния не на том месте, неправильная складка, неверный залом могут все испортить. Казалось, что сумка, которую в итоге купила Джемиле полностью отвечала всем условиям, но Мехмет снова и снова, изучал ее, увеличивая до предела, пытаясь найти хоть что-то, что может выдать, что это не та сумка, с которой прокурор вышел из спортивного зала.

Следующим шагом было заставить прокурора взять эту сумку в руки. На ней должны были остаться отпечатки пальцев, и это был следующий сложный шаг, и здесь им была нужна Фарах.

Все, включая самого Мехмета, были против привлечения к их плану еще и Фарах, слишком много людей слишком много знают, но – здесь была нужна женщина. И Джемиле с Хазан не подходили для этого. Госпожа Джемиле – по очевидной причине, а Хазан… Хазан была слишком красива, слишком заметна,, слишком незабываема для того, чтобы рисковать. Ее фотографии появлялись в газетах, да и так или иначе, была вероятность, что прокурор однажды увидит ее, узнает, узнает ее фамилию, ту же фамилию, что носит Джемиле, и все поймет.

И к тому же, в чем Мехмет не хотел признаваться себе, он не мог и подумать о том, чтобы позволить его женщине флиртовать с другим мужчиной, пусть фальшиво, пусть для дела, пусть ненавидя его, но флиртовать.

«Его женщине».

Мехмет передернул плечами, думая об этом.

Они с Хазан не ставили отметок на своих отношениях. Что у них было? Тайный роман? Непристойная связь? Любовные отношения? Что? Были ли они друг у друга? Была ли она его женщиной, или просто… «Просто»?

О себе Мехмет мог сказать точно. Она не была для него «просто». Он не был человеком, который мог бы быть с кем-то «просто». Он уже знал, что рухнул в это весь и до конца и вряд ли когда-нибудь выберется, не сможет, сломается, разобьется окончательно, потому что не надо, не надо было это начинать, потому что он знал, когда все закончится, он просто умрет.

Он только не знал, хочет ли она, чтобы это заканчивалось. Считает ли она, что что-то начиналось.

Они не скрывали своих отношений. То есть, они не делали осознанных шагов, чтобы скрывать свои отношения.

Они никому не говорили. Но какая разница? Синан знал, а остальным и знать было ни к чему.

Они не держались за руки, не прикасались друг к другу при других, но так они и не были людьми, которые станут демонстрировать свои отношения публично, словно глупые подростки.

Они не говорили ни слова об их отношениях и не прикасались друг к другу в офисе, потому что это офис, это работа, и это не место для подобного.

Да, кто-то что-то подозревал, думал Мехмет, когда замечал нарочито отсутствующий взгляд Дерин, ассистентки Хазан, или усмешку Джемиле, но они не подтверждали ничего.

Потому что это не было их дело.

Хазан не делала первого шага для этого, не заговаривала, ничем не выдавала, что хотела бы этого, а он не хотел впутывать ее в то, чего она не хотела.

Он свалился слишком глубоко, но он не хотел тянуть ее за собой. Если она захочет выпустить его руку, он отпустит ее, пусть даже это будет значить, что он утонет.

Но когда все закончится, подумал он, когда все закончится, когда Синана выпустят, когда закончится эта глупая история с госпожой Джемиле, когда Гекхан помирится с отцом, он задаст Хазан вопрос. Что у них, что у нее с ним, «просто» ли это, или она тоже упала в это с головой.

В любовь.

Он спросит ее. И тогда, может быть, если она ответит…. Тогда он расскажет ей все. Не сможет скрывать.

Но пока надо было хотя бы закончить это дело с госпожой Джемиле.

Шаг первый. Сумка.

***

– Придержите лифт! – Звонкий женский голос вырвал Ахмета из задумчивости, и он протянул руку, придерживая дверцу лифта. – Спасибо! – В кабину лифта ворвалась худенькая девушка, ослепительно улыбаясь ему. – Вы знаете, что это очень опасно, так придерживать дверь лифта? Вам может защемить руку. По правилам безопасности полагается жать кнопку открытия двери.