С этими словами он вдруг поднялся, подхватил пиджак и тоже пошел прочь, не оглядываясь, и Хазан быстрым шагом пошла за ним.

– И что это было? – Это были единственные слова, которые смог выдавить Гекхан, и Кудрет кивнул, с любопытством глядя вслед удаляющимся.

– Да, – сказал он, поворачиваясь к Гекхану и задумчиво наморщил лоб. – Очень интересно, что это сейчас было. Очень.

========== Часть 25 ==========

Мехмет вылетел прочь из особняка Эгеменов так быстро, словно за ним гнались все демоны ада. Слова господина Хазыма гремели в его голове, и смех снова и снова заполнял его, и он начинал смеяться, потому что иначе, казалось ему, он начнет рыдать.

Все покатилось в пропасть из-за тебя.

«Да, так и было, господин Хазым, так и было, папа. Все покатилось в пропасть из-за меня. Только не сейчас, а тридцать лет назад».

Он чувствовал, что кто-то прикасается к нему, хватает за руки, за плечи, но он сбрасывал с себя эти руки, шел быстрее и быстрее, не видя дороги, не понимая, куда идет.

– Да стой же ты, божье наказание! – От резкого толчка в бок он едва не полетел в сторону, почти падая, но руки перехватили его, и Хазан едва не упала вместе с ним.

Хазан.

Мехмед выдохнул, осел, как-то сразу весь расслабился, садясь прямо на прохладный асфальт пешеходной дорожки. Он смотрел прямо перед собой и словно сквозь вату слышал, как Хазан с кем-то говорит, резко кому-то отвечает. Он заставил себя поднять голову и посмотреть – несколько прохожих с остановились и теперь, с любопытством и подозрением глазели на него. Мехмет просто помахал им рукой, чтобы отстали, и Хазан присела перед ним, заглядывая ему в глаза, разглядывая его лицо. Она перехватила его руки, подняла его голову, встревоженно смотрела на него, словно пытаясь понять, здесь он еще или его уже унесло.

Мехмет опять рассмеялся. Так теперь всегда и будет? У него не будет возможности просто немного расстроиться, чтобы она не подумала, что у него срывает крышу?

Так теперь всегда и будет, пока он с ней, и поэтому он не должен был быть с ней, это груз, который он не должен был на нее сваливать…

Его смех очевидно ее напугал, и он замолчал.

– Хазан, все нормально, – тихо сказал он. – Я не спятил, твой дядя не дождался.

Ее глаза изумленно расширились, на секунду она замерла, но когда он улыбнулся ей, Хазан с облегчением рассмеялась, обнимая его.

– Ты в порядке, Мехмет?

Он хотел ответить ей, что все хорошо, что все замечательно, прекраснее быть не может, чтобы она никогда ни о чем не беспокоилась, но это ведь было неправдой.

– Я не в порядке, Хазан, – еле слышно сказал он ей на ухо. – Я никогда не в порядке. Я никогда не буду по-настоящему в порядке.

Хазан отстранилась, снова внимательно разглядывая его лицо, словно пытаясь понять, что он имеет в виду, и хотела спросить, а он хотел ответить, но громкий раздраженный разговор проходившей мимо пары напомнил им, что они были в неподходящем для этого месте.

Хазан поднялась на ноги, поднимая его за руку, и потянула его за собой.

– Моя машина осталась там, – она прикусила губу, сомневаясь, очевидно не желая сейчас возвращаться туда, – мы можем поймать такси…

– Мой мотоцикл, – ответил Мехмет, глядя в темное, беззвездное небо большого города. – Мой мотоцикл стоит там уже несколько месяцев. Давай заберем его?

– Мотоцикл? – Хазан задумчиво склонила голову набок. – Я не ездила на мотоцикле… – Она нахмурилась, вспоминая. – Аллах, да я и не помню, когда я на нем в последний раз ездила? Еще в Америке, кажется.

– Ты умеешь водить? – рассеянно спросил Мехмет, двинувшись назад к особняку, и Хазан пошла за ним.

– Нет, – ответила она, и Мехмет напрягся, представив ее на заднем сиденьи мотоцикла какого-то незнакомого мужика.

Он был уверен, что ничем не выдал этой своей глупой секундной ревности, совершенно был уверен, но она хихикнула, хватая его за руку.

– Ну извини, я не знала тебя в семнадцать, иначе ни с кем бы кроме тебя не каталась.

У Мехмета опять все похолодело внутри. Она могла знать его, когда ей было семнадцать. Она знала бы его, когда ей было бы семнадцать.

Они могли бы быть знакомы с детства.

– Что с тобой опять? – И снова, Хазан остановилась, разворачивая его к себе, с тревогой глядя на него, и Мехмет подумал, что так тоже будет всегда, всегда, оставаться с ней будет значить обрекать ее на постоянную тревогу, на постоянное волнение о нем, из-за его прошлого, из-за его памяти, и из-за тайны, которую он скрывал.

Мехмет улыбнулся ей и потянул ее за руку.

– Пошли.

До особняка они дошли в молчании, и Мерт, стоявший на воротах, невозмутимо открыл им дверь, глядя, как они пошли к припаркованному в углу мотоциклу, мимо машины Хазан.

Он оставил этот мотоцикл здесь за день до смерти госпожи Севинч, когда приезжал за Синаном, чтобы ехать с ним в офис.

Много месяцев назад. В другой жизни. В жизни, которая была намного легче.

– Куда мы поедем? – Спросила Хазан, и Мехмет пожал плечами.

– Туда, где видно звезды.

***

Мужчина выдохнул ароматный дым сигары и с наслаждением сделал глоток. Он вытянул ноги и прикрыл глаза, подставляя лицо приятному ветерку, дувшему с океана. Рай, рай на земле – тропический остров. Глупцы кричат о жаре, о влажности, о прочей чепухе – люди, не понимающие, что такое настоящий рай. Ему, выкарабкавшемуся из кучки серых грязных вонючих домишек бедного квартала с детства было очевидно, что есть подлинный рай – это, собственный дом на собственном острове в тропиках, и к чертовой матери всех, кто зовет это пошлостью и прочей чушью.

– Ну что, Сонер, – спросил он молодого человека, рассевшегося рядом с хозяйским видом. Этому все досталось слишком легко, и потому райское место ему казалось скучным и банальным, ему хотелось в бурную городскую жизнь одной из столиц мира. Ну, может быть потом. Пока – следовало обсудить важное дело. – Холдинг Эгеменов. Интересное дело, очень интересное, – он задумчиво покачал головой. – Это очень интересное предложение… – Мужчина еще раз выдохнул дым и с сомнением посмотрел на изжеваную сигару. – Очень интересное. Отличный вариант, жирнейший кусок, и падает нам прямо в руки. Как такое вообще вышло?

– Ну, мы с ним знакомы уже некоторое время. Он оказал мне небольшую услугу, я оказал ему небольшую услугу, а потом он узнал, что я могу свести его с тобой, и он стал моим лучшим другом на земле.

Мужчина хохотнул, с гордостью разглядывая своего сына. Пусть незаконного сына, сына, которого он не мог показать миру, не мог посадить за один стол со своей семьей – все равно, лучшего из его сыновей.

– Как вы с ним познакомились, сынок?

– Как бы странно это не звучало, папа, – сын отпил глоток вина. – Из-за женщины.

***

Кудрет отключил телефон, задумчиво глядя в одну точку. Теперь оставалось только ждать. Часы на запястье запищали, в который раз напоминая, что пора ложиться спать, и Кудрет еще раз раздраженно отложил сигнал на пять минут, решая в последний раз проверить почту. Сигнал пришлось отложить еще два раза, когда пришлось срочно ответить на письмо из Америки. Наконец он заставил себя захлопнуть ноутбук и подняться, на ходу расстегивая рубашку, выдернутую из брюк.

Он заглянул в комнату дочери, убедился, что она мирно спит, посмотрел на нее, немного нахмуренную во сне, подоткнул одеяло и вышел. В свою спальню он вошел тихо, стараясь не разбудить Ниль, и стянул рубашку, не глядя потянувшись за майкой и пижамными брюками, сложенным на кресле.

Завтра, крайний срок послезавтра он все выяснит. А потом… Вне зависимости от результата Стамбул ожидает очередной акт очень интересного шоу. С которого Кудрет планировал поиметь развлечение и дивиденды.

***

Хазыму не спалось. Он лежал на спине, глядя в потолок и иногда ему казалось, что он не может дышать.

Он жалел о том, что сказал сыну. Синан, Синан, глупый мальчишка. Глупый избалованный мальчишка, который сейчас должен был провести свою первую ночь в тюрьме. Пусть он натворил глупость, пусть он поступил по-идиотски, пусть он подставил свою семью и их компанию, не стоило все это ему говорить, на это, наверное, можно было найти и другое время. Когда бы все закончилось, можно было бы тогда все ему высказать, отобрать у него карточки, машину, перекрыть счета, может быть запереть наконец в рехабе, о котором столько раз говорила раньше Хазан, клинике для пьяниц…