Полицейские взяли его под руку, ведя прочь из допросной, и Синан покосился на комиссара Серкана, который криво улыбнулся ему. Его ввели в какой-то кабинет, и Синан вздрогнул, увидев стоявшего у стола отца.

– Папа? – Синан удивился. Он правда удивился. Он не думал, что отец навестит его. Совсем в это не верил.

– Сынок… – Отец медленно подошел к нему, внимательно разглядывая, и когда Серкан отпустил его, осторожно, настороженно обнял. Синан также неловко приобнял его в ответ. Он не помнил, когда отец в последний раз обнимал его, совсем не помнил этого… – Можно нам остаться наедине, комиссар? – Попросил отец. – Пожалуйста.

Серкан пожал плечами, окидывая взглядом отца и сына, и вышел из кабинета, предупреждая:

– Пять минут.

Синан крепче обнял отца, закрывая глаза, и ему чертовски захотелось заплакать, и отец еще раз крепко сжал его в объятьях и наконец отошел на шаг.

Крепкая хлесткая пощечина была для Синана полной неожиданностью, хотя за свою жизнь он словил их от отца достаточно, он не ожидал этого сейчас.

– О чем ты только думал? – Прокричал отец, багровея от гнева, и Синан сглотнул, отводя глаза.

Чего он ожидал? Нет, серьезно, чего еще он мог ждать?

– Ты понимаешь, понимаешь, в какое положение ты поставил нашу семью? Наше имя смешивают с грязью, по всем новостям только и говорят что об Эгемене-убийце, о зарвавшемся испорченном мальчишке из золотой молодежи, о том, как ты работал в холдинге и в Эгемен Косметикс, ты представляешь, какой это удар по репутации нашей компании? По репутации нашей семьи? Как будто было мало того, что наше имя полощут из-за этой ведьмы твоего брата, теперь и ты решил добавить нам проблем? О чем ты только думал, когда пришел с признаниями в полицию?

– Я понимаю, отец, – Синан опустил голову, и ему с большим трудом удавалось сдержать слезы. – Я понимаю, я виноват перед тобой, перед всеми. Мне следовало вас предупредить, прежде чем идти сюда. Предупредить вас, взять адвоката, и только потом пойти в полицию…

– Сын, сын, – отец схватил его за плечи, начиная трясти. – Сын, ради всего святого, замолчи, ты совсем сошел с ума, сын, замолчи! О чем ты говоришь? Ты не должен был идти в полицию, зачем ты это сделал, безумец? Зачем? Никто ни о чем не знал, никто ничего бы не сделал, если бы ты не пришел! И ладно бы только признался, что был за рулем, зачем ты рассказал, что пытался выпрыгнуть и боролся с этой девчонкой? Зачем, зачем ты это сделал, глупец?

– Потому что это неправда, папа! – Синан закричал ему в лицо. – Кудрет все знал! Он мог использовать это для своих целей! Он сам так сказал. Единственный способ остановить его – рассказать правду, и я рассказал!

– Аллах свидетель, что ты за глупец! Кудрет никому бы ничего не рассказал! Он брат моего друга, я знаю его с детства, Кудрет ни за что не причинит вреда холдингу, который создавал его брат! Он ничего бы не рассказал полиции!

Синан не верил своим ушам. Он не знал, что ошарашило его больше в словах отца, его слепая вера в Кудрета Чамкырана или что для отца было важнее, чтобы не узнала именно полиция.

– Я поступил правильно, отец, – тихо сказал он. – Я точно знаю, что поступил правильно. Мне теперь не стыдно будет посмотреть людям в глаза. Я оступился и поплачусь за это. Я поступил ответственно. Разве не этого ты всегда хотел? Чтобы я отвечал за свои поступки. И я отвечаю.

– Но кроме тебя отвечаю теперь я! Наша компания! Мы все теперь отвечаем за твои поступки, как именно это справедливо? Ты понимаешь, что ты делаешь с нами? Хотя, какая тебе разница. Ты понимаешь, что ты делаешь с собой? Ты портишь свою жизнь! Ты сгниешь в тюрьме, сын!

– Значит, я это заслужил. Значит, ты это заслужил, отец. Значит, так будет правильно.

– Как ты смеешь? – Отец сделал шаг вперед. – Как ты смеешь, мерзавец? Избалованный испорченный мальчишка, у тебя с детства было все, мы дали тебе все, больше, чем кому-либо, а ты, неблагодарный, смеешь теперь мне такое говорить?

– Хватит, отец! Хватит! – Голос Синана срывался. – Не дали вы мне все, отец, не дали, понимаешь? У меня были все эти вещи, безделушки, еда, но… У меня вас не было! Я бы все отдал, чтобы вы у меня были! Я был бы согласен, чтобы меня похоронили живьем, как Мехмета, но что бы у меня при этом была мать, которая любит меня, а не то, что делали вы!

– Что ты несешь, бессовестный? – Хазым смотрел на него недоверчиво. – Что ты говоришь, бесчестный? Чего еще тебе не хватало? Чего тебе было мало, мерзавец?

– Ну конечно. – Синан фыркнул. – Я так и думал. Тебе все еще плевать. Тебе просто-напросто плевать. Знаешь что, проваливай, – Синан развернулся к двери. – Уходи. Иди, ищи дальше своего идеального Ягыза. Мне тоже уже плевать.

– Стой, Синан, – зло прикрикнул отец, но Синан не обратил на него внимания, открывая дверь.

– Эй, комиссар! – Выкрикнул он, ища глазами Серкана. – Ловите меня, я совершаю побег!

Комиссар Серкан подлетел к нему в мгновение ока, хватая его в охапку и заламывая руки за спину, и Синан подумал, что его сейчас повалят и что-нибудь отдавят, когда услышал знакомый голос над головой:

– Серкан, Серкан, товарищи, товарищи, перестаньте, отпустите его, он просто пошутил, он пошутил…

Мехмет помог ему подняться, подхватывая подмышки и отводя от него руки полицейских.

– За такие шутки, парень, в тюрьме тебе все зубы повыбивают, – сердито сказал Серкан, встряхивая Синан за шиворот.

– Да ладно тебе, Серкан, – Мехмет примирительно улыбнулся, одной рукой обхватывая Синана и прижимая к себе в крепком объятьи.

– Мы вытащим тебя, слышишь, вытащим, но прошу тебя, не нарывайся там, хорошо? – Мехмет прошептал ему это на ухо, когда Серкан снова потянул Синана к себе, грубо хватая под руки.

– Не положено, Мехмет. Иди отсюда.

– Просто будь спокоен, Синан, хорошо? Перетерпи, пожалуйста, – Мехмет сделал шаг к нему, когда какой-то парень в серой форме грубо схватил Синана, сковывая ему руки наручниками. – Мы тебя вытащим!

– Отойди от него, Мехмет, – голос отца был так холоден, что обжигал сильнее огня. – Никто не будет его вытаскивать. Пусть сгниет внутри.

Мехмет шокированно оглянулся на отца и снова встретился глазами с Синаном, отрицательно качая головой.

– Все нормально, Мехмет, – Синан фыркнул, глядя на отца. – Я поступил правильно, ты бы сам мне сказал, чтобы я так сделал, скажи? Ты бы позволил мне промолчать, если знал бы?

Мехмет начал протестовать, но Синан улыбнулся, качая головой и развернулся, направляясь прочь.

– Ведите меня уже, подальше отсюда.

Его посадили в фургон для перевозки преступников, и Синан мрачно опустил голову, глядя на наручники на его запястьях.

– Эй, парень, – услышал он над ухом и поднял глаза. Рядом с ним стоял невысокий черноволосый мужчина в той же серой форме, но Синан не мог сказать, был это тот же самый, что сковал его, или другой. – Слушай сюда, меня зовут Омер, понял? Внутри веди себя тихо, понятно? Не нарывайся, но и не трусь. И если что, имей в виду, можешь ко мне обратиться. Если меня не будет, я потом тебе скажу, кто сможет тебе помочь вместо меня.

Синан удивленно уставился на Омера, и видимо, большой знак вопроса проявился на его лбу.

– Твой старший брат служил со мной в одном полку, оказывается. Разве я не помогу братишке однополчанина?

Долю секунды Синан недоумевал, а потом понял, и ему отчаянно захотелось рассмеяться.

Мехмет и его друзья друзей по армии.

***

Гекхан подумал, что не был в своей комнате больше года. Он бывал в особняке, после того, как они узнали о болезни мамы, но в свою детскую комнату…Да, точно, в последний раз он заходил сюда на следующий день после восемнадцатилетия Селин. Чтобы забрать заранее собранные чемоданы. Уже прошло больше года. Как быстро летит время, и как много всего случилось за это время, особенно в последние недели.

Комната была прибрана, пыль тщательно вытерта, но было видно, что никто здесь не живет: кровать без одеяла и постельного белья, пустые полки, не было всех этих мелочей, что выдают жизнь обитателя комнаты.