– Приятель, пока вы с Хазан тут зажигали, мы с Эрдалом перевернули весь нахер Стамбул! Мне звонит Севда, в истерике, кричит, что Мехмет сжег свой дом и пропал, твой телефон не отвечает. Почему твой телефон не отвечает? Где твой телефон? Что с твоими руками? Ты возила его в больницу, или сразу в постель поволокла?

– Синан, я прошу тебя, давай не будем говорить об этом, – Мехмет заявил это самым мученическим тоном, и Синан едва не озлился.

– Зря просишь, только об этом и будем говорить. Хазан, свари нам кофе, а?

– Кофе тебе сварить? Ты пришел в мой дом с утра пораньше, оскорбляешь меня, ставишь в неловкое положение, и кофе теперь варить требуешь?

– Если не для меня, то хотя бы для погорельца нашего свари, посмотри на него, он еле на ногах держится. Славно она тебя заездила, да? И даже не накормила…

Мехмет поднялся на ноги, угрожающе подходя к Синану, его лицо было мрачным и полным жажды убийства – таких лиц Синан тоже перевидел множество, означало оно обычно, что его длинный язык снова довел его до беды.

Ну и ладно, били его люди и пострашнее Мехмета Йылдыза.

– Синан, – сквозь зубы прорычал Мехмет Йылдыз. – Еще слово об этом, и ты вылетишь в окно, понятно?

– Мужик, от тебя бензином несет! – Ошарашенно ответил Синан. – Бензином и гарью, ты что, не мылся со вчерашнего?

Мехмет сжал челюсти, отводя взгляд, и Синан опять оглядел его с ног до головы.

– Где остальная твоя одежда? – Спросил он, оглядываясь по сторонам. – Рубашку вы сбросили здесь, куда остальное выбросили? А, дай угадаю. Там же, где твой телефон, да? В твоем доме. В доме, который ты сжег, а потом…

– Синан! – Синан решил, что веселая ночь плохо повлияла на парочку. Хазан кроме «Синан» и «О Аллах» ничего произнести не могла, а Мехмету всплеск тестостерона добавил агрессии, потому что он честно пообещал «начистить морду» Синану.

– Руки сначала вылечи, – ядовито предложил Синан, двигаясь на кухню, раз уж Хазан не собиралась предлагать ему кофе. Он услышал, как за его спиной снова налилась неловкая тишина, и через несколько секунд оба его друга притопали вслед за ним, видимо, жаждали его общества.

– Ты бы принял душ, что ли, брат, я серьезно, от тебя несет, как от заправочной станции. В гостевой комнате лежали мои вещи, тебе может будет чуть мало, но все лучше, чем то, что на тебе сейчас, – Синан говорил это, стоя к ним спиной, управляясь с кофеваркой.

– Да, ты прав. Спасибо, – коротко ответил Мехмет, и Синан повернулся к нему, глядя на его руки.

– Стой, а как ты будешь принимать душ с этими повязками? – Слова «Хазан спинку потрет?» Синан мужественно проглотил под яростным взглядом Мехмета.

– Нужно будет перевязать заново, – ответила Хазан после неловкого молчания, и они с Мехметом переглянулись, переглянулись настолько многозначительно, что все сразу стало ясно – сразу стало ясно, чем закончилась прежняя перевязка.

– Медсестра перевяжет, – резко сказал Синан, останавливая их молчаливый разговор глазами, от которого с души воротило, если честно. – Медсестра перевяжет, в больнице, – твердо повторил он. – Надеюсь, ее ты не завалишь. – Он поднял палец, останавливая их угрожающие тирады. – Из больницы мы поедем и купим тебе какой-нибудь одежды, а потом поедем в полицию.

– В полицию? – Хазан осеклась. – Что значит, в полицию? Зачем?

– Эрдал сказал, что полиция ищет Мехмета. Что значит «за что»? – Переспросил он, когда Хазан задала глупый вопрос. – Потому что власти косо смотрят на поджигателей, Хазан, даже если они поджигают собственные дома! Не волнуйся, я позвоню в фирму, и адвоката пришлют прямо в участок. – Синан достал телефон, проверяя входящие сообщения. – О, Хазан, твой дядя. Обещает всех освежевать и выпотрошить, когда приедет из Измира. Что он делает в Измире? Но даже там он уже в курсе, что вас обоих нет на работе. О, папаня. Тоже рвет и мечет. У, Гекхан! – Синан поднял голову, глядя на смущенную парочку, и закатил глаза. – Ребята, вам серьезно пора пересмотреть свои жизненные принципы. Стоило вам раз в жизни опоздать на работу, и уже конец света на фирме.

– О Аллах, – в который уже раз повторила Хазан, хватаясь за голову. – Я совсем забыла, у меня встреча с господином Асланом…

– Позвони Дерин и попроси перенести, – посоветовал Синан в спину убегающей подруги. – Нет, я серьезно, наплюйте на них, устройте выходной. У вас ведь был секс, для вас обоих это праздник. Что, я неправду говорю, что ли? – Спросил он в лицо припечатавшего его к стене Мехмета. – Вам не то что выходной, тут парад надо устроить, с оркестром и танцорами, такое редкостное событие… Все, все, у тебя руки пораненые, не бей меня…

***

– Честное слово, – раздраженно сказал Синан, выходя из участка. – Это просто безобразие. Приличному человеку уже нельзя спокойно поджечь собственный дом. Какое вам дело, чем мы занимаемся в собственных домах? Хотим, убираем, хотим, поджигаем. Наше дело. Вас не касается.

– Господин Синан, ступайте уже.

– Нет, ну честное слово, это же грабеж, пятнадцать тысяч штрафа за собственный дом! Человеку жить негде, а вы его еще и штрафуете, вы понимаете, что вы бездомного ограбили?

– Господин Синан, – раздраженно сказал комиссар Серкан. – Если вам так хочется, мы можем обеспечить господину Мехмету арест вместо штрафа. И крыша над головой, и деньги сэкономите.

Мехмет закатил глаза, хватая Синана за рукав.

– Спасибо вам, комиссар. Спасибо, адвокат, я очень вам благодарен, – устало сказал он, потирая лицо. Они управились довольно скоро, с помощью адвоката, присланного от холдинга Эгеменов, плюс стараний Эрдала, который устроил, чтобы дело попало в руки приятеля его приятеля по армии. Иногда Синан жалел, что откупился от призыва в свое время, у Эрдала и Мехмета буквально везде находились приятели приятелей приятелей по армии, и все были готовы помочь, даже когда человеку приходило в голову сжечь собственный дом.

У Синана это в голове не укладывалось, и садясь за руль, он в который раз оглядел друга, пытаясь понять, что с ним происходит.

Мехмет не стал бы ни с того, ни с сего сжигать собственный дом. Дом, в котором прошло его детство, дом, в котором он был счастлив, дом, из которого ушел в ад, и в который вернулся из ада.

Он отказывался переезжать из него, пусть даже так ему было дальше до новой работы, пусть даже дом был старым и разваливался на куски, пусть протекала крыша и шалила проводка, Мехмет был твердо намерен жить там.

Он не мог просто вот так сжечь его. Что-то случилось. Что-то плохое случилось, и Синан не представлял, что это может быть.

Синан помог Мехмету пристегнуться, и тот благодарно улыбнулся, прикрывая глаза. С утра они успели переделать множество вещей. Заехали к врачу и перевязали ему руки, купили обезболивающие таблетки, купили одежды на несколько дней, отдали заявление на восстановление документов, потерянных в огне, получили взбучку от отца и Гекхана, и вот теперь приехали сдаваться полиции за поджог.

Бойкий адвокат под мертвое молчание Мехмета объяснил случившееся «угнетенным эмоциональным состоянием» в связи с «неприятными воспоминаниями времен военного прошлого», и уже как следует прокачанные всей нужной информацией Эрдалом комиссар Серкан и прокурор только сочувственно покивали, объяснив, что скорее всего, все обойдется штрафом, и Мехмет даже бровью не пошевелил, когда прокурор назвал совершенно несусветную сумму, на взгляд Синана, за поджог собственного дома-то.

Старого, разваливающегося на куски, с протекающей крышей и барахлящей проводкой, да его давно пора было сжечь, только услугу всему кварталу услужили, громко заявил Синан, обалдев от такой несправедливости, и полицейский тут же вцепился в него, задавая неприличные вопросы вроде таких как «а как вы оказывали эту услугу, если по словам господина Мехмета дом он сжигал в одиночестве?», и в конце концов Мехмету пришлось выйти из состояния полу-ступора, в котором тот пребывал с самого выхода из дома Хазан, и привычно потащить Синана прочь, пока не впутался в проблемы.