Захлопнув за собой дверь, она упала на нее спиной, тяжело дыша, зажмуриваясь от горячей волны стыда и стеснения, охватившей ее, и услышав движение позади нее, отскочила в сторону, развернувшись к ванной.

Она должна была войти и извиниться. Сказать, что не хотела его оскорбить или обидеть, принести извинения, сказать, что все понимает, что она дура, дура, дура, он должен ее простить, простить, но она не смогла, и когда увидела, что дверь открывается, она рванула прочь, к лестнице, вверх, к своей комнате.

– Хазан, – услышала она за своей спиной, и повернулась, и увидев его, замерла, неспособная пошевелиться, не умея сказать и слова. Мехмет шел к ней, медленно, настороженно, внимательно глядя на ее лицо, и она оглядывала его, стоявшего перед ней, высокого, сильного, в расстегнутой рубашке, под которой виднелись шрамы на его теле, менее страшные, чем шрамы на его душе.

Он стоял напротив нее, на пару ступенек ниже ее, так, что они были одного роста, и он поднял руку, проводя пальцами по ее волосам, по ее щеке, и она закрыла глаза, просто чувствуя прикосновение его горячих пальцев.

– Хазан, – тихо сказал он, и она открыла глаза, столкнувшись с его взглядом. Его синие глаза, глаза, которые когда-то казались ей ледяными, горели, и на этот раз он потянулся к ней, целуя ее, легко, нежно, мягко, словно проверяя, и словно что-то взорвалось в ней, и она ответила на поцелуй, жадно, горячо, глубоко, мягкий, нежный, вопросительный его поцелуй превратился в войну ртов, борьбу языков.

Она провела рукой по голой коже его груди и опять схватила рубашку, сминая ее, сталкивая ее с плеч, и он отстранился от нее, глядя на нее, и повел плечами, стряхивая рубашку, и она дернула ее, снимая с него и бросая ее на пол, и подняла руки, обхватив его лицо, глядя ему в глаза, почти касаясь губами его губ, и они смотрели друг на друга, и он опять смял ее губы своими, и она потянула его за собой, вверх по лестнице, выше и выше.

Комментарий к Часть 16

Что, удивила я вас? Не ждали хальвета так рано?

И да, мужик помыться так и не сумел, вот такое извращение, бгг.

========== Часть 17 ==========

Синан нервничал. Очень нервничал. И ему не нравилось нервничать. Когда он нервничал, он делал всякую фигню, и потом за эту фигню ему прилетало, и ему приходилось еще больше нервничать.

Последние месяцы, когда он начинал нервничать, он просто звал на помощь Мехмета, и тот быстро во всем разбирался. Проблема была в том, что на этот раз Синан нервничал из-за Мехмета.

– Хазан! – Крикнул он, барабаня в дверь. – Хазан, черт тебя побери, открывай!

Он услышал из-за двери приглушенное ругательство, и дверь открыла заспанная Хазан, зябко кутающаяся в халат.

– Уже десятый час, а ты до сих пор дрыхнешь? – Поразился Синан, протискиваясь мимо нее и не обращая внимания на ее попытки его выгнать. – В рабочий день? Че за дела?

Он развернулся к ней и наконец как следует ее рассмотрел, и тут же скривился. Он отлично знал этот вид. Этот вид на Хазан ему совсем не понравился.

– Тьфу, – Синан едва сдержал желание выругаться. – Нашла время. Давай, выгоняй своего мужика, у нас проблема.

– Проблема? – Хазан насторожилась, отпуская ворот халата, который придерживала рукой, и Синан снова скривился, отворачиваясь. Это было просто отвратительно. – Что случилось, Синан?

– Мне звонила Севда, соседка Мехмета, помнишь? У Мехмета сгорел дом! Понимаешь, дом сгорел.

– О, – только и ответила Хазан, и Синан передразнил ее.

– О. Конечно, «о». Сейчас скажешь «ого». Он не просто сгорел, это Мехмет его сжег. Натуральным образом облил бензином и сжег к чертовой матери. Соседи видели своими глазами. А потом он пропал, понимаешь, пропал, его нигде нет, телефон не отвечает, я уже с утра разбудил Эрдала и тот теперь рыщет по всему Стамбулу вместе с его армейскими друзьями, и…

Синан остановился, глядя на черную тряпку на полу у лестницы. Хазан проследила за ним взглядом и сделала шаг, чтобы поднять ее, но Синан успел первым.

– Это же… – Он потрясенно уставился на Хазан. – Это же рубашка Мехмета, – тихо сказал он, во все глаза глядя на Хазан и не веря в то, что видел.

Хазан медленно и мучительно заливалась краской.

– Охренеть! – Только и смог выдавить Синан, в ужасе отбрасывая от себя рубашку. – Охренеть!

– Ты все не так понял, – глазки Хазан так и забегали, явно собиралась начать врать. – Да, Мехмет переночевал у меня… Я… Встретила его. Я знаю про пожар. И… Он просто у меня тут переночевал, и все…

– Сестренка, – с отвращением сказал он. – У тебя засос на шее.

Не говоря уже, что-что, а в том, как выглядят женщины, проведшие удачную ночь, он разбирался, можно сказать, экспертом был.

– Я в ахере, дорогая подруга, – честно признался он. – То есть, Мехмет сжег свой дом, а ты потом его трахнула. Вот это я понимаю, прелюдия. Вот это я понимаю, страсть.

– Синан, – Хазан схватила его за грудки, угрожающе зашипев ему в лицо. – Веди себя прилично, хорошо? Давай не будем говорить об этом?

– Как я могу не говорить об этом? Сестренка, будь уверена, я только об этом говорить и могу, – честно признался Синан. – У меня ничего сейчас в голове нету, кроме мысли, что он сжег свой дом, а ты его трахнула!

– Заткнись! – Она толкнула его в грудь, отпихивая к стене. – Это получилось случайно, – сказала она, отворачиваясь, и Синан едва не подпрыгнул от столь идиотского замечания.

– Случайно? Ты загорала голой, а он споткнулся и упал в тебя?

– О Аллах, не будь таким вульгарным, – пискнула она, и он видел, что даже уши у нее покраснели.

– Он сжег свой дом, а ты его трахнула, вот что вульгарно, дорогая моя…

– Перестань это повторять! – Взвилась она. – И не смей это при нем говорить. Ему и так нелегко. – Они услышали шаги по лестнице, и Хазан опять зашипела на него, мастерски изображая змею. – Ни слова, понял? Ни слова об этом! Будешь вести себя, как джентльмен!

Трудно было так себя вести, когда твой лучший друг выходит из спальни твоей лучшей подруги с голым торсом и расцарапанной спиной. Хазан напоминала цветом спелый помидор, но она угрожающе смотрела на него, одним взглядом обещая ему кары небесные, если он вымолвит хоть слово. Синан во все глаза смотрел на Мехмета, который подобрал с пола грязную рубашку и натянул ее на себя, неловко пытаясь застегнуться перевязанными руками.

– Что с руками? – Спросил он Мехмета, старательно прячущего от него взгляд.

– Пустяки, – тихо ответил тот, глядя в сторону.

В комнате повисла тяжелая, натянутая как струна, тишина. Синан во все глаза рассматривал эту парочку. Мехмет стоял у лестницы, опустив плечи, склонив голову, а Хазан стояла у окна, все еще красная и явно злая, но еще и смущенная. Прелестно, просто прелестно.

– Слышал, у тебя была жаркая ночь, Мехмет. Сначала ты поджег свой дом, а потом постель Хазан. Поздравляю.

– Синан! – Хазан некрасиво взвизгнула, и Синан ухмыльнулся.

– Дорогая, я никогда не был джентльменом, зря ты на это рассчитывала. Аллах, я теперь чувствую себя, как Росс из «Друзей». Моя сестра! И мой лучший друг! – Хазан хлопнула себя по лбу, закатывая глаза, а Синан продолжал дурачиться. – Или можно и наоборот тоже, в моем случае тоже сгодится. Мой брат и моя лучшая подруга!

– О Аллах, – на этот раз это был Мехмет. Он закрыл лицо перевязанными руками и тяжело присел на диван. – О Аллах.

– Они о господе вспомнили, поздравляю. Поздно, надо было думать до того, как вы согрешили, не дождавшись никаха, – Синан вовсе не собирался отпускать эту тему.

Он еще год ее отпускать не будет, хрен вам.

Синан собирался отпустить еще пару скабрезных шуток, благо на ум пришло немало, но звонок телефона спас Мехмета и Хазан, на некоторое время.

– Эрдал? Да, спасибо, да, я уже знаю, он напротив меня. Угу, спасибо. Хорошо. Спасибо тебе.

– Эрдал? – Переспросил Мехмет, опуская руки, и Синан закатил глаза, отключая звук телефона.