– Не хочу я замуж, – Эдже сморщила нос, но ее дядя продолжал веселиться.

– Ты неправильно расставила приоритеты, племянница. Тут главное не замуж, а акции холдинга. Найдем тебе фиктивного мужа – и ты тоже сможешь по собственной воле спустить холдинг в унитаз, чтобы в конце, когда все наконец закончится, с чувством исполненного долга сказать, что тоже приложила к этому руку. Фазилет, давай выдадим ее замуж, ну вот хотя бы за того солдафона с сдвинутым чердаком, вроде бы наша Эдже уже и так всем заявила, что потеряла с ним девственность, будет хотя бы не жалко.

– Дядя! – Эдже густо покраснела, едва не до слез, но Кудрет только разошелся, мерзавец.

– За Хазыма еще ее можем выдать, чем не партия? Он, конечно, старый, зато дурее тебя, дорогая племянница, а такое трудно найти… А все, конечно же, ты, дорогая моя Фазилет, твое воспитание. Ты постаралась. Одну дочь воспитала дурой, вторую – придурочной. Поздравляю. Эмин Зеки на том свете не нарадуется на детей.

Эдже встала из-за стола и выскочила из столовой, хлопнув дверью.

– Какая же ты сволочь, Кудрет, – прошипела Фазилет, прожигая брата покойного мужа взглядом, но тот и бровью не повел.

– Вместо того, чтобы визжать тут на меня, дорогая невестка, лучше уж свою дочь приведи к порядку. Что творит эта ненормальная Хазан? Носится всюду с этим нелепым охранником, затащила его в совет директоров холдинга, таскает его по делам своей фирмы, днюет и ночует с ним. Не говорю уж об этом малохольном Синане, который вечно за него хватается, как за трость. Вот и сейчас они все трое умотали в Агву – чем они там занимаются? Что у них за отношения? Поговори с ней как мать! Если она спит с этим солдафоном…

– Кудрет!

– Что «Кудрет»? Или ты думаешь, твоя дочь до сих пор невинная девственница? А откуда у ее сестры тогда такие фантазии, а? Ты научила, что ли? Даже если она с ним и спит, это не повод возвышать своего любовничка до положения директора холдинга. Пусть возвращается в холдинг сама и бросает эту идиотскую фирму, этот бред с веганской косметикой или что они там устраивают, психопаты… У Хазыма течет крыша, у Гекхана она уже давно протекла, у Синана ее никогда и не было, сейчас только не хватает, чтобы Хазан вместо головы начала думать…

– Заткнись! – Фазилет перебила его прежде, чем он успел произнести то, что собирался, а то она убила бы его.

– Поговори с дочерью, Фазилет, – деверь встал из-за стола, взглядом прижимая ее к стулу. – Пусть возвращается в холдинг или отдаст управление акциями мне. – Он наклонился к ней, поднеся свое лицо к ее, близко-близко, и сказал ей, тихо-тихо. – Холдинг в опасности, Фазилет. Компания, которую помог построить твой муж, в опасности. Мы не можем ее потерять. Твой муж слишком много заплатил за долю в ней.

– О чем ты говоришь? – Шепотом спросила Фазилет, и Кудрет ухмыльнулся.

– Ты знаешь, Фазилет. Все ты знаешь, ведьма, – он криво улыбнулся, одним углом губ, и его лицо превратилось в уродливую двуличную маску. – Я знаю, что ты все знаешь. Как тебе не стыдно перед покойной Севинч?

***

Они сидели на берегу реки и смотрели на бегущие мимо воды, в которых отражался их костер. Это была идея Мехмета, заночевать в палатке на берегу реки, и он ставил палатку, он разводил костер, он жарил мясо на огне, хотя Хазан с Синаном пытались помочь, как могли, и теперь, после ужина, они просто сидели и смотрели в темные воды реки.

Хазан молчала, а Мехмет рассказывал какую-то историю о том, как они с классом ходили в поход, когда ему было двенадцать, и, наверное, это было побочным эффектом его невероятной памяти – он рассказывал эту историю очень долго, очень подробно и очень занудно. Он помнил все, что было в тот день – перечислил имена каждого его сопровождавшего, сообщил, что было в них в тот день необычного, что он взял с собой в тот поход, какую книгу он читал в автобусе, о чем разговаривал с одноклассницей Сахрой, как он был потрясен, когда впервые в жизни выехал на простор за пределы города, потому что до этого он всегда был в окружении домов, как…

– Мехмет, – Синан улыбнулся, останавливая его. – Перестань. У тебя плохо получается.

– Что плохо получается? – Не понял тот, и Хазан хмыкнула.

– Отвлекать его хорошей историей, Мехмет. У Синана такое получается, у тебя – нет.

– С чего это вдруг? – Мехмет обиделся, и Синан недоверчиво оглянулся на него.

– Для начала нужна хорошая история. Эта была не очень, честно тебе скажу. Ну, разве что, кроме того, что твоя одноклассница Сахра была в тебя влюблена. Ты разбивал сердца с детства. Я так и знал.

– Да нет, не выдумывай, – Мехмет рассмеялся, качая головой, и Синан повернулся к Хазан.

– Хазан, твой вердикт?

– Была, Мехмет, – подтвердила та. – Девчонка обсуждала с тобой реактивные самолеты, Мехмет. Включи мозг. То есть, – добавила она после паузы. – Если она сейчас пилот или работает в аэропорту, или…

– Она работает в пекарне, – признал Мехмет, и Синан с Хазан хлопнули друг друга в ладони, давая «пять». – Это все равно не доказательство.

– Кто была твоя первая девчонка? – Спросил Синан, и Мехмет неопределенно промычал что-то, явно не желая делиться. – Не, ну правда? Кто?

– Ее звали Наз, – ответил он, и строго посмотрел на него, когда тот покрутил рукой, ожидая подробности. – Она была моей одноклассницей. На этом все.

– Что, не будет подробностей, какого цвета на ней было платье, когда вы впервые встретились, о чем вы говорили, что сказала тетя Мехрибан, когда ты сбил ее на велосипеде, когда гнался за Наз с цветами, а? Где теперь детали, когда нам стало интересно? – Хазан захихикала, когда Мехмет сурово уставился на нее.

Мехмет пожал плечами.

– Да нет, там не было ничего особенного. Просто одноклассница, с которой мы ходили в кино и которую я провожал до дома, а потом она переехала с родителями в Анкару, и все закончилось. А кто был твоим первым парнем?

– Его звали Эдди, и он был идиот, – спокойно ответила Хазан, и Мехмет кивнул.

– О, – он задумчиво покивал, будто она сказала что-то очень содержательное. – Очень захватывающая история.

– Вот так все и было, – ответила Хазан, улыбаясь, и Синан покачал головой, затягиваясь сигаретой.

– Это чушь, сестричка. Ты нам практически ничего не сказала. В пятнадцать лет все парни – идиоты.

– Ну, рассказывать мне еще меньше, чем Мехмету, – хихикнула она. – Мы тоже ходили вместе в кино, но ему зато не приходилось меня провожать. Мы оба жили в пансионе. Потом он ушел от меня к Фарах, и я впервые за многие годы воздала хвалы Аллаху за это.

Они расхохотались, пугая громким смехом поющих сверчков.

Отсмеявшись, Синан откинулся на спину, глядя на звезды.

– Я бы рассказал вам про свою первую, но вы и так про нее знаете больше, чем надо.

– Это что, госпожа Ниль? – Удивленно переспросил Мехмет, и Синан кивнул.

– Мы сходились и расставались с ней, наверное, раз двадцать. Мы же еще в детстве все вместе дружили, помнишь, Хазан? Ну как дружили, родители свозят детей в один дом и говорят: «играйте». Кто там еще был, Хазан? Ребята, которых привозили, чтобы мы стали лучшими друзьями? Мерт, Умут, Асия, Фериде… Была бы у меня память как у тебя, Мехмет, я бы их всех до единого перечислил, но я многих из них уже не помню. Они просто испарились один за другим. Остались только мы трое, правда, Хазан? Ты, я и Ниль. А потом Хазан отправили в Америку, и мы с Ниль остались совсем одни, два одиночества на белом свете.

– Не стоило вам начинать встречаться, – сказала Хазан, отворачиваясь от него, и Синан вздохнул.

– Ее мама очень этого хотела. – Синан снова затянулся и выдохнув колечко дыма почти обрадовался – у него впервые получилось настолько ровное и плотное колечко. – У Ниль тоже потом умерла мама, – тихо сказал он. – Послушайте, – сказал он после короткого молчания. – Интересная история. Мы теперь все тут наравне. Мы все трое – сироты. То есть, наверное судьбой было предназначено, чтобы я вас догнал.

– Синан, – недовольно воскликнул Мехмет, и Синан грустно фыркнул.