– Мехмет, – попросила Хазан, – Синан закончил анализ коммерческого предложения, которое отдала ему в понедельник?

«Синан закончил». Это значило, «закончил ли ты?». Она это понимала, Фарах это понимала, Синан это понимал.

– Он работает над этим.

Хазан твердо посмотрела ему в глаза.

– Вот пусть он, – она выделила последнее слово, – и работает. Фарах, – почти сердито сказала она. – Нам пора.

Мехмет знал, куда им пора – на встречу с представителями кинокомпании с которой они собирались заключить контракт на косметику для нового сериала. Вечером, знал Мехмет, девушки шли с киношниками в клуб, и в другое время Синан пошел бы с ними, но Синан уже больше полугода не ходил в клубы, и сначала журналисты этому удивлялись, потом пытались найти причины, а потом просто-напросто забыли про него, и это Синана здорово обидело.

Синан влетел в кабинет, пыхтя от негодования.

– Где там это коммерческое предложение? – Сердито забубнил он, роясь в своем компьютере, и Мехмет нажал кнопку «Отправить».

– Только что переслал.

– Не получил пока… А нет, вот, вижу. Что, уже все готово?

– Почти, – сухо ответил Мехмет, и Синан хмыкнул.

– Ладно, закончу сам. Меня только что Хазан вздрючила. – Мехмет приподнял брови, глядя на него, и Синан закатил глаза. – Я, видите ли, слишком тебя эксплуатирую. Брат, я тебя эксплуатирую?

– Не без того, – признал Мехмет, улыбаясь. – Я мог бы зарабатывать деньги твоего отца просто заливаясь кофе в коридоре и пялясь на тебя во все глаза, как Эрдал.

– Брат, ты бы сдох от скуки, с твоим-то гигантским мозгом, так бы и усох там, считая плитку на полу. Сколько там ее, кстати, ты в прошлый раз говорил?

– Триста сорок две, – автоматически ответил Мехмет. – Сто восемнадцать белых, сто…

– Молчи, молчи, молчи, у меня крыша от этого едет, как у тебя еще не поехала?

Мехмет сжал зубы. Он знал, что в таких словах нет ничего особенного, что это даже не шутка, а простое, обычное для любого человека выражение, но для него любое упоминание сумасшествия было ударом по незаживающей ране.

Я не сойду с ума, мама. Я не сойду с ума.

– Так что, Хазан бы радоваться, ты занимаешь мозг и приносишь пользу ей и ее фирме, я отдыхаю, папаня тратит деньги и думает, что откупился от меня, все довольны и счастливы. Чем она недовольна?

Мехмет развел руки.

– Да она родилась недовольной, – хмыкнул он, но Синан покачал головой.

– Неправда. В детстве она была веселой девчонкой. Боевой была, конечно, могла меня уже тогда скрутить, но всегда готовой на прикол. Эх, брат, какие мы с ней выкидывали фокусы! А как нам за это влетало! А потом ее отправили в Америку, и оттуда она вернулась грымзой.

Мехмет сочувствовал его воспоминаниям, но сам он Хазан знал исключительно грымзой, а потому не мог сопереживать.

– Что-то папаша сегодня совсем с цепи сорвался, – удивился вдруг Синан, глядя в экран телефона. Звонки отца он обычно ставил на беззвучный режим без вибрации, чтобы легко их упускать, и судя по его помрачневшему лицу, сегодня за это ему могло достаться. – Он мне весь день названивал по ходу. Стой, – вдруг сказал он, переменившись в лице. – Ну конечно же. Десятое ноября.

– Да, сегодня десятое, – подтвердил Мехмет, удивленно глядя на него. – Что такое?

– Сегодня же великий день скорби по моему невинно похищенному брату. Твою мать, – выругался он. – Сегодня мне полагалось вместе с родителями предаваться горю по поводу его тридцатого дня рождения.

– Для твоих родителей, – тихо сказал Мехмет после долгой паузы, – все это очень непросто.

– Это непросто для нас всех, – сердито ответил Синан.

Да, и наверное, детям было тяжелее. Пока родители страдали о своей потере, дети не могли понять, за что расплачиваются они. Они ведь просто были детьми.

– Давай сходим куда-нибудь вечером, – предложил Синан. – Домой я не пойду до последнего.

– На тренировку? – Предложил Мехмет, и Синан фыркнул.

– Все еще надеешься воспитать из меня бойца?

– Уверен, что воспитаю, – твердо сказал Мехмет. – Давай, поработаем над твоей левой.

Когда они приехали в особняк Эгеменов, было уже поздно, но господин Хазым еще был на ногах, да еще как на ногах. Господин Хазым стоял у двери особняка, пылая от ярости, и Мехмет почувствовал робость, когда, наскоро кивнув, двинулся мимо него к своему припаркованному во дворе мотоциклу, который он оставлял каждый день по утрам, уезжая с Синаном на машине.

– Как ты мог? – Зашипел господин Эгемен, громко, звонко, словно встревоженная змея. – Как ты мог так поступить? Как вы могли так поступить? Неблагодарные, дрянные создания! Как вы могли пропустить такой день?

– А что такое, папа? – Нагло спросил Синан. – Никто не приехал плакаться по дражайшему Ягызу? Какая жалость.

– Какой же ты мерзавец, – почти просвистел, задыхаясь, господин Хазым. – Какие же вы мерзавцы. Ваша мать ждала вас весь день…

– О да, единственный день в году она нас ждет, чтобы промыть нам мозги о прекраснейшем Ягызе. Спасибо, ее речь я уже выучил наизусть, и про его маленькие ручки, и про его нежные волосики, и про прекрасные голубые глазки, все выучил как молитву. Решил, что в этот раз обойдусь.

Мехмет подошел к нему ближе, справедливо опасаясь взрыва. Господин Хазым, казалось, трясся от ярости.

– И видно, всех уже затрахала эта история, раз уж даже ваши с мамой друзья не явились на поминки нашего милого братика.

– Ягыз не мертв! – Вскрикнул его отец, содрогаясь всем телом. – Он не мертв!

– Если он жив, – прошипел Синан, сузив глаза, – Аллахом клянусь, я сам бы его убил!

Мехмет успел перехватить ладонь господина Хазыма у самого лица Синана. Синан закрыл глаза, очевидно готовый к удару, и господин Хазым ошеломленно уставился на Мехмета, не веря, что тот посмел остановить его.

– Я плачу тебе деньги, – прохрипел он, и Мехмет твердо взглянул ему в лицо.

– За то, чтобы его защищать, господин Хазым, – ответил он.

– Пошел вон, – процедил он сквозь зубы, и Мехмет посмотрел на Синана. Тот мрачно смотрел в лицо отца. – Что, щенок, уже без телохранителя и с отцом поговорить не можешь?

– Мехмет, иди домой, – твердо сказал Синан, не отрывая взгляда от отца. Мехмет заколебался, и Синан перевел на него взгляд. – Иди.

Мехмет кивнул и удалился, терзаемый мрачными предчувствиями, и эти предчувствия не обманули. Он уже почти заснул, когда раздался телефонный звонок, и он сжал зубы, когда увидел, кто звонит. Хазан.

– Какого хрена ты его отпустил? – Раздался ее визгливый голос, и Мехмет устало вздохнул.

– Доброй ночи, Хазан.

– В аду я видела такую ночь! Синан здесь, в клубе, уже нажрался до зеленых чертей! Какого черта ты выпустил его из виду!

– Следи за ним, я скоро буду, – ответил Мехмет и отключился, не слушая проклятья Хазан. Он сам чертыхался – этого только и не хватало, Синан сорвался. Он должен был это предвидеть, но он надеялся, что Синан сможет устоять… По-видимому, не после скандала, который ему закатил Хазым Эгемен, вот уж правда, отец века.

Когда он добрался до клуба, Хазан ждала его снаружи, а бесчувственное тело Синана лежало на скамье. Мехмет проверил часы – была уже половина пятого, но даже и так, Синан похоже пил бутылками прямо с горла, чтобы так отрубиться. Или же все-таки несколько месяцев воздержания понизили уровень толерантности к алкоголю в его теле.

Хазан устало клевала носом, она явно была вымотана, хоть и явно трезва – это была вечеринка с деловыми партнерами, и на таких мероприятиях она никогда не пила.

– Твоя машина? – Спросил он, и Хазан указала на стоянку. Мехмет посмотрел на нее, она еле шевелилась, и ей очевидно не стоило садиться за руль. – Давай ключи, – велел он, и Хазан окинула его гордым взглядом. – Тебе сейчас нельзя за руль, у тебя глаза слипаются, – сказал он, сжав челюсти. – Я поставлю там мотоцикл и приведу твою машину, а потом отвезу вас по домам.

Она фыркнула, протягивая ему ключи.