– Я думала, про мотоцикл была шутка, – ни с того, ни с сего сказала она. – Ты и правда его так и не продал?

– Да, на чем еще мне заниматься сексом? – Раздраженно сказал он, опуская забрало шлема, и Хазан возмущенно выпучила глаза.

Когда через несколько минут он вернулся на серебристом мерседесе Хазан, та сделала вид, будто ничего и не было. Она безразлично смотрела, как он загружает на заднее сидение Синана, и спокойно села на пассажирское место рядом с ним, глядя, как он настороженно оглядывается по сторонам, заводя мотор.

– Ты словно врагов из засады ждешь, – недовольно сказала она. – Что-то случилось?

– Нет, – ответил он, – показалось, что видел уже вон того человека, – он дернул подбородком, показывая на мужчину в конце улицы.

– Показалось или правда видел? – С подозрением спросила она, и он усмехнулся.

– Правда видел. Просто это охранник клуба, я сейчас это понял.

Когда машина проехала мимо того мужчины, Мехмет пальцем покрутил у своей груди, намекая на бейдж на куртке мужчины.

– И что, ты всегда так разглядываешь людей? – Спросила Хазан, и когда он кивнул, протянула. – А, ну конечно, профессиональная привычка.

– Не совсем, – Мехмет улыбнулся. – Это привычка из детства. – Хазан приподняла брови, глядя на него, и он объяснил. – Мама всегда настаивала, чтобы я запоминал и пересказывал ей по вечерам. Каждого человека, который подходил и заговаривал со мной, или просто слишком долго на меня смотрел. Каждую машину, которая проезжает мимо нашего дома. Чтобы запоминал до малейших деталей, а потом пересказал ей все. Это у нее была такая… Привычка, – усмехнулся он.

Тогда он не понимал, что это была развивающаяся паранойя матери. Сначала это казалось веселой игрой, потом утомляющей заботой матери-наседки, а было признаком затяжной болезни. Но привычка выработалась, смотреть по сторонам, следить и запоминать, запоминать, запоминать.

Я не сойду с ума, мама. Не сойду, не сойду, мама, не сойду.

«Первые признаки параноидальной шизофрении обычно появляются в зрелом возрасте, после тридцати. Не хочу вас пугать, но вам следует внимательно следить за собой, господин Йылдыз. Такого рода болезни могут передаваться по наследству».

Не было, не будет, не со мной.

Он не спрашивая повез их к «Плазе», где была квартира Хазан. Он не мог вести Синана теперь в особняк, не после того разговора, который очевидно стал причиной срыва Синана, и не в свое скромное жилище – Синан бывал там и даже ночевал много раз, но при мысли, что Хазан увидит это, ему стало тошно. Да и само собой, Хазан решила бы отвезти Синана к ней – у нее была гостевая комната, в которой у Синана даже были какие-то вещи, так часто он у нее ночевал. «Нет, я никогда с ней не спал, брат, что за мысли, она же мне как родной братан, аж тошнит от твоих слов». Мехмет улыбнулся этой мысли, поднимая и закидывая Синана на плечо. Они прошли мимо сонного консьержа к лифту, и он отметил, что Хазан и правда еле ползет, и не дай Аллах, ему и ее нести придется. Но она, зевая и клевая носом, добралась до двери и даже спокойно открыла замок. Она провела его в гостевую комнату, скидывая с постели покрывало, и помогла ему стащить с Синана куртку, обувь и штаны. Хазан посмотрела на часы, простонав.

– Хвала Аллаху, завтра суббота. – Она потерла глаза, глядя на Мехмета. – Идем, я постелю тебе на диване.

Мехмет опешил.

– Нет, спасибо, я поеду домой.

– Не неси чушь, Мехмет, серьезно. Ложись. У меня отличный диван, поместишься даже вместе с Фарах. Кстати, хочешь, я ее позову, она же тут, через стенку живет.

– Аллах-Аллах, – только и поежился Мехмет, выходя из комнаты Синана, но Хазан, по-видимому, вошла в раж.

– А у нее ведь, кстати, тоже есть свободная комната. Давай разбудим ее, напросимся тебя приютить? Она будет рада.

– Благодарю покорно, – сухо ответил он.

– Ну серьезно, у нее есть вторая спальня, – веселилась она. – Если что, подопрешь дверь изнутри комодом. У нее тяжелый комод, она не прорвется.

Мехмед покачал головой, сдерживая усмешку, и Хазан рассмеялась.

– Жди здесь, я принесу подушку и простыни.

– Хазан, правда, не надо, я пойду домой.

– Черта с два ты пойдешь, уважаемый, – твердо сказала она. – Завтра с утра это тело будет страдать похмельем. И черта с два я буду с ним возиться. Это твоя работа. Так что или заявляешься сюда завтра с первыми лучами солнца и аспирином, или ложись спать здесь. Твой выбор, братец.

Мехмет покачал головой, сдаваясь.

========== Часть 8 ==========

Хазан зевнула, потирая лицо, шлепая босыми ногами на кухню, тихо проклиная себя, что проснулась раньше, чем надеялась. Она спустилась по лестнице, когда вдруг услышала тихое покашливание. Проклятье. Она совсем про него забыла.

Мехмет Йылдыз сидел на диване. Подушка, покрывало и простыни были сложены в аккуратную стопочку рядом с ним, он был одет и застегнут на все пуговицы, волосы были аккуратно причесаны, хотя челка чуть выбивалась, необычно для него, и он не был как обычно тщательно выбрит – лицо покрывала густая щетина.

Хазан отказалась смущаться. Ей нечего было смущаться. На ней был совершенно приличный, удобный, практичный халат поверх добропорядочной ночной сорочки, да, короткие, но не короче ее обычных юбок. И в том, что она была босая, она тоже ничего неудобного не видела.

Вовсе не было никаких причин пялиться на нее, как будто она вышла голой, и осуждать за это.

Может быть, он ее не осуждал. Ей просто постоянно так казалось.

– Ты уже проснулся? – Быстро спросила она. – Если хочешь принять душ, можешь занять тот, что в гостевой комнате. Если Синан проснется, то и черт с ним. Что сначала, кофе или душ?

– Я подожду, пока он проснется.

Хазан подавила желание сразу же встать на дыбы. Не следовало, не следовало думать о нем плохо, она пообещала себе, что не будет сразу же думать о нем плохо. Что его слова не были попыткой бросить ей в лицо: «смотри, я думаю о нем, забочусь о нем, а ты?»

Она не соревновалась с Мехметом Йылдызом за дружбу Синана. Она была его самым близким другом детства, а он всего-навсего охранником, который был в его жизни всего несколько месяцев. Хазан закатила глаза.

– Хорошо, тогда сварю тебе кофе.

Она прошла на кухню и налила себе стакан минеральной воды. Возиться с кофе совсем не хотелось, но надо было исполнять обязанности хозяйки. Лучше бы она отправила его домой, сама не понимала, зачем предложила ему остаться.

– Если хочешь, – сказал он, появляясь у нее за спиной. – Я могу приготовить завтрак, а ты пока можешь заняться, – он скользнул взглядом по ее все еще заспанному лицу, – своими делами.

Хазан фыркнула, глядя на него.

– Это что, все еще бойкот? Не хочешь есть приготовленную мною еду из принципа?

– Нет, – отрезал Мехмет, – из чувства самосохранения.

– А что такое? – Оскорбилась Хазан. – Думаешь, отравлю?

– Думаю, ты не умеешь готовить.

– Я не умею готовить? – Хазан прищурилась, и Мехмет скривил губы в усмешке.

– Сэндвичи едой не считаются.

– Я люблю сэндвичи, – с вызовом ответила Хазан, но Мехмет только серьезно кивнул.

– Я приготовлю, не волнуйся.

Хазан послушно отступила – не больно-то ей и хотелось готовить, но заглянув в спальню друга и глядя на его бледное лицо, она вдруг подумала, что именно так Мехмет Йылдыз полностью захватил жизнь Синана Эгемена. «Не волнуйся, я сделаю это, не волнуйся, я сделаю то, не волнуйся, я обо всем подумаю, не волнуйся, я все решил». Именно это он постоянно говорил. «Не волнуйся, я позабочусь».

Хазан сама поддалась этому, разве нет? Ночью она велела ему остаться, чтобы заботиться утром о Синане. О ее друге. О ее лучшем друге. Она буквально заставила остаться в ее квартире малознокомого мужика с манией контроля и явно протекающей кровлей, чтобы он вместо нее заботился утром о ее друге детства.

Да что же она за друг такой, подумала Хазан, глядя на лицо Синана.