- Утопилась! - вскрикнула тетушка Джина. - Бедная! Столько ждать и даже не повидаться с сыном! Он ведь у нее единственный...
Но ее быстро заставили замолчать. Не годилось, чтоб эту неприятную новость слышала госпожа Минами. Тем более сейчас: господин Ито известил ее, что сегодня точно к ней будет.
- Я сделал что смог, - говорил господин Арэта. - Можно. Но...
- Но?
- Вид у него... С каждым разом это все труднее. Я вызову его, и он придет. Только видеть его не надо. Никому не надо.
- Я выдержу.
- Вы-то да... Я не о вас...
- Предупредите слуг, чтобы свет нигде не зажигали. И вызывайте.
- Повинуюсь.
Как день перевалил за середину, с неба, затянутого серой пеленой, посыпался мелкий дождик, и все сеялся и сеялся, шелестя по листьям в саду. Госпожа Минами сидела в глубине террасы, вдыхая свежий влажный воздух, а ее маленькая дочка топотала по краю мокрого настила и смеялась, подставляя личико под холодные капли. Потом она заскучала и захныкала, девушки подхватили ее и унесли в глубину дома. Госпожа Минами осталась сидеть на террасе, туда же ей принесли чай.
На кухонном дворе пыль, прибитая дождем, липла к подошвам жидкой грязью. Мерная хозяйственная суета продолжалась несмотря ни на что, в домике служанок проветривали угол госпожи Шизуки, раздвинув все двери. Ее постель мокла на улице, пока тетушка Джина не спохватилась и не забрала ее внутрь.
Господин Арэта, вернувшись с горной тропы, скрылся в господском доме и с тех пор от господина Ито не выходил. Госпоже Минами отправили с кухни сладкое сливовое вино и фрукты.
Наступил вечер.
Когда стемнело, господин Ито пришел к своей жене. Дождь кончился, только отдельные капли падали с ветвей в лужи. В доме шуршала ткань, потрескивали светильники, перешептывались за ширмами служанки. Госпожа Минами боязливо подняла на мужа глаза, встретила его спокойный взгляд, и ей самой безотчетно стало спокойнее. Она взяла с низкого столика вино, налила в чашки.
За ширмами прислушивались. Негромкий мужской голос что-то спрашивал, ему отвечал тихий голосок госпожи Минами. Раз или два они засмеялись. В дальней комнате возилась девочка, все никак не могла заснуть. Ее тихонько укладывали, напевно бормотала над ней няня.
Снаружи меж тем холодало, ночь после дождя обещала тишину и свежесть. На небе, все еще затянутом мутью, не светилось ни единой звезды. Сразу за террасой начиналась чернильная темнота.
- Погасите свет, - отчетливо произнес голос господина Ито.
Служанки поспешили накрыть светильники. Теперь и в доме стояла непроглядная тьма.
Госпожу Минами пробрал легкий озноб. Она хотела попросить, чтобы оставили хотя бы один светильник, но не осмелилась. В темноте шелестела одежда - господин Ито раздевался.
Госпожа Минами распахнула кимоно и вздрогнула от холода. Откуда-то повеяло сквозняком. За дальними ширмами тоненько заплакала девочка и тут же замолчала, словно ей ладонью закрыли рот.
Твердая мужская рука обхватила женщину за талию и приподняла, высвобождая край кимоно, отбрасывая последнюю преграду. На ее обнаженное тело навалился холодный и тяжелый господин Ито. Его жена стиснула зубы и постаралась подчиниться, открыться, отдаться неизбежному, терпя боль, пересиливая нарастающий страх.
Ближний светильник, похоже, накрыли недостаточно тщательно - за плотной тканью ширмы затлел легкий огонек, торопливо задвигалась служанка, пытаясь его погасить, но он все разгорался. И в его дрожащем свете госпожа Минами увидела, что за лицо нависло над ней.
Не в силах издать ни звука, не в силах вздохнуть, теряя сознание от ужаса, она последним усилием дотянулась до ширмы и опрокинула ее на огонь. Ткань вспыхнула.
То, что только что овладело несчастной женщиной, теперь воздвиглось над ней в полный рост. Служанки, до тех пор забившиеся по углам, бросились было тушить горевшую ткань, но оно... это... повернуло к ним белое лицо-череп с черными провалами глазниц, и протянулась поверх огня костлявая длинная рука.
С воплями ужаса бросились они разбегаться, как куры из курятника, оставив лежащую в беспамятстве госпожу. Тень с белым лицом поплыла за ними.
Женский визг разбудил поместье. Стража прибежала на крик, не понимая, что происходит. Они никого не увидели, кроме насмерть перепуганных девушек, повторявших, точно в бреду:
- Юрэй! Юрэй!
Сам юрэй, гневный призрак непогребенного, исчез бесследно.
В доме разгорался пожар. Те из стражников, что прибежали позже, не задерживаясь, кинулись его тушить, но в толкотне и неразберихе мешали друг другу, и только успели вынести госпожу и ее дочку, как затрещали в пламени бамбуковые и шелковые пологи и ширмы, и ничего больше спасти уже было нельзя. Пол горел, горели опорные столбы, с крыши в огонь сыпалась и трещала, раскалываясь, черепица.
Из колодца таскали воду, поливали стены снаружи, пытаясь помешать разлету искр. Но кое-где загорались и деревья в саду; их спешно рубили. Спасали уже не дом, спасали поместье с его жилыми домами и хозяйственными постройками, кухней, конюшнями и кладовыми. Помогало то, что влага от вчерашнего дождя не успела просохнуть - но на мокрой земле ноги скользили, люди падали, разливали воду. К утру огонь все же удалось остановить. Колодец к этому времени вычерпали до дна, таскали воду из реки.
На террасе господского дома, освещенной багровыми сполохами, всю ночь неподвижно стоял господин Ито, хмуро глядя на людскую суету. Поодаль от него стоял господин Арэта, опустив голову, не поднимая глаз от земли. Никто из них не произнес ни слова.
