В исламском мире бытует изречение «Даже Аллах не в силах сделать бывшее не бывшим». В нашей реальности все иначе. Если мир не являет собой непреложную объективность, его можно корректировать, подправлять, редактировать, увязывать с образом сакрального Должного.
Это еще не все. К примеру, понятие проблемы представляется нам самоочевидным. На самом же деле это не так: культура определяет, что есть проблема и каковы «правильные» пути решения этой проблемы. К примеру, традиционное крестьянство России хронически страдало от малоземелья. В традиционной семье рождались и выживали несколько сыновей, которые потом заводили собственные семьи. Однако земельный надел конечен. Участок земли меньше определенного предела не мог прокормить новые семьи. Из этой ситуации существовало три выхода: переселенческое движение на пустые земли; отход от традиционной технологии и освоение новых, прогрессивных технологий и, наконец, так называемый черный передел, то есть всеобщий передел земли и ликвидация помещичьего землевладения.
Переселение было достаточно сложным и дорогим предприятием, пустые земли существовали преимущественно на окраинах государства. Крестьяне с трудом поднимались на переезд, а случалось, и возвращались обратно. Власть и земская интеллигенция подвигали крестьян к освоению новых технологий, от чего традиционно ориентированный крестьянин категорически отказывался. Патриархальная крестьянская культура видела решение своей главной проблемы во всеобщем переделе земли. Крестьяне постоянно ждали «государевой воли», которая ликвидирует частную собственность на землю и передаст все пахотные земли в руки крестьянской общины. С этими упованиями крестьянство вошло в Февральскую революцию. Декрет о национализации всей земли и установлении для крестьян бесплатного землепользования от 12 ноября 1917 года обеспечил победу большевиков в Гражданской войне. Восторжествовало крестьянское понимание Должного, соответствующего традиционной культуре и отвечающего вековым упованиям крестьянства.
Так мы переходим к теме Должного: Должное – одна из центральных категорий средневековой культуры, описывающая совершенный идеал, трактуемый как сакральная норма. Должное невоплотимо в реальности, поскольку противостоит природе человека и природе социальных отношений, однако понимается как норма, которая обязательна для каждого правоверного и однажды воссияет во всей полноте.
Должное – сакральная истина, которая истинна в некотором высшем смысле. На уровне пошлой эмпирики реальность (сущее) может не соответствовать Должному. Не соответствовать здесь и теперь. Но соответствовать божественному замыслу, который непременно будет реализован в точке пресуществления. Пошлый и бескрылый европеец исследует объективную реальность; носитель идеи Должного, вглядываясь в образ реальности, провидит замысел Создателя и узнает контуры этого замысла, скрытые в хаосе случайных и сиюминутных примет времени. В связи с этим примечательна теория «социалистического реализма», которая предписывала литературе не элементарную правдоподобность, фиксирующую скорбные и убогие реалии нашей жизни, но отражение в художественных произведениях «типического». А типическим была борьба за построение социалистического общества, победа новых людей и утверждение новых идей на фоне краха поборников старого мира.
Что побуждало людей верить в Должное и принимать его как краеугольный элемент культурного космоса? Дискурсы Должного проходят через всю жизнь традиционного человека «с младых ногтей» до гробовой доски. Культура позиционирует Должное как безусловную нравственную истину (по правде, по справедливости), которая воспринимается как самоочевидная сущность. Главный обман и главное жульничество культуры состоит в том, что Должное постоянно декларируется, но практически никогда не реализуется субъектами этих деклараций. Апелляции к Должному и развернутые сокрушения по поводу того, что «они» (начальство, богатые, соседи, пришлые инородцы, молодежь) систематически попирают Должное и уклоняются от него, соседствуют с неуклонным попранием принципов сакральной справедливости поборником Должного в тысячах жизненных ситуаций. Осуждающий общественные пороки при первой необходимости «дает на лапу», при первой возможности подворовывает общественное достояние, требуя от окружающих солидарности, бежит донести на соседа и так далее.
Не менее значимы расхожие мифы и предубеждения, которые пронизывают сознание среднего носителя культуры. Исходно настороженное отношение к «инородцам», насмешливо-пренебрежительное отношение горожан к «деревне» – приезжим и мигрантам. Все эти фобии можно обобщить: чужое исходно инородно и всегда опасно. Никогда нельзя знать, что сделает чужак в следующий момент. В глубинке доживает настороженное отношение к европейской медицине. Врачи – это что-то чужое и непонятное, а потому опасное. Вот бабка Марья, которая искони лечит «наших» травами и заговорами, – это понятно и привычно. А убеждение, что «все эти таблетки одно лечат, другое калечат»… А борьба с вакцинацией по всему миру – от Пакистана до США… Мифы и предубеждения неисчислимы: летающие тарелки, масоны, рептилоиды… На смену одним мифам приходят другие, но само пространство мифов не оскудевает, поскольку мифы удовлетворяют базовой потребности архаического сознания в изоморфной этому сознанию картине мира.
Исходно мифологическое сознание – достояние архаиков и традиционалистов. Однако рациональное европейское образование не уберегает массового человека от мифологизации сознания. Нас окружает множество интеллигентских мифов. К примеру, расхожая антитеза «хорошие народы – плохие правители». Народы исходно и безусловно хороши: во всех проблемах и исторических коллизиях ответственность ложится на плохие правительства. Эти построения повторяются бессчетно и воспринимаются как самоочевидные. Понятна гуманистическая составляющая первого члена данной антитезы. Другое дело – правители. Оторванные от народной стихии и подчиняющие мир своекорыстным интересам, они подвигают людей на зло. Иными словами, данная картинка хорошо вписывается в обще-интеллигентскую картину мира.
В некотором смысле все народы и народности исходно и безусловно хороши. Однако в реальности стадиальные характеристики тех или иных этносов, политические и идеологические коллизии соотношения с другими народами создают ситуацию, в которой один хороший народ вырезает другой, не самый плохой народ. Сравнительно недавно, в апреле – июле 1994 года, в Руанде члены племени хуту вырезали от 500 тысяч до миллиона тутси. Представителей тутси массово насиловали, избивали и умерщвляли, их имущество присваивали. Межнациональная рознь тутси и хуту имела долгую историю. В геноциде тутси участвовали армия и отряды боевиков (интерахамве и импузамугамби). Однако большинство жертв погибли в населенных пунктах от рук соседей и местных жителей. Геноцид в Руанде – реальность, от которой нельзя отмахнуться. Эти события не свалишь на преступное правительство и плохих эсэсовцев. Перед нами – подлинно народное творчество, в котором участвовали десятки, если не сотни тысяч людей.
Геноцид армян, понтийских греков и ассирийцев, начавшийся в Османской империи и продолженный кемалистами, охватывает достаточно длительный период (1894–1923). Геноцид преследовал стратегическую цель выдавить иноверцев с территории страны (прежде всего из Малой Азии). Основанием для этого служили опасения сецессии регионов с православным греческим, армянским и ассирийским населением. Первая фаза геноцида армян развернулась в 1894–1896 годах (Стамбул, Сасун, район озера Ван). Число убитых оценивается в сотни тысяч душ. В то же время в 1895 году разворачивается геноцид ассирийцев. При этом порядка 55 тысяч уничтожены, а 100 тысяч насильственно исламизированы.
В апреле 1915 года, в связи с нападением франко-британских сил на Дарданеллы, началось выселение армян из близких к побережью районов в район города Конья неподалеку от границ Ирака и Сирии. Как это происходило? Консул в Трапезунде докладывал, что каждый день видит, как орава ребятишек и турецких женщин идет за полицией и захватывает все, что может унести7.
