Из случайно услышанного разговора Фрин понял, что герцог и правда хочет в недалёком будущем получить себе из учеников школы надёжных и толковых помощников. Не зря же в каждом классе, над учебной доской, кроме изречения герцога Олега ре Сфорца: «Учиться, учиться и учиться», висело и другое его изречение: «Благородство по уму определять буду».

– Всё, выходи, Фрин, – сказал Цадий, укладывая грязную посуду в корзину. – Посыльный из госпиталя уже прибегал. До обеда ещё далеко – зайди к Лидоре, она тебе там кое-что вкусненькое приготовила.

Лидоре, ещё достаточно молодой женщине, работавшей поваром в школьной столовой, Фрин подлечил зрение, и она всегда старалась его подкормить. Правда, он был не единственным её любимчиком. Все худые мальчишки и девчонки из сирот или нищих семей Лидорой подкармливались сверх установленных норм. Это, конечно, было нарушением, но госпожа Кара, наверняка зная об этом – она вообще была в курсе всего, что происходило в школе и вокруг неё, смотрела на такое поведение своей рабыни, скорее, благожелательно. К тому же подкармливались ученики не за счёт других.

Школа вообще обеспечивалась всем необходимым с избытком. А ученики из сирот и черни, кроме бесплатной еды и одежды, получали и на карманные расходы.

Для кого как, а для Фрина пятнадцать тугриков в декаду школьной стипендии и двадцать пять за подработку в госпитале были огромными деньгами.

Раньше, до того, как он попался в руки агентов полковника Нечая, он и мечтать не мог, что будет получать такие деньги, да ещё на всём готовом.

– Фрин, не забудь! – напомнил о своей просьбе Крес.

– Не забуду! – пообещал молодой маг.

Из кухни, на ходу съев три ещё горячих пирожка с малиной, Фрин поднялся в свою комнату в общежитии, которую он делил ещё с двумя учениками с курса младше, быстро принял душ и переоделся из подменки, в которой отбывал наказание карцером, в рабочую одежду.

На выходе из комнаты он неожиданно столкнулся с Каминой, своей одноклассницей, из-за которой, собственно, вчера и случилась у него драка.

Ещё квартал назад девушка имела неосторожность поделиться с подругой тем, что влюблена в самого герцога Олега. На следующий день над ней смеялась уже вся школа, и хоть за прошедшие декады накал насмешек заметно снизился, всё равно временами Камине приходилось опять злиться и краснеть.

Нет, будь она поздоровее телом или обладай склочным характером, возможно, всё бы и быстро закончилось. Но эта, с детства недокормленная сверстница Фрина, не отличалась ни тем, ни другим.

Крес, неплохой, в общем-то, парень, любил иногда подшучивать над своими товарищами и подругами, и это удивительным образом совмещалось у него с тем, что сам он шутки над собой не терпел и часто лез в драку при малейшей насмешке над ним. Наверное, половина розог у Цадия тратилась на задницу Креса.

Так и в этот раз, стоило ему в ответ на свою подначку в адрес безропотной Камины услышать от Фрина шутку в свой адрес, как он тут же вспылил.

Вчера госпожа Кара так и вовсе пригрозила написать его отцу в полк, что изрядно напугало драчуна. Отца он не боялся, а очень любил и уважал, и не хотел его огорчать.

– А ты чего на карету не пошла смотреть? – не очень дружелюбно спросил Фрин одноклассницу, обходя её и двигаясь к выходу из общежития.

– Я с тобой, в госпиталь. Насмотрюсь ещё.

Камина тоже была магом. Ещё более слабым, чем Фрин. Кроме боевых заклинаний Пламя и Сфера, ей удалось выучить пока только Сохранение. Но в госпитале она помогала, работая простой санитаркой.

Помимо денег, которые этой дочери нищих были нужны, она всё время ожидала приезда герцога, иногда наведывающегося в госпиталь, как и в другие присутственные места, кроме, пожалуй, школы, шефом которой была его сестра графиня ри Шотел. Никакие насмешки совсем не влияли на надежды Камины.

Так, с хвостом в виде своей одноклассницы, коллеги по лекарскому делу и подруги, он и вышел из школы.

Город, возведённый гением герцога и магической мощью его сестры, потрясал воображение.

Здания, проспекты, тротуары, мосты, городские стены и башни, всё возведённое из неразрушимого магического мрамора различных цветов и оттенков, привели Фрина в восторг в первый миг, как он попал в Псков. И с тех пор этот восторг не только не утихал, а только усиливался.

Они шли по широкому центральному проспекту, который теперь отделялся от рядов зданий не только густыми аллеями фруктовых деревьев по обе стороны от него, но и проложенной совершенно недавно рельсовой дорогой для конки – очередной идеи герцога.

С моста через Псту, проходя по которому Фрин всегда задерживал шаг, чтобы полюбоваться этим красивым сооружением и видами с него, он особенно долго смотрел на новый, хоть и не огромный, но величественный герцогский дворец из магического мрамора ослепительно белого цвета.

Говорят, правда, что сам герцог и его сестра там редко появляются, проводя время в разъездах по герцогству, посещая производства и стройки, многим из которых без личного участия его или графини было бы не обойтись.

В последнее время герцог всё чаще выезжал в полки. Как сказал Штернит, их учитель истории: «Похоже, что в воздухе запахло войной».

– Ну, ты чего встал, Фрин? – девушка нетерпеливо топталась рядом с ним, кивком подбородка указывая вперёд.

Тот и сам видел, этого невозможно было не заметить, огромную толпу в начале проспекта, которая продвигалась в их сторону.

– Пойдём скорее, – согласился он, отмерев и резко ускоряя шаг.

– Так что и конку посмотрим, – чуть запыхавшись говорила Камина – ей, чтобы успевать за Фрином, приходилось почти бежать.

Казалось, что посмотреть эту новую диковину вышел весь Псков.

Чтобы не быть затоптанными встречным потоком людей, бегущих или идущих быстрыми шагами рядом с тянувшейся двумя лошадьми-тяжеловозами огромной каретой, Фрину с Каминой пришлось забиться почти в самый центр аллеи.

К своему восторгу, ему удалось хорошо разглядеть это чудо. А ничем иным, кроме как чудом, это было бы сложно назвать.

Всего две лошади, пусть и мощных, легко и плавно тянули огромную карету, в которой только с одной стороны он насчитал целых семь окон, через которые были видны сидевшие внутри семьи самых именитых владетелей баронства. Он не смог их сосчитать, но, по его прикидкам, там разместилось человек тридцать, не меньше.

Когда карета проехала мимо них, им с Каминой пришлось ещё ждать, пока пройдёт восторженно шумевшая толпа, среди которой он приметил не только жителей города, но и виденных им позавчера на дворцовой площади представителей городов и вольных, теперь уже бывших, поселений.

Школьники тоже присутствовали при том торжественном моменте, когда представители всех городских мэрий и магистратов, поселковых управ добровольно отказывались от своих древних прав на самоуправление и умоляли герцога ре Сфорца взять их под своё прямое, справедливое и мудрое, управление. Три раза они обращались к нему с такой просьбой. Фрину даже стало жалко этих людей, когда он подумал, что их мольбы останутся безответными. Да и не он один так подумал. Особенно когда герцог уже собирался возвращаться к себе в дворец.

Но всё же с третьего раза, благодаря заступничеству уже самой графини Ули ри Шотел, герцог согласился. Правда, он поставил и свои условия, но их в криках всеобщего ликования никто особо и не слышал.

– Как здорово, Фрин, – засмеялась Камина, – даже не верится, что скоро и мы так будем по городу ездить.

– Ну да, если тебе тугрика не жалко, – буркнул прижимистый Фрин, впрочем, сам он тоже решил обязательно прокатиться.

В каком ещё городе, кроме как в городе герцога Олега ре Сфорца, простолюдин может ездить в карете?

Одним из, пожалуй, главных достоинств магического мрамора, кроме его прочности, было то, что он хранил тепло в холодное время и прохладу в жаркое.

Олег слегка раскачивался в кресле-качалке, изготовленном по его личным чертежам, рядом с распахнутым окном, попивал лёгкое синезийское вино, слушал рассказ Лешика и временами смотрел, как жаркое летнее солнце играет в струях фонтана в дворцовом парке.