Недалеко от городка, посреди Тариньольского леса, стоял большой капитальный, каменный дом, с высоким фундаментом, накрытый черепичной крышей. Сколько лет этому дому, никто из местных сторожил этих мест, не помнил, но выглядел он так, словно отстроили его не далее, как вчера.
В этом доме с незапамятных времён проживала семья ведьм. Уже никто и не помнил из-за чего, но повелось раз в год, в праздник Прославления земли и её даров проводить ритуал связывания Хранительницы и Тариньольской троицы, как называли в простонародье лес, горный хребет и город с его жителями. Тогда Хранительница целый год не забывала заботиться об этой местности.
Не было засухи, эпидемий и мора, горы не сотрясались от подземных толчков, и самое, наверное, главное, не выходили массово порождения бездны на поверхность, так как в ущелье была очень тонкая ткань границы между мирами. Ритуал этот из года в год проводили ведьмы, которые, делясь своей силой, могли задобрить потустороннюю жительницу. Жители платили за это почтением и благодарностью. Лично ведьмы от Хранительницы получали право пользования источниками силы.
Сейчас в доме проживала ведьма Магда и её двенадцать дочерей. Ведьма Магда была очень сильная и своенравная женщина. Если кто думал, что куча детей сделали её заботливой матерью, то он сильно ошибался на этот счёт. Она рожала своих девочек от очень сильных и красивых магов, надеясь, что дар и мощь передастся ребёнку. И почти всегда её надежды сбывались. Ведьмочки были очень одарённые и воспитывались в лучших школах ближайших королевств.
Вырастая, они разлетались по разным королевствам и городам и только один раз в год съезжались в отчий дом, чтобы помочь матери провести ежегодный ритуал. Постоянно в доме проживала лишь старшая дочь Беатрис и старая Феодотья, всю свою жизнь бывшая нянькой для новорожденных и подрастающих девочек, и уже практически ставшая членом огромной семьи. Сейчас, когда все выросли и разлетелись, огромный дом опустел, Феодотья осталась помощницей при ведьме. Они готовили настойки, собирали травы, Беатрис заговаривала болезни, помогала роженицам, наказывала пьющее и распускающее руки мужское население, в общем, старалась помочь всем, кто обращался с житейскими проблемами.
В тот день они с Феодотьей возвращались из леса, где заготавливали травы для настоек и отваров от простуды и другой хвори, подаренной жителям капризной матушкой природой, когда Беатрис заметила открывающийся портал.
– Мама? – удивилась она. – Порталом?
Обычно Магда приезжала дилижансом, она недолюбливала порталы, от которых у неё начинала кружиться голова, что страшно нервировало ведьму. Беатрис ускорила шаг и вскоре разглядела в руках у Магды маленький свёрток.
– Это ещё что? – и Беатрис побежала вперёд, предложив Феодотье одной потихоньку идти до дома. – Ребёнок? У мамы? – недоумевала ведьма. – Она же не хотела больше рожать?
Наконец, она добежала и с искренним удивлением уставилась на довольную мать.
– Ну что смотришь, дорогая. Давай здороваться, Беатрис, – усмехнулась Магда, глядя на ошеломлённую дочь.
– Ой, прости, я не ожидала, что ты приедешь. Здравствуй, мама, – опомнилась та, – проходи скорее в дом. Давай я тебе помогу.
– Ты что ты вокруг меня разквохталась, как курица, – рассмеялась старшая ведьма, – На вот тебе занятие, – и сунула ей в руки свёрток, – неси, давай.
– Ой, мама, это ещё одна наша сестрёнка? – спросила Беатрис, откидывая уголок свёртка и смотря на маленькое круглое личико спящей девочки. Неожиданно та проснулась и уставилась круглыми, как пуговки, глазами на Беатрис.
– Она проснулась, – засмеялась женщина, – как тебя зовут кроха?
– Милли, – ответила Магда, – её зовут Милли.
Пожалуй, с этого момента сердце Беатрис было похищено круглыми, серыми глазками – пуговками. Она что-то тихонько прошептала ребёнку, девочка загукала в ответ, и счастливая Беатрис, с нежностью прижимая свёрток к груди, поспешила в дом
– Ну вот, – усмехнулась Магда, – контакт налажен. Пожалуй, к вечеру ещё успею попасть на приём к оркам, – и, поздоровавшись, с подошедшей, наконец, к крыльцу Феодотьей, поднялась в дом.
Так Милли обрела любящую семью. Детство девочки было счастливым и беззаботным, самая маленькая в семье, как все считали, сестра, была всеобщей любимицей. Лишь Беатрис, безумно любя «свою пуговку», как она любила называть её, постоянно разглядывала кроху, и никак не могла найти никакого сходства с матерью.
И ещё, пеленая девочку, она несколько раз находила в пелёнках крохотные, рыжие пёрышки. Откуда они могли взяться у ребёнка, она понять никак не могла? На самом деле, ей очень хотелось, чтобы Милли была им чужой, и тогда бы она смогла удочерить девочку, но спросить у матери такое она не могла, боясь показаться бестактной, а мать ни разу не подтвердила, но и не опровергла тот факт, что Милли её сестра. Поэтому Беатрис звала маленькую Милли своей дочуркой, когда в доме никого не было, а так как все съезжались только раз в год, она иногда проговаривалась и при остальных, но никто на это не обращал особого внимания. Ну, зовёт и ладно. Магде тоже особо дела не было.
Чаще остальных в отчий дом проведать сестёр наведывалась только младшая Бианка. Она то и была для маленькой Милли настоящей сестрой. Приезжая из столицы, золотокудрая красавица Бианка привозила ей кучу гостинцев и платьев, тискала её и наряжала в привезённые из столицы наряды, рассказывала по секрету тайные истории, с заговорческим видом под страхом казни сообщала, что Беатрис с Феодотьей готовят на ужин. В общем, приезд Бианки был для крошки Милли всегда большим праздником.
День проходил за днём, лето сменяла капризная осень, тёплые зимы уступали место весёлой весне с её капелями, первой травкой и буйным цветением. Год бусиной нанизывался на год. Милли подросла и Беатрис с Феодотьей стали брать её в лес, показывая и рассказывая всё о травах, растениях и животных. Милли, как летний ветерок, носилась между деревьями.
– Смотрите, я птица, – махая ручками, кричала она. – Я лечу…
Беатрис смотрела на прыгающую между деревьев маленькую рыжеволосую девчушку и думала о том, кем же был её отец? Почему эта кроха каждый день изображает птицу? И всё чаще вспоминала о непонятно откуда взявшихся маленьких рыженьких перьях в пелёнках.
– Милли, детка, да кто же ты? – беспокоилось сердце приёмной матери. Ответ напрашивался сам собой, но Беатрис гнала его от себя, не желая верить. – Нет! Вряд ли. Такого просто не может быть. Их уже не осталось.
Когда Милли исполнилось десять лет, Беатрис уже была почти уверена в своих догадках. Но она молчала, а, чтобы спрятать Милли от чужих глаз, ведьма стала полоскать ей волосы отваром трав с луковой шелухой. Дело в том, что волосы Милли с каждым годом становились всё более заметными. Густые необыкновенно красивые шелковистые пряди все были разных цветов и оттенков. И этот разброс красок от ярко рыжего, до тёмного, почти чёрного цвета делал головку девочки очень заметной среди других детей. Отвар трав помогал скрашивать такой взрыв цвета волос на голове. Старая Феодотья всё видела, но преданно молчала, ничего не говоря и не спрашивая.
В это же время Беатрис пригласила для девочки учителя. Девочка была очень любознательна и словно губка впитывала новые знания. До этого Беатрис обучала её сама, но потом поняла, что не всё уже может рассказать и решила, что с учителем Милли узнает гораздо больше.
Прошло ещё четыре года. За это время сменилось ещё два преподавателя. Юное создание впитывало в себя всё, что могли дать учителя. Магическая школа ей не светила, у девушки абсолютно отсутствовал дар, а отправлять её в простой пансионат боялась по известной причине Беатрис.
Милли росла и постепенно превращалась в симпатичную юную девушку, ещё не утратившую подростковую угловатость. Лес манил её к себе, и она часами пропадала в его дебрях. Ведьма, поначалу ворчавшая, сколько можно гулять, в итоге махнула на неё рукой.
А Милли обожала лес. Его величественную красоту, запахи, присущие разным временам года, деревья были для неё, как старые знакомые, она любила с ними поболтать о том, о сём. Изредка встречающиеся животные, приводили её в восторг. Летом она могла долго бегать за зайцем, пытаясь его поймать, зимой приносила ему морковку. Но птицы были её слабостью. Она могла часами лежать на какой-нибудь полянке и наблюдать, как они парят в небе.
