Ольга остановилась и долго смотрела в ее глаза:

– Так тому и быть.

При виде княгини жнецы как по команде встали из-за столов и раскланялись. Один только Жнец активно работал пером, перед ним росла стопочка из отчетов, а Калеб неторопливо переворачивал страницы.

– Двое неучтенных.

Услышав голос Ольги, Жнец поднялся.

– Приветствую, княгиня, – он склонил голову. – Все верно.

– Не стану напоминать тебе о наших правилах, но на будущее учти – живым, даже неучтенным, здесь не место, или я позабочусь о том, чтобы в устав вписали новый закон.

Калеб с интересом переводил взгляд от Жнеца к величественной женщине в отороченном мехом плаще и золотистыми волосами, перехваченными на лбу алой лентой. На ее пышной, скрытой под плотной тканью груди сверкал православный крест. Матушка носила такой же, только маленький.

– Слушаюсь, этого больше не повторится, – Жнец не смел взглянуть ей в глаза.

– Заканчивай побыстрее, в Лондоне уже вечер, а детям пора спать. Привыкай к их графику, раз взял на себя чужое бремя, – княгиня коснулась макушки Вайолет и покинула зал.

Жнец проводил ее долгим взглядом, а затем вернулся к записям и через несколько минут закончил. Калеб даже не успел расспросить сестру, куда она умудрилась вляпаться, раз Жнецу из-за нее досталось. Но до самого дома Вайолет молчала и была какой-то подавленной.

У дома Джека Жнец их оставил и скрылся во тьме. Он тоже не разговаривал, и Вайолет решила, что обидела его, в горле появился неприятный ком, а на глаза навернулись слезы, но стоило ей последовать за братом, как дверь дома повторно хлопнула, и рядом стоял Жнец. В руке он сжимал большую черную клетку, внутри которой на косточке-жердочке висела самая настоящая летучая мышь. От света она раскрыла один кровавый глазик и поморщилась, мол, зачем ее потревожили, ей было так хорошо в темноте Корпсгрэйва.

– Это тебе, – улыбнулся Жнец, вручив Вайолет подарок. – Не собака, но…

Шокированная девочка захлопала глазами.

– Она пьет кровь? – спросил Калеб, аккуратно забрав клетку и стараясь ее не трясти.

– Это Он, и да, помимо крови он также любит экзотические фрукты, сырое мясо, правда, редко его доедает, должно быть, я давал слишком большие куски, а порой и лакомится молоком, – нахмурившись, ответил Жнец.

– Как его зовут?! – обретя дар речи, выпалила Вайолет и провела пальчиками по прутьям, но Калеб качнул головой, и сестра убрала руку. Одной неприятности в Корпсгрэйве достаточно, еще не хватало, чтобы маленький кровопийца уцепился за палец, вдруг он голоден?

– Барток. Полагаю, Джек не станет возражать против чистоплотной мыши, – Жнец поднялсь по лестнице.

Джека дома не оказалось, и когда на стук никто не ответил, Жнец выудил из кармана запасной ключ, и они вошли внутрь. Вайолет тут же принялась искать съестное для Бартока и обнаружила апельсины, они показались ей более аппетитными, чем вяленое мясо.

Калеб поставил клетку на стол и накрыл пледом:

– Пусть привыкает, – он забрал у сестры апельсин, быстро его почистил и разделил.

Потирая сонные глаза и наслаждаясь сладкими дольками, одну из которых брат вставил между узкими прутьями, дети наблюдали, как впиваются в яркий плод острые крохотные зубки мыши. Как Барток тянет сок, а затем отбрасывает остатки мякоти на дно, требует добавки.

– Обжора, – пробормотал Калеб с усмешкой.

– Мне нужно уйти на задание, – сказал Жнец в дверях.

– Не волнуйся за нас, – Вайолет помахала ему рукой. Спать на диване ей не хотелось, но другого варианта не оставалось, комнаты-то были пусты.

Идя в ванную, она еще раз открыла дверь своей будущей комнаты и обомлела. За день та наполнилась мебелью, игрушками, шкафом с одеждой и прочими девчачьими принадлежностями. В камине лежали поленья, а на столике вазочка с дивными желтыми розами.

– Калеб! – окрикнула она брата, и тот заглянул внутрь.

– Хорошо, – он одобрительно оглядел новшества. – Чудесно, что Джек не сделал ее в розовых тонах, иначе бы его ждал грандиозный скандал.

Вайолет злорадно потерла ладошки.

Ей понравилась выбеленная мебель в стиле «Прованс», и хотя она казалась простоватой, но была качественной и подобрана со вкусом. Такая комната подходила больше взрослой девушке, нежели маленькой девочке, но Вайолет она пришлась по душе.

– Может, и твоя такая же? – она подтолкнула брата, и они распахнули дверь его комнаты, а заодно и Жнеца. Опекуну повезло меньше всех: вместо добротной кровати там стояла малиновая кушетка.

– Думаю, это такая месть, – хихикнула Вайолет.

Калеб понимающе кивнул.

– Как, оказывается, быстро в Корпсгрэйве идет время… – начал он, желая вывести сестру на разговор.

– И есть иерархия старших и младших жнецов. Получается, наш… работает посыльным или кем-то вроде того. Забирает души, доставляет их туда, а всем остальным заведуют старшие. Интересно, он правда ничего не помнит о своей прошлой жизни?

Калеб пожал плечами:

– В любом случае неприлично лезть к нему с расспросами, захочет – сам расскажет. Ты не хочешь поделиться тем, что произошло? Почему тебя привела княгиня Ольга? – он строго посмотрел на сестру.

Вайолет тяжело вздохнула и покаялась в содеянном, но когда брат ничего ей не сказал и даже не отругал, а умел он это делать не хуже матушки, девочка забеспокоилась.

– Я хочу еще раз попытаться связаться с отцом, – твердо сказал мальчик, вернувшись в гостиную.

– Может, не нужно? Вдруг тебе снова станет плохо? – но брат остался непреклонен. Когда он чего-то хотел, то не отступал от задуманного.

Однако, как Калеб не напрягался, как не старался, ничего не получилось, к ним никто не пришел. В глубине души Вайолет была этому рада, страх потерять брата вновь зашевелился в ней.

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она открыла дверцу клетки и протянула Бартоку руку, наевшийся и довольный мышь неторопливо сполз к ней на ладонь, но стоило ему оказаться на свободе и он распахнул крылья, залетав по комнате.

– Ну вот, как теперь его поймать? – заканючила Вайолет.

– Никак, полетает и вернется, он ведь свободный мышь, – Калеб пожал плечами.

Но у Бартока оказались свои планы: облетев лестницу и пошуршав на втором этаже, он вернулся и приземлился Вайолет на голову, а затем зарылся в ее волосах, как в гнезде.

– Ой! – девочка заулыбалась, чувствуя, как мышь тычет ей в щечку своим носиком и щелкает клыками – разговаривает на своем языке.

– Теперь ты сможешь повсюду его носить, и окружающие будут думать, что это подобие заколки или оригинальной шляпки, особенно, если прикрепить к волосам вуаль или сеточку, чтобы скрыть его телосложение, – предложил Калеб, вспоминая матушкины головные уборы.

– Отличная идея! – в шкафчике Вайолет как раз приметила подходящую сетку.

– Пора спать, – брат подтолкнул ее к ванной, а позже они разбрелись по своим комнатам. Барток спал с Вайолет, оставшись в ее волосах, но периодически переползал на карниз.

Дети даже не услышали, как среди ночи вернулся Джек и долго принимал душ, смывая с лица и рук брызги крови. Ночь выдалась не самой приятной, он очень устал, потому как очередная жертва оказалась слишком активной. Осушив стакан воды, Джек заглянул к Вайолет и, убедившись, что девочка крепко спит, поднялся к себе в комнату.

Блаженно растянувшись на футоне и раскинув руки в стороны, он смежил веки и стал медленно погружаться в тревожный сон.

Джеку снилась холодная зима. Та, от которой немеет кожа, глаза готовы превратиться в два ледяных шарика, а руки и ноги перестают слушаться. Их с сестрой похитили и спрятали на пыльном чердаке. Сквозь щели в потолке проникали снежинки, завывала вьюга. Джек старался отогреть Милу собственным теплом, но они очень давно не ели ничего горячего, даже хлеб зачерствел. Мыши и те не грызли его, сбежав с чердака под пол кухни, где было теплее всего, и на ужин всегда подавали что-то горячее. Сестренка плакала, от голода у нее болел животик, и она очень мерзла, а затем стала кашлять. Из-за ее болезни к ним часто захаживал похититель и грозился убить, если Мила не замолчит. Однажды ночью она так сильно раскашлялась, что на ее крохотной ладошке осталась кровь.