– Ты самый лучший ребенок, о котором любая мама может только мечтать, – сказала я и села рядом с ним.

Он посмотрел на меня удивленно. Я обняла его, но он убрал мою руку.

О чем тут, собственно, жалеть? Если честно, то группу эту я ненавидела. Странно, что я вообще так долго выдержала среди ангелоподобных мамаш, уверенных, что их появившиеся в результате непорочного зачатия и кесарева сечения, вскормленные просекко отпрыски посланы с небес на землю, чтобы спасти человечество. На таких я вдоволь насмотрелась в Штатах.

Но если бы только эти «Мамашки». Если бы этим все ограничилось…

До катастрофы

Лето 2015 года

Первый раз в жизни я ждала ежегодный праздник на Горластой улице. Бьянка и Микки казались очень приятными людьми, и мне хотелось познакомиться с ними поближе. В том числе и ради Фабиана. Всю последнюю неделю он без умолку говорил о Вильяме и Белле.

– Они что, не придут? – спросил Фабиан, когда мы появились в саду Гун-Бритт и Оке через минуту после назначенного времени.

– Думаю, они вот-вот будут, – тихо ответила ему я.

В следующую секунду они действительно показались из-за угла. С цветами и коробкой конфет из разряда «подарить кому-нибудь при случае». Фабиан тут же увел Вильяма в сад. Оке постучал по бокалу и прочистил горло.

– Добро пожаловать в дом номер двенадцать, – провозгласил он. – Как прекрасно, что на традиционном и очень важном для нас празднике собрались обитатели всех домов нашего квартала. Мы с Гун-Бритт поступили немного неразумно, и все это, конечно, не ко времени, но нам нравится соблюдать традицию. В следующем году этот праздник пройдет уже в четырнадцатый раз.

По садовой лужайке пробежал легкий гомон, а Ула инициировал робкие аплодисменты.

– Да, и теперь из старых жильцов тут остались только я и Оке, – вздохнула Гун-Бритт.

– Старики и слабаки сошли с дистанции, – хохотнул ее муж.

Оке в своем репертуаре. Он же прекрасно знает, как много Бенгт значил для Фабиана.

– Может быть, нам всем имеет смысл по очереди рассказать о себе, – предложила Гун-Бритт. – Ведь к нам присоединились новые лица.

– Отличная идея, – поддержал Ула, который только что поздоровался за руку с Микки и Бьянкой. Это была их первая встреча.

– Я могу начать, – взял инициативу Оке и сразу застрочил как из пулемета: – Родился в сорок шестом, в один год с его величеством, сорок семь лет проработал на железной дороге, сейчас на пенсии. Двое детей, оба депортированы в столицу, пять внуков, одна жена. Вот эта. – Он ткнул пальцем в сторону Гун-Бритт.

– Эта? – рассмеялась она. – То есть я, да? Ну ладно, я так я. Я много лет сидела дома с детьми. Сюда мы переехали из Мальмё, когда они пошли в школу. Оке построил этот дом сам. – Она повернулась к мужу, который от ее слов стал как будто выше ростом.

– Впечатляет, – произнес Микки и тут же, отвернувшись к Белле, попросил ее не трогать цветы и садовые украшения.

Это я их предупредила. У Гун-Бритт и Оке все как в музее – смотреть можно, трогать нельзя. Маниакальный порядок во всем до последней мелочи. Фабиан однажды получил горький урок.

– Ну а когда дети выросли, – продолжила Гун-Бритт, – я пошла работать в супермаркет и трудилась там до пенсии. Нам с Оке всегда нравилось жить здесь, и мы очень ценим дружбу с соседями.

– Ничего важнее этого нет, – добавил Оке. – Маклеры всегда говорят о квадратных метрах, расположении, хорошей планировке и тому подобном. Но важнее всего – по-настоящему хорошие соседи. Как вы считаете, Бьянка? Вы ведь тоже маклер?

Бьянка замешкалась с ответом, но потом произнесла:

– Да, пожалуй, так. Соседи, без сомнений, очень важны.

Мы все посмотрели друг на друга, кивнули, улыбнулись и подняли бокалы.

Чистейшая фальшь, доморощенный театр. Интересно, Бьянка и Микки это заметили?

– Теперь ваш черед. – Оке махнул своим бокалом в мою сторону.

– Э-э-э… – Что бы такое им сказать, чтобы не выглядеть уж слишком нелепо? – Ну-у, меня зовут Жаклин, как вам всем известно.

– Вы давно здесь живете? – спросил Микки.

– Мы купили дом восемь лет назад, когда Фабиану было пять. Я десять лет жила в США, но, когда он родился, вернулась в Швецию.

– Она была фотомоделью, – сообщил Оке.

Я сделала глоток и посмотрела вдаль. На самом деле я должна гордиться своей карьерой, но знаю, что думают люди. Конечно, на многих это производило впечатление, но первое восхищение быстро сменялось презрением. Модель? Мы знаем, что это означает.

– Но моделью вы больше не работаете? – Вопрос Бьянки прозвучал скорее как утверждение.

– Нет, – рассмеялась я, – для этого я уже слишком старая и некрасивая.

Все дружно запротестовали, а я показала на Улу:

– Передаю эстафету.

Он закусил губу и начал переминаться с ноги на ногу.

– О’кей, меня зовут Ула. Я переехал сюда… э-э-э… сколько уже… да, два года назад. Живу в четырнадцатом доме, работаю в банке.

Оке похлопал его по плечу:

– Если вам понадобится кредит, обращайтесь к Уле.

Тот посмотрел на меня, незаметно для Оке закатил глаза и продолжил:

– Что еще сказать? Был женат, но недолго. Живу с двумя котами – Хугином и Мунином[7]. С ними, признаться, намного проще, чем с женщинами.

Микки и Бьянка натужно рассмеялись.

– Уле трудно находить общий язык с мыслящими индивидами, – произнесла я.

– Ха! Да у моих котов уровень интеллекта выше, чем у большинства знакомых мне людей.

В этот момент Бьянка как будто случайно чихнула, прикрыв руками нос и несколько раз моргнув.

– Это домашние коты, на улицу они не выходят, так что не беспокойтесь, – засмеялся Ула.

– Вы слышали? – сказала я. – Он еще и держит друзей взаперти!

Улу я знала и не собиралась позволять ему строить из себя этакого искреннего рубаху-парня. Он открыл было рот, чтобы продолжить, но вмешалась Гун-Бритт:

– А теперь мы хотим услышать о вас, Микаэль и Бьянка! Нам всем очень любопытно.

Бьянка огляделась в поисках Микки, который следил за Беллой и клумбой, на которой цвели знаменитые розы Гун-Бритт. Бьянка попыталась поймать его взгляд, но быстро поняла, что ей придется выпутываться самой.

– Не знаю, насколько мы сможем оправдать ваше любопытство, – начала она. – Мы из Стокгольма, как вы уже знаете.

– Из каменных джунглей, – хохотнул Оке.

– А почему Чёпинге? – спросил Ула. – Как вы вообще нашли это место?

– Мы жили в самом центре. Для детей там не вполне безопасно. В Стокгольме всякое происходит.

– В Стокгольме происходит всякая дрянь, – категорично заявил Оке.

Ула потер рукой подбородок:

– И вы решили уехать в Сконе, но это же очень далеко?

– В Сконе нам всегда нравилось.

– Здесь можно купить просторное жилье за те же деньги, – заметил Оке.

– Да, конечно. К тому же Микки нашел тут работу, и нам очень понравился этот дом. И сам район. Все очень быстро решилось.

– Невероятно смело, – кивнула Гун-Бритт.

Я мысленно согласилась. Я знала, что такое переезжать на новое место. А еще я знала, что за переездом, как правило, что-то стоит. Что-то такое, от чего убегают.

– Вы, значит, риелтор? – спросила Гун-Бритт.

– Да, – улыбнулась Бьянка. – Попытаюсь освоить сконский рынок.

– В Чёпинге есть местное бюро, – сообщил Оке, – тамошним дамам стокгольмский дух пойдет на пользу.

Губы Бьянки улыбались, но по глазам я видела, что ей неприятно. Когда мы встретились взглядами, я слегка качнула головой, показывая, что понимаю ее. Бьянка была мало похожа на ту, кто станет продавать выморочное деревенское жилье.

Тем временем Гун-Бритт отвела Оке в сторону. Тот посмотрел на жену и откашлялся.

– Теперь, думаю, мы обязаны выпить за наших новых соседей. – Он снова наполнил бокалы. – Микаэль и Бьянка, Вильям и… Белла! Добро пожаловать на Горластую улицу!